— Вот уж точно, такие люди в любом виде выглядят одинаково по-дурацки.

Се Лянь, не зная, что сказать на это, поднял неваляшку с земли и на ходу произнёс:

— С-с-слушай… Сань Лан, это что — Лан Цяньцю? Почему он принял такую форму? Не стоит тебе над ним издеваться, скорее верни ему первоначальный облик.

Хуа Чэн же возразил:

— А вот и не верну. Мы возьмём его с собой.

— Куда?

К этому моменту они подошли к узкому входу в горную пещеру. Хуа Чэн не ответил, лишь подкинул кости на ладони, посмотрел на выпавшее число и первым вошёл внутрь.

Магическая техника превращения человека в неваляшку поистине отличалась озорством и отлично отражала стиль Хуа Чэна. Однако снять заклятие было чрезвычайно трудно. Се Лянь вот, к примеру, не мог этого сделать, да и не смел утверждать, что другим небожителям это удастся. Оставалось только поспевать за Хуа Чэном с неваляшкой-Цяньцю в руках. Вспомнив о Фансине, который всё ещё лежал брошенным на земле, принц поспешно вернулся за мечом, пристроил его за спину и вошёл в пещеру следом за Хуа Чэном.

Он хотел попросить Хуа Чэна снять заклятие, но тот лишь молча вёл его сквозь узкий проход пещеры, который постепенно начал расширяться. Их шаги зазвучали эхом, отражённым от высоких сводов тоннеля, а впереди показались тусклые огни и послышались песнопения.

Когда Се Лянь в Призрачном городе приближался к Дому Блаженства, он сперва тоже расслышал звуки песен, но те плавные тягучие напевы прекрасных демонесс походили на шёпот нежной искусительницы над ухом, способный прямиком разбить сердце слушателя. А эти звуки, скорее, имели сходство с бешеными плясками нечистой силы — сбивчивые и неприятные слуху, они не шли ни в какое сравнение с песнями Дома Блаженства.

Се Лянь не удержался от вопроса:

— Сань Лан, что это за место?

Но Хуа Чэн лишь прошипел:

— Тсс.

Се Лянь и так-то спросил очень тихо, а теперь и вовсе задержал дыхание. Совсем скоро он понял, почему нужно вести себя бесшумно. К ним навстречу по воздуху парили несколько тускло-зелёных огней. Но когда огни подлетели ближе, принц разглядел, что это были демонята в бирюзово-зелёных одеждах.

У каждого демонёнка на голове держалась зажжённая масляная лампа, которая делала их похожими на зелёные свечки. В тоннеле пещеры спрятаться куда-либо не представлялось возможным, и картину поистине можно было назвать «встречей на узкой дорожке»[1]. Се Лянь завёл руку за спину и приготовился выхватить Фансинь, но тут же вспомнил, что правильнее использовать Жое, и опустил руку.

[1] Образно о встрече с врагом, при которой не избежать столкновения.

Но кто бы мог подумать, что демонята лишь пробегут по ним взглядом и не обратят никакого внимания, а просто продолжат идти по своим делам, тихонько перешёптываясь! Непохоже, что они не заметили путников, наиболее вероятно было обратное. Однако произошедшее выглядело весьма странно. Се Лянь бросил взгляд на Хуа Чэна, и… разве рядом с ним шёл необыкновенно прекрасный Князь Демонов в красных одеждах? Вовсе нет! Принц явственно увидел лишь бледного демонёнка с бирюзово-зелёноватым огоньком на голове.

Вот оно что! Се Лянь даже не заметил, в какой момент Хуа Чэн навесил на них личину. Подумав о том, что прямо сейчас у него на голове держится масляная лампа, в которой теплится зелёный огонь, Се Лянь не сдержался и потрогал макушку, затем произнёс:

— Но зачем…

Зачем придавать им такой странный вид?

И хотя он не высказал вопроса напрямую, Хуа Чэн, очевидно, понял всё без объяснений, поэтому ответил:

— Это же Лазурный[2] Демон Ци Жун. Ты, должно быть, слышал о его специфично низких вкусах. Всех мелких демонов в своём подчинении он обязал обряжаться подобным образом.

[2]В оригинале употреблён цвет «цин» или «циан», который в Китае в зависимости от ситуации может обозначать множество различных оттенков синего, зелёного или сине-зелёного.

Принц никак не ожидал, что Хуа Чэн приведёт его в логово Лазурного Демона Ци Жуна.

Ранее, если кто-то из мира Демонов или Небесных чертогов упоминал Ци Жуна, непременно добавлял пару фраз о низких предпочтениях, и Се Лянь никак не мог взять в толк, почему. Прозвище «Лазурный фонарь в ночи» рисовало картины, полные изящества с малой толикой коварства. Но если значение слов «лазурный» и «фонарь» объяснялось именно вот так, грубо и без обиняков, то всё действительно выглядело немного иначе, чем принц себе представлял.

Се Лянь задал вопрос:

— Но разве ты не уничтожил его резиденцию задолго до этого?

Хуа Чэн ответил:

— Уничтожил, но сам Ци Жун сбежал. А после потратил пятьдесят лет на то, чтобы отстроить новое гнездо.

Се Лянь положил неваляшку-Цяньцю за пазуху и, убедившись, что вокруг никого нет, тихо спросил:

— Сань Лан, ты пришёл сюда, чтобы найти Ци Жуна? Может быть, сначала снимешь заклятие с Цяньцю? Пусть он уходит, а я отправлюсь вместе с тобой, идёт?

Однако Хуа Чэн не терпящим возражений тоном ответил:

— Нет. Возьмём его с собой. Я хочу, чтобы Лан Цяньцю кое с кем познакомился.

Се Ляню это показалось странным. Ведь судя по тону Хуа Чэна, он не воспринимал Лан Цяньцю всерьёз, но с кем же тогда хотел его познакомить, раз привёл сюда специально? Вопрос для обеих сторон прозвучал бы затруднительно, поэтому Се Ляню стало неловко продолжать расспросы. Спустя какое-то время они наконец вышли из тоннеля, оказавшись в гроте. Однако тут же их взору предстало ещё больше горных тоннелей.

Внутри горы тут и там мелькали вырытые лазы, и всякий широкий грот соединялся вереницей тоннелей с другими гротами. У входа в каждый такой проход то и дело сновали демоны, оборотни и иная нечисть с огоньками на голове. Всё это напоминало огромный улей или муравейник. Если бы Се Лянь бродил здесь в одиночку, он бы наверняка вскоре заблудился, не помня дороги. Однако Хуа Чэн словно находился в своём собственном доме — ни секунды не сомневаясь, он сновал по тоннелям, переходя из грота в грот, спокойно и уверенно, будто знал дорогу как свои пять пальцев.

Они всё ещё скрывались под маской демонят с огнями на голове, и Се Лянь, видя, что никто не препятствует им, облегчённо выдохнул. Хуа Чэн, решив, что принц вздохнул, спросил:

— Что-то не так?

Се Лянь ответил:

— Всё в порядке. Просто я подумал, что ты собираешься ворваться с боем, и не ожидал, что мы будем пробираться под прикрытием. Я не очень силён в сражениях, поэтому и выдохнул с облегчением.

Его фраза «не очень силён в сражениях» отражала его искренние душевные переживания. Битва всегда бывает быстрым и эффективным способом решения проблемы, но справиться с её последствиями подчас весьма затруднительно. Услышав объяснение, Хуа Чэн как будто усмехнулся, потом произнёс:

— В прошлый раз я так и сделал — ворвался с боем в его логово, но Ци Жун сбежал, едва прознав об этом. Сегодня он нужен мне собственной персоной, и потому нельзя позволить ему узнать о нашем прибытии.

Се Лянь подумал: «Неужели тот, с кем Сань Лан хочет познакомить Лан Цяньцю, и есть Лазурный Демон? Какая связь может быть между этими двумя? Ох, пусть мне неизвестен его замысел, лучше просто последовать за ним и попытаться уговорить снять заклятие с Цяньцю». Принц ещё помнил о том, что сжёг Дом Блаженства, и потому никак не мог избавиться от угрызений совести. Он как раз размышлял об этом, когда Хуа Чэн вновь заговорил:

— Эта никчёмная дрянь ни на что не годится, но вот бдительностью обладает немалой. Младшим демонам запрещено приближаться к нему, а принять облик его ближайших подданных весьма проблематично. Если лишь один способ подобраться к нему поближе.

Как раз в этот момент навстречу им вышли четыре демонёнка, которые весело смеялись и переговаривались. Хуа Чэн замедлил шаг, Се Лянь последовал его примеру и увидел, что демоны ведут за собой целую вереницу живых людей, связанных верёвками.

Среди них попадались бедняки в лохмотьях и богачи в роскошных одеяниях, мужчины и женщины. Все — явно не старше тридцати лет. За полы одежд одного из мужчин крепко уцепился маленький мальчик — видимо, демоны схватили отца и сына. Руки у пленников были связаны, каждый шёл в логово чудища с ужасом на лице, будто вот-вот лишится чувств. Хуа Чэн уступил процессии дорогу, затем, как ни в чём не бывало, развернулся и пристроился в хвосте. Он лишь осторожно коснулся Се Ляня локтём, и принц сделал то же самое, направившись бок о бок с ним. А когда взглянул на Хуа Чэна, обнаружил, что тот вновь сменил облик — на этот раз он обернулся симпатичным юношей. Вероятно, и Се Лянь сейчас выглядел примерно так же.