— Мама, прости, что я ушла. Мне просто невыносимо было слышать вашу ругань, и Сережка так плакал… — с каждым словом спускалась на ступеньку ниже, не отрывая от мамы своих глаз. Я не хотела причинять ей еще одну боль своим поступком. И хотела, чтобы она это поняла.

— Знаю, милая… — родная рука ласково коснулась щеки. Потом она дёрнулась, будто вспомнив о чем-то, возможно, не очень приятном. Повернувшись к Сергею Анатольевичу, при этом избегая его взгляда, полного вопросов (еще бы все семейство Соколовых обнаружилось у его порога при непонятных обстоятельствах), мама забрала у него Сержика.

— Собирайся, мы едем к тете Жене.

— Нет! — такой сильный протест во мне всколыхнулся, что я не сдержалась.

Мамина бровь дернулась. Она посмотрела сначала на Влада, а потом на его отца.

— Пускай он катится! — я больше не жалела о том, что буду видеть отца еще реже, чем обычно. Особенно, если из-за него мне придется переезжать, а то и школу менять накануне выпускного.

— Детка…, — теперь мамины брови сложились домиком: этаким жалостливым и хрупким строением. Она не жалела меня, она как будто извинялась. От этого я еще больше разозлилась. А чем она-то виновата?!

— Не смотри на меня так, мама! — Сергей Анатольевич молча вклинился, забрав Сержика из маминых дрогнувших рук и кивнув Владу в сторону кухни. Он, кажется, шагнул мою сторону. Но раз рука не легла на мое плечо, значит, решил пойти за папой. И хорошо. Все скажу, что думаю. Правда, голос дрогнул, и разговаривать на повышенных тонах я больше не могла. — Мам. Это папа во всем виноват. Пусть он и уходит.

— Ась, не все так просто…, — вздохнула мама, бросив взгляд в сторону прохода, ведущего на кухню.

Сердце в тревоге сжалось, и я постаралась сменить тему. Нужно сейчас обсуждать не причины, а последствия.

— Можешь меня не посвящать в детали, кто больше виноват. Но я не понимаю, почему МЫ должны переезжать?

Мама закусила губу. Выражение ее лица омолодило ее лет на десять.

— Он, что… Нас выгнал…? — не верила, в том, что произнесла. Но проскочила мысль, что теперь от папы можно ждать чего угодно.

— Нет-нет! — мама замахала перед моим лицом руками. — Он просто… — очередной вздох, — Хочет, чтобы я все скрыла от семьи. По крайней мере, пока она… — мама запнулась, в голос прокрались ядовитые нотки. — не родит.

— Чего? Он больной, что ли?

У мамы вырвался нервный смешок, и она снова прикусила губу.

— Я ему то же самое сказала. Поэтому мы и переезжаем.

— А почему бы не выгнать его из квартиры.

— Детка, квартира записана на него. И куплена его родителями до брака.

— О… — сколько нового можно узнать в преддверии развода родителей.

— А я не собираюсь соглашаться на его условия, даже если это на время лишит нас крыши над головой.

Чувствовала, что скоро моя челюсть отвиснет так, что потом на место не встанет.

— Не волнуйся, — мамина ладонь легла на мое плечо. — Я разберусь. Все наладится. Дай мне неделю. Может, полторы. Я постараюсь, чтобы твою жизнь это не затронуло больше, чем уже есть. Школу менять не будешь. Получу выручку от магазина, сниму квартиру рядышком…

— А почему нам нельзя пожить у бабушки? — схватилась за эту идею, как утопающий за прогнившую ветку. Любой аргумент признавался рабочим, если на кону стоял чуть ли не вековой жизненный уклад.

— Твоя бабушка в миг меня раскусит. А я не настолько жестока, что устраивать семейные разборки, особенно… В данной ситуации.

— Не понимаю… — совсем запуталась в маминой логике. — Ты же решила, что не хочешь идти у папы поводу и скрывать его измену! А теперь беспокоишься о том, что бабушка узнает. А тете Жени ты что скажешь? Что мы дома тараканов травим?

— Саш, да пойми…

— Кхм, — красноречивый кашель оборвал наш казавшийся бессмысленный диалог.

Мы обе повернулись к Сергею Анатольевичу лицом. С моим жалостливым взглядом мог посоперничать бездомный котенок Шотландской вислоухой. А мама… Недовольно зыркнула на нашего директора.

— Мы сами разберемся, Сергей… Анатольевич.

Ого. Невольно поморщилась от исходившего от мамы холода. Столько глухой агрессии… Будто бы Караев самолично подложил Лариску в папину кровать.

— Я не сомневаюсь, — он сложил руки на груди. А я заметила, что у него нет Сержика на его руках. Окинула беглым взглядом пространство вокруг. И увидела Влада. Взгляд у него был немного растерянный, но Сережку он держал крепко и уверенно. Быстро учиться…

Губы невольно дрогнули в улыбке. Но пришлось быстро выныривать в реальность. Ведь фактически решалась моя судьба.

— Вот и отлично, — мускулы лица мамы только расслабились, как прозвучало отрицание, обычно следующее после такой паузы.

— Но я считаю, Саше не на пользу будут такие перемены. И я предлагаю Вам поселиться у нас. Благо, комнат на всех хватит.

Мама открыла рот, чтобы возразить, громко и четко, и задрав нос, хлопнуть дверью. Прицепов потащив нас с Сержиком с собой.

А мне это ну совсем не нужно. И это был идеальный момент, чтобы вставить свои пять копеек.

— Мам, пожалуйста! — жалобно потянула я, заглядывая маме в глаза.

Мама перевела взгляд с меня на Сережу на руках у Влада. Потом посмотрела на Сергея Анатольевича. И еще брови вернулись в изначальное положение, правда, небольшая складочка между ними еще осталась. Но мне было достаточно и неуверенного беззвучного «Да!».

— Спасибо, мамочка! — кинулась к ней на шею, чувствуя, как облегчение наполняет меня с головы до ног.

В ответ она стиснула меня в своих объятиях. А когда отпустила, повернулась к Сергею Анатольевичу.

— Только неделя. А потом я решу этот вопрос.

— Полторы, — пробормотала я, пока настроение у мамы держалось на отметке «более-менее» сносное.

— Хорошо, — со вздохом выдохнула она.

Я расплылась в улыбке, найдя Влада глазами, а он мне подмигнул.

Во всей этой паршивой истории нашлось хоть что-то хорошее. Теперь надо держать кулачки, чтобы обаяние Караева и маму сразило наповал. Я бы с удовольствием задержалась бы в этом коттеджике. Вместе с человеком, который успел завоевать мое сердце.

Всю ночь ворочалась. Знание того, что за стенкой находится комната Влада будоражило воображение и встряхивало нервную систему. Мы ведь толком не поговорили о том поцелуе… Родители как коршуны нарезали круги вокруг нас, и единственным, что я от него услышала было сдержанное «Спокойной ночи.» Уснула я позже обычного, но на утро вскочила до будильника. Глазам было непривычно от деревянных панелей вместо обоев, лаконичной и новой — а не разношерстной и разбитой — мебели. А спина ликовала от просто божественного матраса на пружинах.

Мамы рядом не оказалось, я решила, что она кормит Сережу на кухне. Оглядела пол — удивительно, как мама смогла утащить все эти сумки. Четыре, если быть точно. Или таксист ее прямо к крыльцу подбросил?

Тряхнула немного тяжелой от недостатка сна головой и решила не забивать себе этим голову. Все необходимое для сносного начала дня я приготовила еще вчера, даже шампунь, гель и щетка с мочалкой ютились в прозрачной сумочке на туалетном столике.

Чтобы наскрести бодрости на урок истории, мне нужен был душ. Желательно — контрастный. И кофе, желательно горячий.

Потянувшись, встала и бодренько направилась в ванную. Но у двери застыла.

А вдруг я в коридоре столкнусь с Владом? В одном полотенце…?

Сердце споткнулась, чтобы ускориться, будто куда-то опаздывая.

Похлопала себя по щеках, прогоняя смущение, и потянула ручку.

Но зря я нервничала — с Владом я не пересеклась. Не выдержав, украдкой заглянула в его комнату. Кровать была заправлена — а его самого не было. Да и на всем втором этаже было подозрительно тихо. Звуки жизни доносились только из кухни. Оделась, собрала сумку и спустилась вниз.

— Мам, а ты не видела…

Увиденное настолько меня поразило, что я забыла, что хотела спросить.

Сергей Анатольевич тряс бутылочку со смесью, пока Сережка ел яблочное пюре — точнее размазывал по деревянной столешнице столика для кормления.