Мэри-Джейн открыла в Сан-Кандидо филиал УЮ, где теперь итальянцы и другие студенты по обмену могут учиться совершенно бесплатно, получив спортивную стипендию. А я стал тренером сборной по регби в нем.

Моя мама вышла замуж за Ричарда. Теперь они вместе путешествуют по миру и присылают нам открытки с разных концов света. В следующем месяце мы с Лу как раз собираемся с ними в поездку на Мачу-Пикчу. Будем исполнять еще одну мечту Лукреции.

Жизнь прекрасна.

— У тебя такое лицо довольное, будто ты толстый кот, который нюхнул валерьянки, — доносится до меня голос моей любимой девушки, и я распахиваю глаза.

— Меня разморило. Конфетка, ты должна кое-что мне пообещать.

— Интересно.

— Пообещай, что мы никогда, слышишь, никогда больше не приедем сюда летом!

— Хэй, так не честно. Здесь же потрясающий климат.

Издаю стон отчаяния. В Сан-Кандидо максимальная температура летом не достигает отметки выше двадцати пяти градусов цельсия. В то время как здесь, в Тоскане, градусник показывает все сорок.

— Мне нужно охладиться, — стону я.

— Так давай спустимся на виллу. — Лу показывает рукой на большой особняк из коричневого кирпича, спрятавшийся среди рощи кипарисов.

— Нет, это не интересно, у меня есть идея.

Вскидывает бровь.

— И что же за идея?

— Помнишь, ты хотела мне показать место, где снимали «Сумерки. Новолуние»?

— Ты серьезно?

— Ага. Там же есть фонтан?

— Фонтан?

— Фонтан.

— Ты странный. У тебя солнечный удар?

Улыбаюсь.

— Лу, садись в машину.

Она усмехается и послушно садится в наш «Фиат». За окном проносятся ярко-зеленые поля, которые то и дело чередуются с изумрудными виноградниками. Кипарисовые рощи, тянущиеся вдоль дороги, величественно возвышаются на узких дорогах. Проезжаем по крутому серпантину и въезжаем в гору.

Монтепульчано — город-крепость. Улочки здесь такие узкие и крошечные, что большая машина здесь может и не поместиться. Паркую автомобиль у высокой кирпичной стены, по верху которой струится лоза темно-зеленых листьев, и глушу двигатель. Выхожу из машины и протягиваю руку Лукреции. Она вкладывает в нее свою, и мы проходим в узкую арку, поднимаясь наверх. Проходим мимо фермерских магазинчиков, у окошек которых стоят горшки с цветами, и выходим на большую площадь Пьяцца.

Именно эта площадь стала местом съемок финальной сцены «Новолуния». Именно через нее Белла бежала, пытаясь спасти Эдварда. И именно здесь находится знаменитая башня с часами, из арки которой вышел Каллен, сияя своей фарфоровой кожей.

Мы проходим мимо фонтана, стоящего посреди площади, и я останавливаюсь, делая вид, будто внимательно изучаю башню.

— Знаешь же, что нужно бросить монетку в фонтан и загадать при этом желание?

Лукреция хмурится.

— Знаю.

— Так вот я не буду этого делать. Ведь, ты должна мне желание, — говорю я.

— Желание?

— Ага, — киваю и улыбаюсь. — Третье желание.

Лукреция приоткрывает от удивления рот, и я вижу, как ее брови ползут вверх.

— Ты серьезно? — интересуется она.

— Более чем.

— Прошло столько лет, Итан!

— Да, но ты должна мне желание. Я же сказал, что скажу тебе его позже.

— Ты невыносим. Ладно. Давай свое желание.

Улыбаюсь.

— Мы вместе навсегда.

Лу хмурится.

— Что?

— Мы вместе навсегда, — повторяю я.

Лукреция закрывает глаза и мотает головой в стороны.

— Ну какой же ты псих. Ладно. Навсегда так навсегда. Доволен?

— Пока еще нет. — Я снова улыбаюсь, а затем достаю маленькую лиловую коробочку и опускаюсь перед Лу на одно колено. Она подносит ладонь ко рту, а ее глаза наполняются слезами.

— Лу. Я не могу жить в мире, в котором нет тебя, — цитирую я Эдварда Каллена. — Для меня ты все в мире. Только ты. — Лукреция улыбается. Так лучезарно. Именно той улыбкой, от которой у меня захватывает дух. А в ее глазах блестят слезы. — Ради тебя одной я живу. Если это можно назвать жизнью, — делаю паузу. — Я сделаю это только при одном условии… Мы вместе навсегда!

— Только этого я и желала, — сквозь смех произносит она, цитируя Беллу Свон.

— Выходи за меня замуж?

Лукреция запрокидывает голову и смеется.

— Да! Боже мой, ты и в самом деле смотрел со мной «Новолуние» вчера, хоть и делал вид, что спишь?

Смеюсь.

— Я коварный.

Лукреция улыбается и обхватывает мое лицо ладонями.

— Я люблю тебя, Итан!

— И я люблю тебя, мой маленький Хоббит!

Поднимаюсь с колен и кружу ее в воздухе. Она продолжает смеяться, и я клянусь, это лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни.

Хотя, Лукреция ведь и есть моя жизнь. Моя неземная любовь. Моя самая большая победа.

И хоть мы не персонажи фильма «Сумерки», а я не Эдвард Каллен, я все-таки скажу, что Лукреция Руссо — мой личный сорт героина.

Больше книг на сайте - Knigoed.net