Опрокинулись золотые кубки, алая кровь полилась как вино.

— И лишь наследный принц Юнань, Лан Цяньцю, который прибыл на Пир с опозданием, избежал страшной участи. Однако и он едва не погиб.

Подобное потрясение вне всяких сомнений нанесло серьёзный ущерб государству Юнань. И если бы не Лан Цяньцю, который всегда пользовался народной любовью и приложивший невероятные усилия для спасения государства, непременно вспыхнуло бы восстание. С огромным трудом сохранив стабильное положение дел в государстве, правящий дом Юнань призвал всех героев и заклинателей Поднебесной бросить силы на погоню за сбежавшим убийцей. В конце концов виновник был схвачен, и Лан Цяньцю своими руками убил Фан Синя, первого советника-чародея, после чего заколотил его в трёхслойном гробу, наложил сдерживающие заклятия и захоронил в земле.

И всё же после случившегося династия Юнань понесла огромные потери, неизбежно пришла в упадок и уступила место следующему правящему дому.

Лан Цяньцю уставился на Се Ляня взглядом, полным ненависти.

— Я никак не мог понять, почему ты так поступил. Я никогда не верил в чушь о том, что ты просто не мог видеть династию Юнань на троне. Я не считал, что ты желал захватить власть. Но теперь я, наконец, понял, почему.

Небожители от удивления раскрыли рты и вытаращили глаза, по толпе пробежали шепотки.

— Это была месть!

— Что же ещё, если не месть? Государство Сяньлэ было уничтожено, и он решил в отместку уничтожить государство Юнань. Люди Юнань убили его родителей, поэтому он решил убить родителей наследного принца Юнань. Око за око, зуб за зуб.

— Но ведь Лан Цяньцю не принадлежал к тому поколению, которое уничтожило государство Сяньлэ, он совершенно неразумно сорвал свой гнев…

— Не будем забывать, что посмешище трёх миров — от рождения дурень, хоть и оказался весьма безжалостным персонажем. Пробрался во вражеское государство, чтобы тайно поступить на службу советником и мутить воду, а потом одним махом расправиться со всей императорской семьёй… Лихо!

Се Лянь почувствовал на себе взгляд Цзюнь У и закрыл глаза. Лишь спустя несколько секунд он услышал голос Владыки:

— Тайхуа, чем ты можешь подтвердить, что Сяньлэ и есть Фан Синь?

Лан Цяньцю выпалил:

— Именно советник Фан Синь обучал меня искусству фехтования. Одного удара хватило, чтобы я узнал его!

Шепчущиеся небожители вновь заволновались.

— Пускай бы мутил себе воду в государстве, но зачем совершать лишние усилия и обучать принца вражеского государства фехтованию?

— Ничего удивительного, что с тех пор, как он вознёсся в третий раз, я не видел, чтобы он брался за меч. Боялся выдать себя, не иначе.

Лан Цяньцю добавил:

— Во время вылазки в Призрачный город мне пришлось сразиться с Собирателем цветов под кровавым дождём…

При упоминании Призрачного города и Хуа Чэна немало небожителей вновь содрогнулись. Лан Цяньцю же продолжил:

— В двенадцатилетнем возрасте во время прогулки за пределами дворца я был пленён шайкой разбойников. Они схватили меня и бросились в город, за ними погналась моя охрана, между сторонами завязалась драка. Как вдруг весь покрытый синяками торговец уличными представлениями, сидящий у дороги, схватил ветку дерева и вмешался в сражение — точно таким же ударом он отбил два меча и спас меня. Охрана схватилась с разбойниками, в результате чего пострадали обе стороны. А уличный артист отвёл меня обратно в императорский дворец. Отец и матушка из чувства благодарности любезно уговорили его задержаться, впоследствии же заметили в нем огромный потенциал и пригласили на должность советника. Он пять лет обучал меня владению мечом, я знаком с его стилем как никто другой. Разве я мог ошибиться?

Му Цин бесстрастно заметил:

— Ваше Высочество Тайхуа, вы сказали, что видели лишь один удар, размытую тень, но этого кроме вас не видел, кажется, больше никто. Выходит, это всего-навсего одностороннее мнение.

Его слова могли показаться изречёнными в пользу Се Ляня, на самом же деле в них содержался более глубокий смысл. Поскольку Му Цин наверняка прекрасно понимал, что итог предначертан, и чем больше задавать вопросов, тем более железные доказательства начнёт приводить Лан Цяньцю. А значит, такие вопросы нисколько не могли помочь Се Ляню. И действительно, Лан Цяньцю воскликнул:

— Прекрасно! Прошу, подайте мне меч!

Во дворце присутствовало немало Богов Войны, которые носили при себе оружие. Откликнувшись на просьбу, кто-то немедленно бросил Лан Цяньцю меч. Тот поймал его и протянул Се Ляню со словами:

— Возьми! Мы сразимся прямо сейчас, ничего скрыть не удастся. Покажи себя в полную силу, пусть все увидят, схожи ли наши стили фехтования, и правда ли то, что это ты меня обучал!

Требование Лан Цяньцю сражаться прямо во дворце Шэньу показалось остальным довольно бесцеремонным. И всё же, стоило им вспомнить Пир Чистого Золота, омытый кровью семьи прославленного Его Высочества наследного принца, волнение последнего становилось более чем объяснимо. Ши Цинсюань, всё ещё переживая за раны Се Ляня, вмешался:

— Цяньцю, Его Высочество защитил тебя от сабли Хуа Чэна. Посмотри, во что превратилась его рука. Как он будет держать меч, чтобы сражаться с тобой?

Услышав его слова, Лан Цяньцю вдруг замахнулся левой рукой и нанёс удар сам себе по правому плечу. Раздался треск, из его правой руки немедля брызнул кровавый туман, она окрасилась струйками крови и безвольно повисла. Не требовалось осматривать рану, чтобы понять, насколько она тяжёлая. Небожители испытали глубочайшее потрясение, Се Лянь же замер, поднял взгляд и спросил:

— Что ты творишь?

Лан Цяньцю ответил:

— Его Превосходительство Повелитель Ветров всё верно сказал. Ты действительно только что поранил руку, чтобы меня спасти. И я возвращаю тебе эту рану. Ты спас меня, это правда. Как и то, что убил всю мою семью. Я знаю, что ты способен в совершенстве фехтовать обеими руками, поэтому сразимся левыми. Берись за меч, если ты мужчина!

Се Лянь посмотрел на меч, затем на него, и в конце концов покачал головой:

— Много лет назад я дал клятву, что больше никогда не заберу чужую жизнь мечом.

Услышав эти слова, Лан Цяньцю вспомнил, как тем страшным вечером явился на пиршество и как раз застал момент, когда тот человек в чёрных одеяниях вынимал меч из тел его отца и матери. Его глаза немедля покраснели, от чего взгляд сделался пугающим, а пальцы левой руки, сжимающей меч, громко хрустнули.

Ши Цинсюань одним взмахом метёлки остановил лезвие его меча и вмешался:

— На мой взгляд, между вами явно произошло недопонимание. Ведь если советник Фан Синь всегда носил маску, вполне возможно, что кто-то другой прикинулся им, чтобы совершить убийство? Как вы считаете, Владыка?

Все развернулись в сторону трона. Цзюнь У произнёс:

— Сяньлэ.

Се Лянь согнулся в поясном поклоне.

— Да.

Цзюнь У задал вопрос:

— Ты признаёшь, что всё, сказанное Тайхуа, — правда?

Се Лянь ответил:

— Признаю.

Это слово — «признаю», прозвучало столь холодным и непохожим на его прежний голос тоном, что Фэн Синь, Му Цин и Ши Цинсюань мгновенно переменились в лице.

Цзюнь У кивнул и спросил снова:

— И всё-таки, советник Фан Синь, омывший кровью Пир Чистого Золота — это ты или не ты?

Помолчав пару мгновений, Се Лянь вздёрнул голову и ответил:

— Всё верно. Это я!

Его слова, прозвучавшие звонко и уверенно, не оставили принцу пути назад. Лан Цяньцю произнёс:

— Ты признал, что ж, отлично.

Давно известно, что в чертогах Верхних Небес не перечесть небожителей, которые запятнали руки кровью простых людей. Но если говорить начистоту, никому ещё не приходилось по-настоящему платить за стародавний кровавый долг, тем более с таким размахом. Возможно, потому, что среди потомков пострадавших смертных не было ни одного, подобного Лан Цяньцю, который оказался столь настойчивым, что вознёсся на Небеса и теперь имел право предъявить обвинения убийце, находясь в статусе небожителя.