Хуа Чэн улыбнулся. «Хорошо, я понял. Гэгэ, не стоит волноваться, просто немного подожди».

Се Лянь облегченно выдохнул. «Я правда очень благодарен тебе, снова».

Хуа Чэн: «Пустяки. Вот только… ты так просто оставил Лан Цяньцю одного?»

Се Лянь подумал, что если бы Лан Цяньцю пришел сюда с ним, неизвестно, что бы он еще натворил, со своей излишней прямотой. Поэтому наилучшим решением было встретиться с ним позже. Принц к слову произнес: «Его Высочество Тайхуа добавил тебе хлопот в игорном доме, прошу прощения за это».

На лице Хуа Чэна вновь появилась немного презрительная улыбка. «О чем ты? Кто он такой, чтобы называть его выходку хлопотами».

Се Лянь: «Он попортил имущество…» Хуа Чэн, улыбаясь, ответил: «Исключительно из уважения к гэгэ, я не стану взыскивать с него плату за испорченное имущество. Только пусть не мельтешит у меня перед глазами, а катится куда-нибудь подальше».

Се Лянь полюбопытствовал: «Сань Лан, неужели тебе все равно, что по твоим владениям расхаживают небожители?» Неужели Хуа Чэн в самом деле настолько бесстрашен?

Хуа Чэн с улыбкой ответил: «Кое-что тебе все-таки неизвестно. Гэгэ, мои владения во всех трех мирах называют истинным разгулом нечисти, преисподней, куда стекаются все подлецы. Но на самом деле каждый хочет прийти сюда поразвлечься. Даже многие небожители лишь делают вид, что им безразличны мои владения, всячески выражая свое презрение. Но если им нужно в тайне от всех провернуть какое-то дельце, каждый стремится незаметно проникнуть сюда, скрыв лицо под маской, и совершить задуманное. Если они не наводят шума, мне лень следить за ними, если же начинают безобразничать, расправляюсь со всеми одним ударом».

Се Лянь: «Его Высочество Тайхуа вообще-то не собирался устраивать беспорядки, просто, увидев ту ситуацию с игроком, посчитал, что не вмешаться нельзя, вот и поддался порыву».

Хуа Чэн бесстрастно произнес: «Все дело в том, что он слишком мало повидал. Тот, кто из двух вариантов — прибавить десять лет жизни себе или же отнять десять лет жизни своих врагов, выберет последний, как раз человеком и зовется, такова людская природа». Он сложил руки на груди и добавил: «Если такой дурень как Лан Цяньцю смог вознестись, значит на Небесах и впрямь нехватка служащих».

Се Лянь немного расстроенно потер точку между бровей и подумал: «Звучит не слишком приятно. Все-таки такой как я… вознесся целых три раза…»

Поразмыслив немного, принц произнес: «Сань Лан, возможно, мои слова выйдут за рамки дозволенного, но я все же скажу. Твой игорный дом — весьма опасное место. Не принесет ли он тебе когда-нибудь неприятности?»

Игорный дом, где игроки ставят на кон своих детей, жизни и смерть врагов, поистине является преступным заведением. На мелкие происшествия можно закрыть глаза, но что если однажды ставка окажется слишком серьезной? Тогда Небесные чертоги рано или поздно не смогут остаться в стороне.

Услышав вопрос, Хуа Чэн посмотрел на принца и ответил: «Ваше Высочество задавались вопросом, почему Лан Цяньцю решил тогда вмешаться?»

Се Лянь удивленно замер, не зная, почему он вдруг спросил об этом. Хуа Чэн добавил: «Думается мне, он наверняка сказал, что если бы он этого не сделал, то никто бы не сделал».

Догадка оказалась верна. Очевидно, Хуа Чэн видел Лан Цяньцю насквозь. Се Лянь: «Он действительно так и сказал».

Хуа Чэн: «В моем случае ситуация совершенно иная. Если я не возьму в свои руки контроль над этим заведением, наверняка найдется другой желающий. Чем отдавать власть над игорным домом кому-то еще, лучше я буду держать ее в своих руках».

Се Лянь, как всегда соблюдая рамки приличия, кивнул. «Я понимаю».

Видимо, несмотря на то, что Хуа Чэн обыкновенно руководствовался чувствами, а не разумом, все же он придавал силе, находящейся в его руках, значение гораздо большее, чем принц представлял себе ранее.

Хуа Чэн добавил: «Тем не менее, благодарю гэгэ за заботу».

Внезапно снаружи раздался голос: «Градоначальник, найден и доставлен».

Се Лянь посмотрел на дверь и увидел, что у занавеси склонился в малом поклоне Посланник убывающей луны. Приведший того самого юношу в лохмотьях и бинтах.

Хуа Чэн даже не обернулся. «Проводи его ко мне».

Посланник убывающей луны приподнял мальчишку за шиворот, подошел и аккуратно поставил на пол. Се Лянь невольно обратил внимание на его запястье, желая убедиться, действительно ли он носит проклятую кангу. Но Посланник с поклоном удалился, оставив юношу, который сейчас гораздо больше нуждался во внимании. Се Лянь первым бросился к нему со словами: «Ничего не бойся. В прошлый раз я повел себя неправильно, такое больше не повторится».

На принца смотрели огромные глаза, полные страха и недоверия. Возможно, у него не осталось сил бежать, или же юноша понял, что сбежать не выйдет. Посмотрев на Се Ляня, он бросил взгляд на столик перед нефритовой кушеткой. Се Лянь проследил за его взглядом и увидел на столике тарелку свежих сочных фруктов. Наверняка юноша скрывался от людей слишком долго и много дней ничего не ел. Принц повернулся к Хуа Чэну, но не успел и слова сказать, как тот ответил: «Как пожелаешь. Не нужно спрашивать меня».

Се Лянь, также решив, что манеры могут подождать, произнес: «Благодарю», взял блюдо с фруктами и подвинул ближе к мальчишке. Тот без лишних слов схватил тарелку и принялся без разбора запихивать фрукты в рот.

Видимо, он и правда ужасно проголодался. Даже когда Се Ляню, подобно бездомному псу, приходилось скитаться по свету и голодать, все же, если у принца появлялась возможность поесть, он никогда не набрасывался на еду столь жадно. Принц произнес: «Не спеши». Затем, помолчав, попробовал задать вопрос: «Как тебя зовут?»

Юноша, пожирая фрукты, что-то промычал, будто бы в ответ, однако принцу не удалось разобрать слов. Хуа Чэн: «Возможно, он многие годы не разговаривал с людьми, вот и разучился».

А ведь верно, он даже с Сяоин особенно не разговаривал. Возможно, уже давно разучился говорить. Се Лянь вздохнул. «Не будем спешить».

Юноша подчистую смел все фрукты на тарелке, словно вихрь унес облака. Се Лянь, глядя на черно-красные пятна крови на его повязках, поразмыслив, мягко проинес: «Я вижу, у тебя… у тебя на лице раны, очень серьезные. Позволь я помогу тебе с ними».

Стоило принцу упомянуть раны, глаза юноши вновь наполнились страхом. Но Се Лянь продолжал мягко уговаривать, и потому юноша послушно сел рядом. Принц вынул из рукава бутылочку с лечебным порошком и принялся за дело, вначале размотав беспорядочно завязанные на лице юноши бинты.

Как и следовало ожидать, лицо мальчишки было залито кровью, но страшные человеческие лица окончательно исчезли, осталась лишь вереница свежих кровавых шрамов.

Когда они виделись на горе Юйцзюнь, лицо юноши покрывали ожоги, но на повязках не было так много кровавых пятен. Очевидно, впоследствии юноша при помощи ножа срезал или иссек следы, оставленные поветрием ликов.

Руки Се Ляня слегка дрожали, когда он наносил порошок на раны. Хуа Чэн внезапно сжал его запястье и произнес: «Позволь мне».

Се Лянь покачал головой, аккуратно высвободил руку и уверенно ответил: «Не стоит. Я сам».

Восемьсот лет назад в столице Сяньлэ многие заразившиеся поветрием ликов, за неимением иного выхода, избирали тот же путь. Тогда зрелище представляло собой настоящий ад на земле. Кто-то по неосторожности резал там, где резать было нельзя, и умирал от потери крови. Кому-то удавалось избавиться от человеческих ликов, но раны эти никогда больше не исчезали.

Се Лянь, наматывая юноше чистые повязки, с каждым разом замечал, насколько правильные у него черты лица: прямой высокий нос, яркие глаза. Наверняка когда-то он был красивым парнем. Теперь же от взгляда на него люди задыхались от страха.

Как и случилось с теми несчастными, даже после избавления от уродливых человеческих ликов, лицо юноши навсегда осталось таким, после одного взгляда на которое люди мучались ночными кошмарами. Впредь ему никогда не вернуться к первоначальному облику.