– Почему тебя это так сильно удивляет? У тебя с ней что-то все же было?

– Ничего у нас с ней не было! – резко ответил Фердинанд.

– Мои собственные глаза видели другое. Но давай не будем об этом спорить. Джулия долго не соглашалась и пыталась спорить, она очень не хотела с тобой расставаться. Но мать, видимо, что-то знала о вашей связи.

– Между нами. Ничего. Не было! – сквозь зубы сказал Фердинанд.

– Возможно. Но спорить бессмысленно. Ты все равно больше ее не увидишь. Сейчас я хочу сказать о другом. Мать пыталась давить на Джулию, намекала ей, что знает о вашей порочной связи. Но Джулия плакала, истерила и все равно не соглашалась. Тогда мать предложила ей треть предусмотренного за тебя гонорара.

– И ты, видя все это, не вмешался? Не предупредил меня?

– Понимаешь, Фердинанд, – непривычно хладнокровно ответил отец. – Если бы я не узнал про их заговор, то тебе сейчас было бы намного хуже.

Фердинанд спорить не стал. Он знал, что несмотря на слабый характер отца, иногда он все же брал дело в свои руки. И тогда провинившемуся было несладко.

– В итоге Джулия согласилась, – продолжал отец. – В обмен на треть миллиона и обещание больше не вспоминать про вашу связь, Джулия должна была сыграть свою роль и спровоцировать тебя. Мать в то время стояла за дверью и подслушивала, выжидая нужного момента чтобы ворваться в комнату и застать вас за этим… занятием, чтобы в нужный момент ворваться в комнату и оставить тебя перед выбором: либо тебя сдают в полицию за инцест, либо ты добровольно едешь в экспедицию и улетаешь на другую планету, а мать с Джулией забирают гонорар себе.

– А где в их плане твоя выгода? – перебил отца Фердинанд. – Зачем ты подыгрывал им?

– Все вышло случайно, я просто проходил мимо и услышал вопли матери. Я тут вообще ни при чем.

Фердинанд не хотел верить отцу. Ведь так получилось бы, что тот, кого Фердинанд винил во всем, тоже жертва обмана. Но стоило ли верить отцу? Не врал ли он Фердинанду, лишь бы напоследок загладить свою вину? И было ли это важно сейчас? Было ли важно хоть что-то из его прошлого, теперь, когда он через несколько часов навсегда попрощается со своей старой жизнью?

Машина остановилась.

– Мы приехали, – сказал отец Фердинанду.

Они открыли двери и вышли на улицу. Вокруг была все та же бесконечная снежная степь, обдуваемая северным холодным ветром. И только железный забор и стальные ворота, к которым они подъехали, заслоняли собой горизонт.

Отец вытащил из багажника машины одну единственную сумку и передал ее Фердинанду, сказав, что ее собирала лично Джулия, сложив туда все самое необходимое. Фердинанд лишь надеялся, что черновики пьесы, о которой знала только она, тоже подходили под это понятие.

Фердинанд накинул на плечо сумку и пошел к воротам, стараясь не давать отцу возможности попрощаться с ним. Он боялся, что не сможет стойко выдержать этого и даст слабину своим чувствам. Но отец взялся за плечо Фердинанда и, остановив его, заговорил:

– Сын, я всегда верил в тебя и надеялся, что ты станешь великим человеком. Я старался дать тебе все, что нужно, часто жертвуя своей собственной жизнью. Мы с твоей мамой любим и уважаем тебя, твой характер, твои мечты, даже если у нас не всегда получается это показывать. Мы все делали ради твоего блага и я надеюсь, что ты не упустишь подаренные возможности. Мы любим тебя и гордимся тобой. Всегда помни это.

Отец ждал, что Фердинанд повернется и попрощается с ним, обнимется, или хотя бы пожмет руку напоследок. Но Фердинанд не хотел облегчать жизнь предателю-отцу. Он всем сердцем желал, чтобы отца как можно дольше мучила совесть. Желательно, до конца жизни. Пусть вся семья чувствует вину за то, что загубили жизнь своему сыну, не дали воплотить ему свои мечты и продали его, словно подержанную технику. Пусть их вечно мучает совесть, пока сам Фердинанд живет своей собственной жизнью на другой планете и ни о чем не жалеет, никогда их не вспоминая.

Фердинанд сделал десять шагов вперёд. Перед ним стоял железный забор, разделяющий новую и старую жизнь. А сзади было пусто. Пустая снежная степь, пустая отцовская машина и пустой человек, когда-то бывший его отцом. Пустые воспоминания, пустые надежды и пустые ожидания. Абсолютная пустота.

Держа в руках одну единственную сумку, Фердинанд, оставив отца далеко позади, подошел к железным воротам. Из будки возле ворот вышел тучный мужчина, одетый в зеленую теплую военную куртку, без опознавательных знаков. Фердинанд заметил, что на ремне у него висела пистолетная кобура и маленькая рация.

– Кто такой? – крикнул он, не подходя слишком близко.

– Я доброволец, – ответил Фердинанд. – Приехал для участия в экспедиции.

Охранник сделал несколько шагов в сторону Фердинанда, остановился и, сощурив глаза, осмотрел Фердинанда с головы до ног.

– Мне о тебе не сообщали, – сказал охранник. – Откуда ты?

– Я из города неподалеку, – ответил Фердинанд, немного замявшись. Он не привык, что к нему на “ты” может обращаться совершенно незнакомый человек.

– Да похер мне, откуда ты приехал. Говори, кто прислал тебя сюда.

Фердинанд, напрягая память, все же вспомнил и озвучил название предприятия, на котором работает его отец. Охранник взял в руки рацию и что-то по ней доложил, не спуская взгляда с Фердинанда. Спустя некоторое время ему ответили.

– Подожди минутку, пока не приедет машина, – сказал охранник, вытирая сопли рукавом.

– Отлично! – сказал Фердинанд, уже замерзший до посинения.

Охранник развернулся и пошел обратно в свою будку. За ним последовал Фердинанд.

– Тебе со мной нельзя, – сказал охранник в сторону Фердинанда, остановившись.

– Но почему?

– Посторонним туда нельзя.

– А где мне тогда ждать?

– Здесь.

– На улице? Но здесь же ужасно холодно! – Фердинанд не мог поверить, что охранник может быть настолько вредным.

– Не мои проблемы. Машина скоро приедет.

Фердинанд, приняв бесполезность своих попыток, решил вопросы больше не задавать. Охранник молча ушел, оставив Фердинанда стоять на улице в одиночку.

Спустя двадцать минут, когда мороз уже успел доставить неудобства каждой клетке тела Фердинанда, вдалеке стала виднеться долгожданная военная машина белого цвета. Если бы не фары, заметить ее, из-за непрекращающейся снежной бури, было бы невозможно. Машина медленно подъехала к будке охранника. Из нее вышли двое военных, у которых на форме, в отличие от охранника, были нашивки и погоны. Но Фердинанду, как человеку, несведущему в этой теме, никакой информации они не давали. Оставив водителя в машине, они зашли в будку и, спустя минуту, вместе с охранником вышли из ворот в сторону Фердинанда. Ворота медленно, с громким и противным железным скрежетом, начали открываться. Фердинанд, решив, что его таким образом приглашают пройти внутрь, взял свою сумку и понес ее навстречу военным, которые к тому времени сами вышли за ворота и двигались к Фердинанду.

– Клади и открывай сумку для осмотра вещей. И не тормози, а то холодно, – сказал охранник Фердинанду, по обеим сторонам от которого уже стояли военные.

– Куда класть? Прямо на снег? – спросил Фердинанд.

– Да. Прямо на снег, – невозмутимо ответил один из военных.

– Ладно, – ответил Фердинанд и, стараясь внутренне привыкнуть к происходящему, выполнил просьбу военного.

– Теперь открой ее.

Фердинанд послушно расстегнул молнию сумки. Он надеялся, что его семье не пришло в голову положить что-то запрещенное, но, немного подумав, осознал, что сам он и понятия не имел, что на этой базе может быть запрещенным. Один из военных, видимо, младший по званию или возрасту, присел на корточки и стал внимательно досматривать сумку, а старший военный, недолго понаблюдав за своим подопечным, пошел обратно к машине.

Досмотр сумки проходил бодро. Младший по званию военный доставал и осматривал каждый предмет, найденный им в сумке, пока не остановился на листах бумаги, в которых Фердинанд узнал черновики своей пьесы.