— Знаешь, а давай я тебе другую машину куплю, — предлагаю я, подумав, что машина с личной водительницей мне не помешает.

Джессика понимает по-своему:

— Ты серьезно? Вот это да! Даже не верится! Спасибо большое, Джимми!

Радостная, она тянется ко мне с пассажирского кресла и, схватив за шею, крепко целует в губы, отчего я перестаю на какое-то время видеть дорогу перед собой и еду по скоростному шоссе вслепую.

Вдруг она отстраняется от меня и замечает дробовик, воткнутый между сидений.

— Что это у тебя здесь? — подскакивает она.

— Дробовик. И он заряжен, так что осторожно с ним, — говорю я честно.

— Ты что, охотник? — спрашивает она.

— Ну, в некотором роде. Хочу поохотится на плохих парней. Но, только в том случае, если они начнут стрелять в нас, — бормочу я.

— Опять ты за свое! Это до добра не доведет. Снова хочешь попасть в перестрелку и разбить машину? — говорит Джессика.

— Снова в перестрелку? В каком это смысле «снова»? Ведь ты говорила, что в прошлый раз стреляли в нас, — уточняю я.

— Не совсем так. Перестрелка была. Ты тоже стрелял в них из пистолета через открытое окно, а потом, когда патроны у тебя кончились, ты выругался, выбросил его и увеличил скорость, — проговорила она.

— И ты сказала об этом полиции?

Она говорит совершенно серьезно:

— Нет, не беспокойся, Джим. Ты тогда ругался и орал, что пушка паленая. Потому, наверное, и выбросил ее. Я ничего копам не сказала. Я же не дура какая-нибудь малолетняя. Понимаю, что ты чем-то за гранью закона занимаешься. Только не знаю, чем именно, да и знать не желаю. Так мне с тобой даже интересней и романтичнее. Эта недосказанность создает вокруг тебя какую-то особую тайну. Как-будто ты герой комиксов или Робин Гуд из темного леса.

— Ну, в некотором роде, — улыбаюсь я.

Мы снова целуемся и едем дальше.

Наконец-то, следуя указаниям Джессики, мы приезжаем в какой-то занюханный мотель на окраине, где она снимает комнату. Все по-прежнему погружено в темноту. Людей не видно. Все спят, наверное. Нигде ни фонаря. Кроме звезд и фар проезжающих машин, никаких источников света нет. В темноте ночи не видно, наблюдает ли кто-нибудь за ее жилищем. И я специально паркую пикап достаточно далеко. Плохое предчувствие накатывает на меня. А я собственной интуиции доверяю. С памятью плоховато, зато с чутьем хорошо. Учусь улавливать колебания внешней среды.

— Ты иди, открывай, а я пока придумаю, что делать с дробовиком, и догоню, — говорю я, пропуская девушку вперед в качестве приманки.

Темной ночью, когда ничего не видно, если кто-нибудь и поджидает ее, то, скорее всего, гораздо ближе ко входу в номер, либо внутри него. Иду за ней на достаточном расстоянии, прихватив дробовик с собой. Особенно даже не таюсь. Уличные видеокамеры все равно не работают без электричества. Если кто и среагирует, то сначала на девушку. Тем более, что она освещает себе путь экраном смартфона. Я же иду в темноте тихонько, почти крадучись.

Меня не видно. Хотя, кто знает, может быть, у наблюдателей есть приборы ночного видения? Ну, это вряд ли. Надеюсь, что профессионалы такого уровня пока на мой след не напали. Тем более, что никто в городе не мог ожидать внезапного отключения электричества. Значит, ПНВ или тепловизор заранее никто не должен был приготовить. Для чего такие опции, если все тут привыкли к электричеству? Рядовой наблюдатель вряд ли запасется на все случаи жизни.

Джессика подходит к своей двери и роется в сумке. Она ищет ключ, пытаясь подсветить себе экраном смартфона. Я не приближаюсь, наблюдая. Стою за чахлой пальмой, растущей из большой каменной вазы. Интуиция не подводит меня. От трансформаторной будки отделяется темная фигура. При свете звезд я явственно вижу силуэт мужчины. В руке у него что-то блестящее. Большой нож. Неизвестный выжидает, когда Джессика найдет ключ. Как только она начинает открывать дверь, неизвестный ниндзя ловко наскакивает сзади, одной рукой зажимая ей рот, а другой прикладывая нож к горлу.

Джессика пытается закричать и вырваться. Я слышу, как налетчик громко шепчет ей прямо в ухо: «Сучка, сейчас ты скажешь мне, где твой парень. Или я тебя прирежу!» Тут приходит моя очередь действовать. Я тихонько выскальзываю из-за пальмы, делаю рывок вперед и точно опускаю приклад дробовика на темечко парню. Потом быстро выхватываю нож из его обмякшей руки, подхватываю его и всей своей массой проталкиваю и налетчика, и девушку внутрь помещения. Если нас подстерегает здесь еще кто-нибудь, то он обязательно проявится прямо сейчас. Но, все вокруг по-прежнему тихо.

Я отбираю у Джессики смартфон и свечу в лицо оглушенному парню. Какой-то негр в матерчатой маске. Срываю маску, но его вполне заурядное лицо ничего мне не говорит. Телосложение, конечно, спортивное, мышцы в тонусе. Ловкий малый, наверняка. Но, и на старуху бывает проруха: меня-то он и не заметил в темноте. Ничего хорошего от него не ожидая, когда очнется, я связываю ему руки его же ремнем. Джессика вся дрожит, но не кричит, а помогает, протягивая мне широкий скотч. После чего пленника удается спеленать гораздо надежнее. И я, кажется, уже знаю одно укромное местечко, подходящее для откровенного разговора с ним.

— Видишь, какие дела, Джесси? Бери скорее самое необходимое из твоего шмотья и валим отсюда, — говорю я.

Обыскав парня, помимо солидного ножика, нахожу револьвер сорок пятого калибра и патроны для него в карманах. Неплохо этот мерзавец вооружился. Вот только ни документов, ни ключей от машины при нем почему-то нет. Даже без кошелька на дело пошел. Все это выглядит довольно странно. И, само по себе, настораживает. Буду разбираться позже. А пока тащу парня к машине, несмотря на возражения Джессики, что ей очень страшно в темноте одной. Если срочно отсюда не свалим, то еще страшнее может быть. Так говорит мне интуиция. Закидываю спеленатого скотчем пленника в кузов пикапа и подъезжаю как можно ближе. Джессика уже стоит на пороге в свете фар с розовым чемоданом на колесиках. Загружаю ее багаж, и мы стартуем на «Форде» в ночь.

Я гнал машину в противоположную часть города, где должно было, по моим прикидкам, сохраниться электропитание. Одна подстанция весь миллионный город не питает, это понятно. Вот только перегрузка электросетей может привести и к «эффекту домино», когда подстанции начнут испытывать перегрузку и отключаться одна за другой. Все улицы, предприятия, торговые центры, жилые дома, отели, высотные офисные здания из стекла и бетона, различные увеселительные заведения, кафе быстрого питания и богатые респектабельные рестораны: все погрузились во тьму. И нигде я не заметил ни единого огонька, пересекая город.

Мы уже ехали довольно долго. Девушка на пассажирском сидении задремала, привалившись к дверце. Меня же беспокоил парень в багажнике, связанный скотчем. Если машину остановят копы, то захват заложника скрыть не удастся. Тогда придется пускать в ход дробовик, либо револьвер, отобранный у налетчика. И кто-то будет убит. Либо я, либо копы. Вот только Джессику жалко. Вдруг убьют и ее? В любом случае, девушке придется невесело. И зачем только она связалась со мной?

Поскольку Джессика заснула довольно крепко, я решил свернуть в то самое место, где не так давно допрашивал латиноса, торгующего таблеточной дурью. Без приключений пикап докатил до заброшенной промзоны. Я прихватил небольшой фонарик, найденный в бардачке «Форда», и взял с собой тот самый молоток, который помог мне разговорить латиноса. Оставив Джессику спать дальше в машине, я направился к кузову пикапа. Вокруг стояла звенящая тишина, а сверху светили огоньки крупных звезд южного неба. В ночи в полуразрушенном здании могли таиться какие-нибудь бездомные наркоманы или обыкновенные бомжи, но никого не оказалось.

Я обошел машину и посветил в кузов. Темнокожий парень лежал без движения в той же позе, как я и положил его. Возле головы натекла кровавая лужица. Потрогав его, я обнаружил, что он не дышит, а тело похолодело. Похоже, что я перестарался, когда ударил прикладом дробовика по затылку. Посветив фонариком на рану, я внезапно отшатнулся. То, что я увидел, не укладывалось в привычное мировосприятие. Внутри головы у парня между раздробленных костей черепа торчали тонкие проводки и блок микрочипов, раскрошенный ударом.