— А как вы думаете, успеем мы сделать и опробовать новые тормоза? Нам ведь только цилиндры изготовить. Сальники можно поначалу кожаные использовать, просто менять надо будет чаще. Может даже, после каждого этапа.
Механик помолчал, прикидывая в уме.
— Вполне, — наконец отозвался он. — Если завтра заказать в мастерских изготовление цилиндров, то через два дня можно будет попробовать собрать систему. Что до сальников, то действительно, можно пока обойтись кожей. Но заказ на резиновые уплотнения все равно нужен.
— Не вопрос, закажем. А пыльники оставим кожаные.
Клейст кивнул.
— А теперь довольно о делах, Владимир Антонович. Поглядите, какой чудный сегодня вечер. И слышите — птицы поют.
Я представлял свою жизнь совершенно иначе: размеренность, покой. Днем — копаться в свое удовольствие с чужими мобилями, вечером — визиты к знакомым или к веселым вдовушкам, благо у меня визиток от них набралась немалая стопка. Время от времени выезды на гонки — опять же, ради удовольствия. А что вышло? Мечусь по городу, как угорелый. Утром — дела с кузовной мастерской. Надо найти подходящее помещение, закупить оборудование, нанять работников, подготовить чертежи деталей. Хорошо еще, Крашенинников подобрал хорошего управляющего. Когда дело будет запущено, именно он будет заниматься производством, а я — лишь осуществлять общий контроль. После обеда — выполнение уже взятых заказов и прием новых, да возня с гоночным мобилем, и так до ночи. А утром — опять по тому же кругу.
Сложенный в сарае набор запчастей постепенно превращался в нечто более-менее похожее на гоночный мобиль, и это, безусловно, радовало. Работа эта зачастую сопровождалась техническими спорами на предмет внедрения новшеств. Главным инициатором этих новшеств был, как правило, я, а Клейст, соответственно, становился на сторону скептика и пытался критиковать мои предложения. Спорили практически обо всем, каждое изменение конструкции мне перед Клейстом приходилось как-то обосновывать, доказывать, а иногда и продавливать авторитетом. Происходило это примерно так:
— Николай Генрихович, а что, если нам уменьшить клиренс мобиля?
— И как же вы собираетесь это сделать?
— Очень просто. Смотрите: сейчас мосты крепятся к рессорам снизу вот этими стремянками. А если поставить мост сверху, над рессорой?
— Интересное решение. А на больших ямах мост не будет ударяться о раму? Ведь разобьет всю конструкцию.
— Может, и будет, но мы сделаем рессоры пожестче и установим подушки из твердой резины.
— А как же наши российские дороги? Как будете те же ямы переезжать?
— Потихоньку, по краешку. На ямах так и так придется тормозить. Но поскольку общий ход подвески будет ограничен, на ямах мобиль будет кидать меньше. И поглядите, насколько опустится центр тяжести! Можно будет повороты проходить на гораздо большей скорости. Может, вообще без торможения. Давайте попробуем. В случае чего, вернуть назад будет недолго.
— Ну давайте попробуем.
Через неделю опытный образец был выкачен из сарая. Смеркалось, но нам обоим не терпелось опробовать мобиль на ходу. Выглядел он по меркам этого времени необычно: довольно низкий, с аскетического вида кузовом, с жесткими глубокими чашами сидений вместо привычных диванов. И, главное, отсутствовал рычаг тормоза. Нет, ручник пришлось-таки оставить, в том числе и во избежание ненужных вопросов.
На ипподроме, к моему удовольствию, не было ни души. Оставив Клейста с секундомером замерять время прохождения круга, я с некоторой внутренней неуверенностью выехал на трассу. Первый круг ехал сравнительно медленно: надо было приноровиться к мобилю, ощутить работу тормозов, прочувствовать работу измененной подвески и еще кучу других мелочей. На второй круг я пошел уже быстрее, испытывая поведение мобиля в поворотах. И он, черт побери, ехал! Я не давил на тормоз, этого просто было не нужно. Аппарат кренился, да, но не так, как на последней гонке.
Пришло время проверить мобиль на максималках, и я дал полный пар. И на первом же повороте ощутил: песня! Тормоза работали превосходно. Я чуть придавливал педаль тормоза непосредственно перед поворотом, и этого было достаточно. Один поворот, другой, третий, самый сложный четвертый — и финиш. Метров за тридцать до черты я отпустил педаль пара и принялся тормозить. Осторожно, словно на скользкой дороге: притормозил — отпустил педаль, снова притормозил. Я опасался: кто знает, куда потащит эту железяку, если разом заблокируются все колеса. Но даже при таком варианте несущийся на полном ходу мобиль остановился, как вкопанный и как раз в нужном месте.
— Ну что, Николай Генрихович, каково? — довольно спросил я.
— Лихо вы, Владимир Антонович. Знаете, я бы тоже хотел опробовать нашу новинку.
«Нашу» — отметил я про себя. Значит, все — увяз господин Клейст, раз не отделяет свою работу от моей. Вслух же сказал:
— Конечно попробуйте. Должны же вы ощутить результат своего труда.
Клейст уселся в кресло, поерзал, устраиваясь поудобнее, и задумчиво произнес:
— Скажите, Владимир Антонович, вы действительно считаете, что с этими сиденьями будет удобнее? Если честно, я пока ощущаю себя довольно скованно.
— Это потому, что вы еще не привыкли. О в первом же повороте вы почувствуете разницу. И еще: прежде, чем разгоняться, опробуйте тормоза на малой скорости. С педалью совсем другие ощущения, здесь надо не давить изо всех сил, а лишь чуть-чуть прижимать. Ну, вы поймете.
Клейст послушно отъехал метров на десять и, видимо, попытался притормозить. Мобиль встал как вкопанный, присев на передние колеса.
— Видите, Николай Генрихович, насколько эффективную штуку мы с вами сотворили? — крикнул я ему. Попробуйте еще, и нежней, нежней.
Раза с пятого у моего механика начало получаться, и он решил проехать по кругу. Сперва, как и я, довольно неторопливо. Но уже ко второму повороту он прилично разогнался. А третий пролетел так лихо, что я даже немного испугался: начнет притормаживать, передавит педаль и полетит кувырком. Но нет, все прошло хорошо.
У финиша Клейст все-таки даванул тормоз. Колеса немедленно встали и мобиль, еще не сбросивший скорость, потащило, начало разворачивать вправо, но, все же, не опрокинуло. Машина качнулась на рессорах и замерла.
Возбужденный до крайности, с восторгом в глазах бывший гонщик выскочил из мобиля и кинулся ко мне. Облапил, не снимая краг и с восхищением заговорил:
— Владимир Антонович, это же чудо! Это же аппарат совершенно другого уровня, лишь внешне слегка похожий на мой старый мобиль. Как он идет по трассе — просто песня! И эти ваши сиденья, они тоже чудо, как хороши. С такой машиной, Владимир Антонович, у нас просто нет шансов не выиграть Императорские гонки! Это будет столь же просто, как… как…
Он замолчал было, подыскивая подходящий эпитет, но тут же нашелся:
— Как конфету отобрать у младенца. А ведь у вас наверняка есть и другие идеи, да?
В один из вечеров к нам заглянул Игнатьев. Подкатил с шиком на своем уникальном мобиле, притормозил у ворот, где очередной заказчик забирал готовую машину. Осматривал, щупал кузов, проверял качество лака, обивку сидений и прочие очень важные вещи. Наконец, убедившись, что все без обмана, расплатился и отчалил. Вместо него тут же нарисовался нарядившийся почти как на бал журналист.
— Здравствуйте, Владимир Антонович, вы, наконец, освободились.
— Здравствуйте, Федор Иванович. Проходите. Будете чай пить?
— Нет, сегодня не буду ни проходить ни чаевничать. У меня на вечер планы. И вас, кстати, я намерен утащить с собой.
— А что случилось?
— Ничего особенного, очередное собрание клуба гонщиков. А учитывая, что вы собираетесь участвовать в гонке, организуемой в том числе нашим клубом, самое время, так сказать, влиться в ряды.
Я мысленно прикинул наличные средства. Вложения в товарищества серьезно поистощили мои финансовые ресурсы. А еще нужны деньги на зарплату Клейсту, на пропитание, на закупку запчастей для мобилей и кучу всяких мелочей. Располагать я мог разве что сегодняшней выручкой, полученной вот буквально только что. Как раз чуть больше пятисот рублей, на взнос хватит.
