3Образно о том, что всему хорошему приходит конец.

Хуа Чэн как будто едва слышно усмехнулся и вдруг сказал:

— Предположим.

Се Лянь повернулся к нему с вопросом:

— Предположим — что?

Хуа Чэн не смотрел на принца, его взгляд был направлен на дырявую кровлю монастыря Водных Каштанов. Се Лянь видел лишь левую часть несравненно прекрасного лица юноши.

Хуа Чэн безразличным тоном произнёс:

— Я не красив.

Се Лянь:

— А?

Хуа Чэн слегка повернулся к нему и спросил:

— Предположим, что в первоначальном образе я не красив. Ты всё равно захочешь взглянуть на меня?

Се Лянь удивленно замер, затем ответил:

— Серьёзно? Но мне почему-то кажется, пусть и без какой-либо на то причины, что твой первоначальный образ не может выглядеть слишком некрасивым.

Хуа Чэн, наполовину искренне, наполовину лукавя, заметил:

— А вот и не обязательно. Что если у меня синяя морда, изо рта торчат клыки, все черты лица перепутаны местами? Что если я уродлив как ракшас4 и свиреп как якша5? Как ты себя поведёшь?

4Санскр.: «Демон, пожирающий людей».

5Санскр.: «Кровожадный демон».

Услышав вопрос, Се Лянь нашёл его забавным: оказывается, один из повелителей мира демонов, несущий хаос Князь Демонов, от звуков имени которого небожители содрогаются в страхе, переживает о том, красиво ли выглядит в изначальном облике. Однако стоило копнуть чуть глубже, и принцу забавным это больше не казалось.

Он смутно вспомнил, что среди всевозможных версий легенд о происхождении Хуа Чэна существует слух наподобие «от рождения он был уродцем». Если этот слух правдив, наверняка при жизни он часто испытывал на себе насмешки и унижения. Возможно даже, что это началось с самого детства. Могло статься, именно по этой причине Хуа Чэн сверх нормы чувствителен в вопросах, касающихся собственного изначального облика.

Поэтому Се Лянь, задумавшись над ответом, протянул:

— Ну, как…

Затем принц совершенно искренним и самым мягким и тёплым тоном, на который только был способен, произнёс:

— Если честно, я хочу увидеть твой первоначальный образ только потому… видишь ли, мы уже в таких отношениях…

Хуа Чэн:

— Хм? В таких — это в каких?

Се Лянь:

— …Мы ведь теперь, можно сказать, друзья, не так ли? Так вот, если уж мы друзья, разумеется, нужно быть откровенными друг с другом. Поэтому я и сказал, что хотел бы увидеть твоё истинное лицо. Разве это имеет какое-то отношение к тому, красив ли ты в изначальном облике? Ты спросил, как я себя поведу, так вот — конечно, никак. Будь спокоен, главное, что это твой настоящий образ, я в любом случае точно… Чего ты смеешься? Я говорю абсолютно серьёзно.

Договаривая последние фразы, Се Лянь ощутил, что юношу рядом с ним как будто бьёт мелкой дрожью. Вначале он удивлённо замер и подумал: «Неужели я высказался столь проникновенно, что растрогал его до такой степени?» Однако принц не осмеливался повернуться и посмотреть, что же случилось. К его неожиданности, спустя пару мгновений сбоку раздался едва слышный смешок, который и выдал юношу. Се Лянь тут же расстроенно толкнул его в плечо.

— Сань Лан… ну почему это кажется тебе настолько смешным? Неужели мои слова в чём-то неверны?

Хуа Чэн мгновенно перестал дрожать, развернулся к принцу и ответил:

— Нет, ты всё верно сказал.

Се Лянь расстроился ещё сильнее.

— Ты совершенно не искренен…

Хуа Чэн возразил:

— Я клянусь, на целом свете ты не найдёшь никого более искреннего, чем я.

Се Лянь решил закончить разговор, перевернулся на другой бок, спиной к Хуа Чэну, и произнёс:

— Ну ладно, давай спать. Засыпай как положено, без разговоров.

Хуа Чэн ещё немного тихонько посмеялся, затем сказал:

— В следующий раз.

Принц уже твёрдо решил заснуть, но стоило Хуа Чэну открыть рот, Се Лянь, не сдержавшись, вновь спросил:

— Что будет в следующий раз?

Хуа Чэн прошептал:

— Когда мы встретимся в следующий раз, я предстану перед тобой в первоначальном образе.

Эта фраза давала немалую пищу для размышлений, и Се Лянь уж было хотел расспросить ещё, но усталость, накопившаяся за вечер, накатила волной. Принц не мог больше держаться — он тяжело провалился в сон.

На рассвете следующего дня, когда Се Лянь проснулся и приподнялся, половина циновки уже пустовала.

Принц, покачиваясь, встал на ноги и растерянно прошёлся по монастырю Водных Каштанов. Затем открыл дверь, но и снаружи никого не увидел. Очевидно, юноша в самом деле уже ушёл.

И всё же опавшие листья были сметены в кучу, а рядом стоял глиняный сосуд. Се Лянь вышел, взял сосуд и занёс его с собой в монастырь, поставив на стол для подношений. И тут вдруг непривычно почувствовал на своей груди что-то лишнее.

Се Лянь дотронулся рукой и обнаружил, что пониже проклятой канги свободно болтается тонкая цепочка.

Одним движением принц снял её с шеи. Это оказалась серебряная цепочка, настолько тонкая и лёгкая, что он совершенно не ощущал её на теле. А на цепочке висело сверкающее на свету кольцо.

Се Лянь знал, что эту вещицу наверняка оставил Хуа Чэн. Он некоторое время повертел кольцо в руках, внимательно изучил и подумал: «Что же это?»

Будучи наследником благородных кровей, Се Лянь вырос во дворце государя Сяньлэ. В его государстве людям нравилось любоваться прекрасными драгоценными изделиями, подобное увлечение являлось обычным делом. Дворец государя тем более отличался роскошной обстановкой: колонны здесь покрывали чистым золотом, ступени делали из благородной яшмы. Во дворце хранилось бессчётное множество необыкновенных редчайших сокровищ. Дети членов правящего дома и аристократии часто игрались разноцветными драгоценными камнями, перекидываясь ими, словно шариками из простого стекла. Се Лянь повидал множество драгоценностей, и потому смог определить, что кольцо, похоже, создано из самого настоящего алмаза.

Кроме того, выглядела вещица весьма изящно: обычному ювелиру, каким бы выдающимся мастером он ни являлся, не под силу была подобная работа совершенной красоты. Кольцо выглядело более изысканным и сверкающим, чем всевозможные алмазы, которые принцу довелось повидать на своём веку. Сияло оно настолько ярко, что завораживало взгляд. Поэтому принц и не мог точно определить, что именно кольцо из себя представляет.

Однако, пускай он не мог сказать точно, что же это, одно было ясно наверняка — вещь весьма драгоценная и значимая. Кроме того, если кольцо висело у принца на шее, значит, его не могли обронить случайно. Напрашивался лишь один вывод — Хуа Чэн преподнёс ему памятный дар перед тем, как уйти.

Получить памятный подарок стало неожиданностью для Се Ляня. Он неловко улыбнулся и решил оставить кольцо при себе, а в следующую встречу спросить у юноши, что означает этот жест. Принц владел лишь маленьким ветхим монастырём, в котором не предусматривалась сокровищница. Подумав, Се Лянь всё же решил, что самый безопасный способ хранения — носить кольцо на себе. И потому снова надел тончайшую цепочку на шею.

Закончив с происшествием на горе Юйцзюнь, принц почти без передышки помчался ещё и в государство Баньюэ. Так что, вернувшись из путешествия, несколько дней пролежал пластом в монастыре Водных Каштанов. И если бы не чересчур сердобольные жители деревни, что преподносили ему так много маньтоу и рисового отвара, который принц всё никак не мог доесть, он бы всё это время пролежал без крошки во рту.

Так минуло несколько дней, пока однажды Се Лянь не получил внезапное послание от Линвэнь: как можно скорее поднимитесь на Небеса.

Тон её голоса ничего хорошего не сулил, однако Се Лянь догадался, в чём дело, в душе он давно к этому подготовился.

— Вопрос касается инцидента в Крепости Баньюэ?»

Линвэнь ответила:

— Так и есть. Как только вернётесь в столицу бессмертных, отправляйтесь прямо во дворец Шэньу.