Быть может, это замкнутый круг? Люди возвращаются в прошлое, создают человечество, затем мир проживает тысячи своих жизней и вновь возвращается в прошлое?

Лаура сидела в своем кабинете и думала о прошлом. Почему некоторые люди способны его отпустить и двигаться дальше, а другие – держатся за него обеими руками?

Она думала о Стэне и Джефферсоне. Все чаще вспоминала дни, когда их жизни зависели друг от друга. Но свобода в итоге лишила их чего-то, что делало их неделимым целым. Они оставались командой, но не той, что раньше. Последствия масштабных событий меняют людей и их отношения. Кто-то хочет забыть, кто-то – похоронить воспоминания, а кто-то – проглотить их и извлечь для себя хоть какую-то пользу. Лаура относилась к третьему типу. Она твердо решила для себя, что страх – это орудие в руках труса, способное помочь ему выковать из себя храбреца, коего доселе мир еще не видывал. Но не все способны распознать знаки тогда, когда нужно напрячь извилины в мозгу, чтобы их расшифровать. Люди, как правило, не любят думать. Им проще принять информацию от других. Так проще жить.

Лаура думала о Колдере, к которому ее не пускали. К которому никого не пускали. Теперь никто не был застрахован от того, что произошло с парнем во время забастовки. Под ударом оказались все новые ньюмены. Мир… изменился. Только теперь он объединился против тех, кто этого не заслуживал.

На этот раз громкий стук в дверь прозвучал нахально и коротко, Салли О’Коннор не стала дожидаться ответа. Девушка вошла в кабинет и шумно придвинула покосившийся стул к Лауре. Та знала, что останавливать Салли О’Коннор ни в коем случае нельзя, потому решила промолчать и дать высказаться подруге.

Салли О’Коннор села и своими огромными глазами вызывающе уставилась на Лауру. Иссиня-черная челка девушки доходила до глаз, что, вкупе с подводкой, длинными стрелками и темно-зеленой помадой, придавало ей еще более угрожающий вид.

– Какого хрена, Лаура? – спросила она с раздражением. – Почему я вдруг становлюсь первым подозреваемым? Почему допрашивают меня, а не Ивон? Что вообще за хрень творится? Я думала, мы давно уже перешли ту черту, когда еще могли кидаться обвинениями друг в друга!

Лаура вздохнула. Ей самой было неприятно задавать друзьям вопросы, способные подорвать их доверие. Но что ей оставалось?

– Послушай…

– Нет. Лаура, это ты послушай. Я всегда чисто выполняю свою работу! Иначе за нами давно бы уже пришли! Все, что я делаю… черт, да тебе не понять, как вообще это делается! Но я все подчищаю и шифрую данные! Это так не работает, что кто-то вдруг – бац! – взломает меня. Это не долбаная электроника с долбаными компьютерами! Все голографические данные я перевожу в символику. Мою собственную символику! Никто в жизни не расшифрует эти данные! Это как с сетчаткой глаза, – Салли О’Коннор демонстративно ткнула себе пальцем в глаз. – Никто не имеет вторую, идентичную ей. Вот и мои формулы – никто не выведет такие же. Ни-ког-да! – Огромные зеленые глаза девушки распахнулись еще больше, когда она делала акцент на последних словах.

– Я должна была спросить, – Лаура взмахнула руками. – Поверь, мне непросто, но Праведник знает о наших клиентах больше, чем нужно! Тебе не кажется это странным? Твои версии?

Салли О’Коннор поджала губы и наклонила голову.

– Вот и у меня они закончились. Если никто не взломал твой голограф, – Салли О’Коннор вновь раздраженно посмотрела на Лауру, – значит, дело в чем-то другом.

– Или ком-то другом, – подчеркнула девушка. – Но я бы не стала обвинять тебя, Коннора и Ивон. Особенно Коннора.

– Тогда кого?

– Не знаю.

Лаура громко втянула носом воздух и сложила руки на груди. Она пыталась понять, где они оплошали, но ничего дельного в голову не лезло. Салли О’Коннор молча смотрела на нее и тоже молчала. Кажется, детективное агентство зашло в тупик и само остро нуждалось в чьей-то помощи. Вот только обратиться ему было не к кому.

В комнату без стука вошла Ив.

– Блин! Я все понимаю, но стучать разве не нужно? – возмутилась Лаура.

Ив смущенно опустила глаза.

– Я просто подумала, что такие вопросы стоит решать всем вместе, – произнесла она, становясь позади Салли О’Коннор.

– О. Спасибо. Но мне помощь не нужна, – нахмурилась та. – Кажется, мы уже выяснили, что я тут ни при чем.

Лаура кивнула.

– Мы должны понять, как информация могла просочиться за стены нашей конторы, – Ив выглядела расстроенной, произнося эти слова. – Никто из нас не мог рассказать о…

– Но рассказал.

– Да что с тобой не так, Лаура? – повысила голос Салли О’Коннор. – Ты серьезно считаешь, что та, кто вытащила твою задницу из еще большей задницы, каким-то образом подставила тебя? Нас всех? Это просто жесть какая-то! Ты себя со стороны видела?! Кидаешься обвинениями, словно это мелочь какая-то! Или, может, ты думаешь, это я такая дурочка, что умудрилась слить инфу в Сеть? Или… обвинишь Колдера? Конечно, он же не может сейчас постоять за себя!

– Салли О’Коннор! – оборвала ее Ив. – Перестань! Перестаньте обе! Самое последнее, что мы должны делать, – это кидаться друг в друга обвинениями! Успокойтесь!

Лаура закрыла глаза руками. Она уже не знала, чему верить. Правды нет, но иногда есть совершенно очевидные вещи. Девушка чувствовала, что ее друзья никоим образом не связаны с произошедшим. Но как можно верить кому-то в мире, где возможно все? Нет предела фантазии сценаристов. Или… у кого-то просто воспалились мозги от перенапряжения.

Лаура хотела извиниться, но во входную дверь вновь постучали. Сначала тихо, потом – чуть громче.

– Я открою, – вызвалась Ив. Она вышла из кабинета, прихлопнув дверь один раз, затем, еще раз, уже сильнее, ногой.

– Когда-нибудь я заменю эту дверь! – не выдержала Лаура.

Салли О’Коннор встала и вышла из кабинета, предварительно показав Лауре средний палец. Та лишь еще раз вздохнула. Она не так часто, как Колдер, извинялась, но в данный момент чувствовала себя так плохо, что готова была на все, лишь бы Ивон не выглядела больше такой расстроенной, лишь бы Салли О’Коннор не смотрела на нее с такой ненавистью!

Но извинения вновь повисли в воздухе.

Этот день закончился так, как никто не мог себе представить.

Иногда дерьмо случается. Это факт. Белая полоса не может длиться слишком долго, удача не может постоянно сопутствовать человеку, а сюрпризы не всегда приятны. Все всегда заканчивается. Даже самые обычные дни однажды превращаются в чей-то кошмар.

Четырнадцатого апреля три тысячи восемьдесят восьмого года агентство № 557/8Б прекратило свое существование.

Одни люди стремятся к одиночеству, другие – боятся его. Лаура всегда думала, что в одиночестве нет ничего плохого, что быть одиночкой – высшее наслаждение. Люди часто ошибаются. Лаура Браун познала много видов боли, но каждая из них казалась ничтожной по сравнению с установившейся в ее жизни разобщенностью. Единое целое раскололось, и мир из яркого превратился в его блеклое подобие. Девушку изнутри раздирала вина за произошедшее. Раскол не должен был наступить по ее вине, но именно она стояла у его истоков.

Лаура задумывалась над значением слова «одиночество». Что же это значит? Быть одной и скучать по людям? Жить среди людей, которые тебя не понимают? Или находиться в гармонии лишь с собственной персоной?

Девушка давно разучилась плакать, однако спазмы душили ее, выбивали воздух из легких, скручивали внутренности так, что она едва держалась на ногах.

Лаура хотела повернуть время вспять, чтобы исправить свои ошибки, предотвратить беду, но ни у одного человека не было такой возможности. Если бы кто-то намекнул, что это реально, она не задумываясь сделала бы все что нужно, чтобы добиться желаемого.

Но что так терзало девушку? Она продолжала делить крышу с друзьями, которых звала семьей, что же изменилось? Друзья жили вместе, но в то же время находились далеко друг от друга. Между ними словно возвели невидимые стены, которые приглушали звуки и обрывали былую связь, позволявшую им понимать друг друга с полуслова.