Стоило ему упомянуть каменную статую, лицо Хуа Чэна вновь стало распространять вокруг морозную стужу. Если бы Се Лянь только что не попросил его остановиться, он бы уже отвесил наглецу хорошего пинка, втоптав его в землю. Се Лянь же отлично знал, каков характер Ци Жуна. У него была примечательная особенность — чем явственнее реагировать на его слова, тем сильнее он будет распаляться и подпрыгивать от радости. Нужно было действовать вопреки его ожиданиям, поэтому принц улыбнулся и преспокойно ответил:

— Скульптура довольно неплоха, вот только вкусы у художника явно не слишком высоки. Надеюсь, это не очень тебя расстраивает.

Принц добился своего — улыбка тут же сползла с лица Ци Жуна, демон холодно прошипел:

— Радовался бы, что хоть я, памятуя о прошлом величии, сделал одолжение и установил статую в твою честь. Кто ещё станет так почитать тебя? В этот раз ты наверняка вознёсся лишь благодаря тому, что ухватился за штанину Цзюнь У да заливался горькими слезами, падая ниц, так что до крови колени стёр. В чертогах Верхних Небес, куда ни глянь — который небожитель не превзойдёт тебя в достоинстве и величии? Даже вознесшиеся всего двести лет назад, и те имеют право попирать тебя ногами. Тебе уже скоро за восемьсот, и посмотри, до чего ты докатился, неудачник!

Се Лянь лишь мягко улыбнулся.

— Да, твой старший брат поистине невезучий. Не то что младший: всего восемьсот лет — и уже «свирепый».

Се Лянь прекрасно знал, чем его усмирить. Хуа Чэн так и прыснул в сторону, а лицо Ци Жуна сделалось по-настоящему зелёным. Он пробежал глазами по всем присутствующим и вдруг выпалил:

— По всему выходит, что ты сегодня упросил Хуа Чэна помочь тебе приструнить меня, отвести душу и поратовать за справедливость, так?

Се Лянь растерянно замер, ведь если подумать, то ситуация выглядела именно так, здесь возразить было нечего. Ци Жун добавил:

— Вы только поглядите, стоило мне сказать о тебе что-то дурное, ух, как он разгневался! Неужто божественный свет над твоей головой так сильно затронул его, что он ослеп от этого сияния? Ай-яй-яй, я вспомнил, кажется, он и так-то был слеп на один глаз! Ха-ха-ха…

Смех оборвался, едва начавшись — перед глазами Ци Жуна вдруг потемнело, лицо объяло болью, изо рта хлынула фонтаном кровь. Не удивительно, ведь кто-то снова его ударил. Вот только на этот раз это оказался не Хуа Чэн, а Се Лянь.

Принц нанёс удар с поразительной скоростью, после чего холодно бросил:

— То, что я раньше не бил тебя, не значит, что никогда не сделаю этого.

Удар был настолько сильным и жестоким, что Ци Жун смог снова подать голос лишь спустя довольно долгое время. Будто шкодливый пёс, он разлёгся на земле и расхохотался, не прекращая тарабанить кулаком о пол.

— Царственный братец, ты ударил меня, ты всё-таки меня ударил! Небеса всемогущие, наш возвышенный и добросердечный, сострадающий всему живому, всегда готовый прийти на помощь Его Высочество наследный принц, который даже муравья не раздавит, выплеснул на меня свой гнев, да ещё и ударил, подумать только, он ударил меня! Страх какой, спасайся кто может!!!

Он перевозбудился до невозможности, вплоть до того, что стал похож на безумца. Лан Цяньцю никогда не приходилось видеть настолько странного поведения. Глядя на развернувшийся перед ним театр одного актёра, небожитель потрясённо застыл, а потом пробормотал себе под нос:

— Он… он сумасшедший?

Се Лянь привык к подобному, и потому не выглядел удивлённым, только произнёс:

— Ты сам всё слышал, он просто безумен, у него с головой не всё в порядке. Нельзя верить ни единому его слову.

Внезапно Ци Жун перестал смеяться, его лицо вновь сделалось серьёзным. С холодной усмешкой он возразил:

— Не спеши перед другими объявлять меня безумцем. Ответь-ка мне, как умер князь Аньлэ?

Только что Хуа Чэн задавал тот же вопрос Ци Жуну, а теперь он сам спросил об этом Се Ляня. Лан Цяньцю моментально приготовился слушать.

Сердце Се Ляня сжалось, он не мог сразу ответить на этот вопрос. Тогда Ци Жун медленно приподнялся и сел, опираясь на каменную статую, затем сказал:

— После смерти Аньлэ я вскрыл его живот, чтобы осмотреть. Оказалось, что все его внутренности были повреждены невероятно свирепым и яростным потоком Ци меча, поэтому и внешних ранений не осталось, но при этом он без остановки кашлял кровью. Обыкновенный мечник просто не смог бы применить столь изощрённый приём. Я тогда решил, что предатели из Юнань позвали иноземного мастера, чтобы подстроить всё так, будто Аньлэ скончался от болезни. Но теперь, если хорошенько подумать, становится ясно — был ещё кое-кто, способный совершить подобное. И это, конечно же, мой дражайший беспристрастный и справедливый двоюродный братец. Как-никак наш Бог Войны в короне из цветов, Его Высочество наследный принц — словно белый лотос с горы Тяньшань, в чистоте и непорочности не имеющий равных…

Хуа Чэн с силой пнул его, и Ци Жун заголосил от боли. Лан Цяньцю же, у которого глаза заполнились красными прожилками, чувствовал, что его голова сейчас взорвётся — обхватив её руками, он вскрикнул:

— Замолчи! Что тебе стало ясно? Кто тогда был убийцей? Что случилось на Пиру Чистого Золота? Что произошло с князем Аньлэ? Что вообще происходит?!

Ци Жун ответил:

— Лан Цяньцю, и как ты до сих пор не догадался? Даже до меня в общих чертах дошло. Видимо, ты и правда ничегошеньки не знал о том, каким человеком был твой наставник. Давай-ка я раскрою тебе правду о своём братце. Этот бывший Его Высочество наследный принц государства Сяньлэ перебежал на сторону Юнань, стал вашим советником, обучал тебя фехтованию пять лет…

Он успел сказать лишь несколько фраз, когда Се Лянь вынул из-за спины меч. Но Лан Цяньцю не дал ему и шагу ступить — выставив перед принцем широкое лезвие своего меча, он предостерёг:

— Дай ему договорить!

Се Лянь воскликнул:

— Ты же видишь, что он безумен, зачем слушать его бредни?

В воздухе сверкнуло тончайшее лезвие Фансиня, но удар на меч Лан Цяньцю пришёлся такой силы, что тот едва удержал оружие в руках. Кто же мог представить, что в следующий миг под Фансинь проскользнёт изгиб серебряного клинка, который подцепит и отведёт его в сторону. Се Лянь так и остолбенел, а после крикнул:

— Сань Лан!

Ци Жун прекрасно понимал, что Се Лянь не желает, чтобы он говорил лишнего и чтобы Лан Цяньцю всё это услышал, и потому решил действовать назло — пользуясь моментом, он затараторил:

— Князь Аньлэ был достойным сыном народа Сяньлэ. Послушно следуя моим указаниям, он притворился, что хочет стать тебе другом, а потом на Пиру Чистого Золота разом разделался со всем выводком неблагодарных псов Юнань. Когда твой наставник застал его на месте преступления, Аньлэ сбежал. А ты, явившись во Дворец Чистого Золота, на всю страну издал приказ о поимке советника Фан Синя. Это только предисловие, и каждое слово здесь — правда…

Се Лянь несколько раз порывался подойти и заткнуть Ци Жуну рот, но Хуа Чэн не позволил ему этого сделать. Принц снова воскликнул:

— Сань Лан!

Однако Хуа Чэн безмолвствовал, не давая ему пройти мимо себя. И чем настойчивее Се Лянь пытался пробиться к Ци Жуну, тем быстрее слова вылетали изо рта демона:

— Но когда мой святой двоюродный братец своими глазами увидел, как Аньлэ совершил убийство, он наверняка подумал: куда же это годится? Так ведь неправильно! И потому отправился за князем Аньлэ, чтобы наставить его на истинный путь. Но потом вдруг осознал — ой, вот ведь незадача, планы Аньлэ не ограничивались лишь тайным убийством нескольких предателей, наставить его на истинный путь не представлялось возможным! Тогда он собрал волю в кулак и своими руками прикончил последнего оставшегося отпрыска кровной линии собственного императорского рода! А потом, когда ты схватил своего наставника и заколотил его в гроб, жизнь моего двоюродного братца под маской величественного и грозного советника завершилась. Братец, скажи-ка, верно я говорю?