Мур зажмуривается и стонет.

— Лу, это слишком красиво. Коснись себя..

Делаю то, о чем он просит, и касаюсь себя рукой. Медленно вожу пальцами по набухшему местечку. Непрерывно наблюдаю за реакцией Итана, грудь которого вздымается вверх и вниз.

Мысль, что я так сильно его возбуждаю, сводит меня с ума. Ввожу внутрь палец, большим продолжая поглаживать себя, и слышу, как Итан издает рык. Он тяжело дышит, облизывает губы, сдерживается. На его лбу выступила капелька пота, а мышцы пресса напряжены до предела.

— Господи, Лу. Я никогда не видел ничего сексуальнее. Быстрее, Лу.

Увеличиваю темп и слышу, как в спортзале раздаются голоса. Запрокидываю голову, ощущая приближение развязки. На мгновение пугаюсь тому, что меня возбуждает мысль быть пойманной, а затем чувствую, как улетаю в пропасть. Удары сердца становятся все громче. Наслаждение уносит сознание прочь, туда, где размываются границы реальности. Жадно хватаю ртом воздух, и Итан, в два шага сокращая расстояние между нами, накрывает мои губы своими, вбирая в себя мои громкие стоны. Он вытаскивает мои пальцы, заменяя их своими и яростно двигая ими внутри, пока мое тело сотрясает дрожь. Мой громкий крик теряется в поцелуе. Язык Итана дерзко хозяйничает у меня во рту, и я хватаюсь за его широкие плечи, чтобы сию же секунду не скатиться со стола.

Итан рычит мне в рот, и я чувствую, как по внутренней стороне моего бедра стекает теплая жидкость. Он разрывает поцелуй и прислоняется своим лбом к моему, тяжело дыша.

Это было потрясающе. Слишком чудесно. Волшебно.

Я знаю, что многие девушки не могут достичь оргазма во время секса. И меня не волновало то, что я с Вуди я ни разу не кончала. Наверное, все дело в том, что я не могла раскрепоститься и полностью довериться ему. Ну, или он просто как партнер убогий и плевать хотел на мое удовольствие.

Не знаю, смогу ли кончить с Итаном, когда у нас все дойдет до секса, но, клянусь, то, что мы только что сделали, было лучше любого моего секса с бывшим. Это вообще было лучше всего, что я когда-либо испытывала за свою жизнь.

Когда я прихожу в себя, то отпускаю плечи Итана и спускаюсь руками ниже, очерчивая ногтями кубики его стального пресса.

— Гаррет Грэхэм — мой кумир, — хрипло произносит Итан, усмехнувшись. Я начинаю хохотать. — Что?

— Не могу поверить, что ты правда это сказал.

— Брайс Харпер же признался, что является фанатом Эль Кеннеди, а я, значит, не могу?

— Так ты все-таки фанат Эль Кеннеди или именно Гаррета?

— Ха ха, — закатывает глаза Итан, пока прячет член в штаны, а затем тянется к упаковке влажных салфеток, достает одну из них и вытирает мое бедро.

— Ты это уже делал?

— Что именно? Вытирал остатки спермы с ног девушек или мастурбировал в тренерской?

Издаю смешок.

— Второе, — едва слышно произношу я.

Итан выбрасывает салфетку и нежно касается своими пальцами моего подбородка. Я не решаюсь поднять на него глаза, делая вид, что рассматриваю висящие на стене грамоты, на которых написано имя Норы. Мои глаза широко распахиваются, и я восклицаю очевидное:

— Господь всемогущий! Я только что кончила на столе твоей матери!

Мур запрокидывает голову и смеется. Громко, звонко, хрипло. И мне кажется, что я вот-вот снова кончу лишь от одного вида этого смеющегося парня.

— Да. Ты первая, кто опорочил этот стол. И кабинет.

Улыбаюсь.

— В следующий раз ты кончишь с моим языком внутри, — хрипло шепчет он мне в губы и впечатывается в них быстрым поцелуем.

[1] Гаррет Грэхэм — персонаж романа «Сделка» Эль Кеннеди, который предложил Ханне мастурбировать друг перед другом.

— А что там?

— Игровая комната.

— В икс бокс будем играть?

(с) «50 оттенков серого»

Лу.

После тренировки я стремительно мчусь домой. Теплый ветерок развевает мои распущенные волосы, и я снимаю лиловую резинку с запястья, чтобы сделать хвост. Останавливаюсь у белых азалий, наслаждаясь их сладким ароматом, и блаженно подставляю лицо теплым лучам солнца, сияющим на ясном небе. Ярко-зеленые листья кустарников, растущих вдоль дороги, колышутся на ветру, и вокруг так тихо, что не верится, что занятия только закончились. Студенты торопливо покинули территорию кампуса, ведь сегодня пятница, и впереди выходные, так что сейчас здесь пусто.

Неспеша подхожу к дому и поднимаюсь по лестнице. Открываю входную дверь и окидываю взглядом свою квартиру, будто нахожусь здесь в первый раз. Включаю свет потолочного светильника, и небольшая гостиная, в которой оказываешься сразу же, как только переступил порог квартиры, освещается теплым желтым светом. Прямо по центру стоит трехместный кремовый диван, а напротив него — телевизор. Справа от него, в окружении мерцающих разноцветных огоньков гирлянды, висит пробковая доска, к которой прикреплено множество чирлидерских бантов, что мы вешаем туда после каждой победы на соревнованиях. В углу стоит Джоуи, наш фикус, который вот уже два года жив по счастливой случайности, ведь мы постоянно забываем его поливать. Сразу за ним расположился небольшой прямоугольный стол белого цвета, стоящий в окружении деревянных стульев с пушистыми сиреневыми подушками. Подхожу к нему и наклоняюсь к вазе с ирисами, чтобы вдохнуть их аромат.

Как Итан узнал, что я их люблю? Точно маньяк.

Отхожу от стола и прохожу мимо маленькой светлой кухни в сторону своей комнаты. Открываю белую дверь с фиолетово-черно-белой надписью «BRING IT ON» и сразу же падаю на свою кровать, лицом в белое покрывало. Я так нервничаю, что даже не чувствую исходящего от него аромата лаванды.

Спустя некоторое время все же перестаю утыкаться носом в кровать, чтобы не умереть от нехватки воздуха, и удрученно смотрю на гирлянду, развешанную над моим столом. Ее теплый свет всегда меня успокаивает и дарит чувство умиротворения, но сейчас мне это не помогает.

Думаю, мне сейчас поможет только водка.

Хорошо, что со мной живет Элис. Не то, чтобы я считала, что все русские глушат водку, но просто отец подруги — поставщик элитного алкоголя во многих ресторанах Солт-Лейк-Сити, так что, у него точно должна быть водка.

А вообще, явиться пьяной на первое же свидание — это очень плохая идея. Безумная.

Как раз в моем стиле!

Подрываюсь с кровати и возвращаюсь к входной двери, чтобы взять из рюкзака телефон и позвонить Элис.

Ну, серьезно, для храбрости немножко ведь можно?

Но едва я выхожу из комнаты, как слышу звонок в дверь. Удивленно вскинув бровь, открываю ее и вижу курьера с большой черной коробкой, перевязанной лиловым бантом.

— Бильбо Бэггинс? — спрашивает он, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

Киваю, потому что стоит мне открыть рот, я начну смеяться, затем расписываюсь в накладной, забираю коробку и, закрыв дверь, прислоняюсь к ней спиной, заливаясь громким смехом. Когда из моих глаз начинают идти слезы, я наконец перестаю хохотать и отхожу от двери. Кладу коробку на стол и рассматриваю прикрепленную к ней открытку.

На глянцевой фиолетовой бумаге красуется надпись: «Можешь снять в любой момент».

Так, даже интересно.

Упираюсь кулаками в стол, нависая над коробкой, и разглядываю ее так, словно это забытая сумка с бомбой где-нибудь на железнодорожном вокзале, и я не могу к ней притронуться, пока не явятся саперы.

Пытаюсь дословно вспомнить наш сегодняшний разговор с Итаном перед пробежкой, но в голову приходит лишь разговор про полиэтилен и скотч…

Записка же не про скотч, да?

Ну, мол, можешь снять скотч, которым я заклею тебе рот, в любой момент. Это было бы слишком. Даже для Итана.

Хотя, может, он тайный фетишист… Господи!

Я так и знала, что не может он быть таким идеальным! Вот он подвох!

Входная дверь распахивается, и в квартиру вваливаются девчонки. Они громко над чем-то смеются, но тут же замолкают, увидев меня, склонившуюся над коробкой.

— Сделаем вид, что ты выглядишь не странно, — спустя минуту произносит Мэр.