Дверь вела внутрь небольшого строения, перед которым виднелась грациозная статуя женщины. Со своего места обзора Се Лянь отчётливо видел только её голову, да ещё круглое яшмовое блюдо, которое статуя держала в руках. Посланник убывающей луны не стал сразу открывать дверь, вместо этого повернулся к статуе, протянул руку и что-то бросил на блюдо. Раздался отчетливый стук, и Се Лянь догадался: «Игральные кости?»

Этот звук он сегодня слышал множество раз и наверняка не сможет позабыть ещё очень долгое время. Не обманув его ожиданий, Посланник убывающей луны убрал руку, и на тарелке оказались две игральные кости, каждая из которых показывала шесть ярко-красных точек.

После чего Посланник забрал кости, открыл дверь и вошёл. На двери не оказалось замка — войдя внутрь, он просто захлопнул её рукой, и Се Лянь не услышал звуков поворота ключа или же закрывающегося засова. Подождав пару секунд, принц легко, будто лист бумаги, спустился на пол, и, скрестив руки на груди, внимательно изучил дверь.

Согласно логике, если помещение выглядело не таким уж большим, значит, что бы ни творилось внутри, наружу должны были доноситься хоть какие-то звуки. И всё же, когда Посланник убывающей луны закрыл дверь, изнутри не послышалось ни шороха. Се Лянь уверенно протянул руку и толкнул.

Как и ожидалось, когда дверь распахнулась, внутри не оказалось ни души. На первый взгляд это была самая обыкновенная комнатка, хоть и красиво украшенная. Внутреннее убранство можно было охватить одним взглядом, возможности спрятать здесь какой-либо потайной ход просто не существовало.

Се Лянь закрыл дверь и, будто ему в голову пришла какая-то мысль, перевёл взгляд на статую, а также на яшмовое блюдо в её руках.

По всей видимости, секрет кроется именно в двух игральных костях, брошенных на блюдо.

Комната всё-таки оказалась заперта, вот только замок на ней стоял не настоящий, а магический.

Чтобы открыть такой замок, нужен был ключ или же пароль для входа. Лишь выбросив две шестёрки на игральных костях, открыв дверь, попадёшь в истинное место назначения.

Вот только для принца выбросить прямо здесь и сейчас две шестёрки являлось делом совершенно невозможным. Се Ляню оставалось только удрученно вздохнуть, глядя на комнату, покрутиться ещё немного у двери, да и удалиться восвояси. Пройдя какой-то участок пути обратно, он внезапно застыл как вкопанный. Навстречу ему направлялся высокий человек в красном, на поясе которого висела серебряная изогнутая сабля. Хуа Чэн.

Скрестив руки на груди, он сказал, приближаясь к принцу:

— Гэгэ, мне пришлось поискать тебя.

Он выглядел в точности таким, каким ушёл от принца, только сабля на поясе теперь покинула ножны и вместе с ними покачивалась на фоне красных одежд, при ходьбе издавая воинственный звон. Глаз на рукояти сабли закрылся.

Се Лянь совершенно спокойно произнёс:

— Я хотел пойти навестить дитя, вот только не представлял, что твоя резиденция окажется настолько большой, поэтому случайно свернул не туда.

Первоначально принц намеревался рассказать Хуа Чэну о том, что увидел. Но когда слова подступили к горлу, он вдруг передумал и проглотил их обратно.

Он прибыл в Призрачный город именно для того, чтобы разузнать местонахождение пропавшего небожителя. Нельзя было упускать никакие подозрительные детали. Вполне возможно, что пропавший небожитель как раз заточен в той комнате.

Поэтому для начала нужно придумать способ проникнуть туда и всё разузнать. Если эти два происшествия не имеют между собой связи, он немедленно расскажет Хуа Чэну о странных перемещениях его подручного; а если связь имеется…

Хуа Чэн повёл его обратно, по пути говоря:

— Если хочешь снова увидеться с ребёнком, я просто пошлю людей, чтобы привели его. Незачем самому отправляться на поиски.

Возможно, из-за появившегося в душе скрытого замысла, тон Се Ляня, которым он говорил с Хуа Чэном, невольно сделался более мягким.

— Эм… Ты так быстро управился со всеми делами?

Хуа Чэн:

— Управился. Просто очередная кучка бесполезных тварей валяет дурака, не более того.

Интонация, которой была сказана фраза «бесполезные твари», показалась Се Ляню знакомой, поэтому принц предположил:

— Лазурный Демон Ци Жун явился учинять беспорядки?

Хуа Чэн усмехнулся.

— Верно. Я же сказал, никому покоя не даёт мой город. Эта никчёмная дрянь уже не первый год мечтает захватить здесь власть. Но лишь мечтает, на большее он не способен. Только глаза чуть не лопаются от зависти, вот он и посылает время от времени ещё более никчёмных тварей, чем он сам, чтобы куролесили в моих владениях. Дело привычное. Не обращай внимания. Кстати, я как раз собирался показать гэгэ одно место. Может, сделаешь одолжение и прогуляешься со мной?

Се Лянь охотно согласился:

— Конечно.

Хуа Чэн провёл его ещё через несколько длинных галерей и проводил к высокому строению, напоминающему храмовую залу.

Ворота в залу казались сделанными из зачарованной стали с вырезанными на них свирепыми монстрами, от вида которых холодок пробегал по коже. Хуа Чэн подошёл ближе, и монстры сами по себе сдвинулись с места, открывая ворота. Ещё не оказавшись внутри, Се Лянь ощутил порыв убийственной Ци. На тыльной стороне ладони проявились вены, Жое приготовилась в любой момент броситься в бой.

Но разглядев, что из себя представляет зала, принц лишь растерянно моргнул. Готовность обороняться мгновенно пропала, ноги сами понесли его внутрь.

Стены залы оказались сверху донизу увешаны рядами разнообразного оружия. Сабли, мечи, копья, щиты, кнуты, молоты… Так это оружейная!

Кто угодно, будь он мужчиной, оказавшись в подобной оружейной, где его окружали всевозможные виды оружия, в душе вознёсся бы на небеса, ощущая, как внутри закипает кровь. Се Лянь не являлся исключением: его глаза широко распахнулись, лицо просияло. В последний раз подобное выражение появлялось на его лице, когда он очутился в оружейной самого Цзюнь У.

Лицо принца осталось по-прежнему спокойным, но волнение в душе достигло такого подъёма, что он даже запнулся, когда спросил:

— Мо… можно потрогать?

Хуа Чэн улыбнулся.

— Гэгэ может делать всё, что пожелает.

И Се Лянь немедленно осуществил своё желание. Самозабвенно рассматривая разнообразное оружие и магические артефакты, он будто в хмельном забытьи произнёс:

— Всё это… настоящие сокровища! Отличный меч, во время единоличной битвы с множеством врагов он наверняка проявит невероятную мощь; и этот меч также прекрасен! Погоди-ка, и эта сабля тоже…

Хуа Чэн, опершись на дверь и глядя на румяного от воодушевления принца, который пришёл в совершенный восторг, спросил:

— Гэгэ, ну как тебе?

Се Лянь не мог найти в себе сил, чтобы оторвать взгляд от всех этих сокровищ.

— Что — как мне?

Хуа Чэн:

— Нравится?

Се Лянь:

— Нравится!

Хуа Чэн:

— Очень нравится?

Се Лянь:

— Очень!

Хуа Чэн будто тайком посмеивался, но Се Лянь ничего не замечал. Его сердце пустилось вскачь, когда он вынул из ножен сверкающее холодным блеском лезвие, потрясенно вздыхая.

Хуа Чэн:

— Гэгэ что-нибудь приглянулось?

Лицо Се Ляня так и сияло, он восхищенно ответил:

— Приглянулось. Мне всё здесь приглянулось.

Хуа Чэн:

— Вообще-то я хотел сказать, что, поскольку гэгэ не имеет при себе личного оружия точно по руке, то, если тебе что-нибудь приглянулось, ты можешь забрать и забавляться с ним. Но раз уж гэгэ так сказал, я подарю тебе их все, идёт?

Се Лянь поспешно возразил:

— Нет, нет, не нужно. Мне ведь без надобности носить при себе какое-либо оружие.

Хуа Чэн:

— Правда? Но я вижу, что гэгэ определённо нравятся мечи.

Се Лянь:

— Ну, если что-то нравится, совсем не обязательно забирать это себе. Я многие годы не пользовался мечом, мне достаточно просто полюбоваться, чтобы поднялось настроение. К тому же, если ты подаришь мне всё это, мне негде будет их хранить.