Загадка пичкового режима твердотельных лазеров вот уже пять лет тревожит умы физиков. В основных чертах этого явления они уже разобрались. Но многие детали не ясны до сих пор. Пичковый режим может возникнуть из-за того, что активность кристалла не одинакова по его длине или сечению. Но даже в идеальном кристалле такой режим возможен из-за того, что длина генерируемых световых волн в невообразимое число раз меньше, чем размеры кристалла. Поэтому в кристалле возможны многочисленные резонансы на близких частотах и генерация может хаотически перескакивать с одной частоты на другую.

Короткое сообщение Меймана всколыхнуло ученых и инженеров — сразу возникло множество вопросов. Какие практические применения получит новый прибор? Можно ли существенно увеличивать даваемую им энергию? Удастся ли заставить его работать непрерывно? Как отыскать другие вещества, способные приходить в активное состояние, позволяющее генерировать свет?

Мало кто из читавших заметку Меймана знал, что на пороге рождения находится еще один оптический генератор, ничуть не похожий на меймановский.

В августе 1957 года Соединенные Штаты посетила первая делегация советских радиоспециалистов. Они ехали на XII Генеральную ассамблею Международного научного радиосоюза. Айсберги «холодной войны» таяли медленно, как те айсберги, которые в бескрайних просторах северной части Атлантического океана караулили, не рухнет ли в воду четырехмоторный самолет, несущий в своем чреве пятнадцать советских ученых. Реактивные самолеты в тот год еще не возили пассажиров через океан.

После короткой остановки в Нью-Йорке, уже в сопровождении целой свиты опекунов, руководимых представителями госдепартамента и Пентагона, советские ученые отправились в Сан-Франциско. Американские коллеги пригласили их перед ассамблеей участвовать в конференции Общества радиоинженеров США.

На рассвете руководители конференции и заспанные фотокорреспонденты собрались на аэродроме. Горячая дружеская встреча сгладила воспоминание о сухом официальном приеме в Нью-Йорке.

Конечно, и госдепартамент знал приезжих, но для него это были пришельцы из другого мира, а для ученых академик В. А. Котельников, руководитель делегации, был одним из создателей теории связи, а член-корреспондент АН СССР В. И. Сифоров уже давно стал популярен как крупнейший специалист во всех видах радиоприема, теории кодирования и многих других вопросов. Профессора Прохорова знали далеко не все. Квантовая электроника только развивалась. Старшее поколение радиоинженеров считало, что это лишь одно из многих ответвлений могучего ствола радиотехники.

На следующий день все газеты оповестили читателей о приезде советской делегации. Не обошлось и без курьезов. Репортеры сообщили, что среди делегатов находится советский Министр связи А. И. Калинин, и Анатолия Ивановича, совсем молодого сотрудника одного из связных институтов, потом еще долго величали министром.

Эта поездка позволила советским и американским ученым произвести первое после встречи Прохорова с Таунсом в Англии сравнение достижений в области квантовой электроники. Уже в огромном Коровьем дворце — построенном когда-то для сельскохозяйственной выставки, — в котором теперь происходила конференция и была устроена большая радиотехническая выставка, обнаружилось, что советские ученые впереди. Они привезли с собой оттиски статьи о разработанной в Институте радиотехники и электроники системе, жестко привязывающей фазу лампового генератора к молекулярному генератору Американцы противопоставили этому краткий доклад о только что законченной аналогичной работе. Опережение было примерно на год. Теория молекулярного генератора, существенно развитая к тому времени Басовым и Прохоровым, была с большой точностью подтверждена ими на опыте.

Деловые контакты, установленные в Сан-Франциско, еще больше укрепились в маленьком университетском городке Болдер, расположенном у самых склонов Скалистых гор в штате Колорадо. День за днем в течение двух недель заседала ассамблея, на которой Академия наук СССР была официально принята в Международный научный радиосоюз. Прохоров вновь встретился с Таунсом. Здесь он познакомился и с доктором Эссеном, и они подолгу обсуждали сравнительные достоинства молекулярного генератора и цезиевой атомно-лучевой трубки.

Но не только научные доклады поставили советскую делегацию в центр внимания. В эти дни весь мир был поражен сообщением ТАСС о первых пусках советских межконтинентальных ракет, с большой точностью попавших в намеченный район Тихого океана. В одну из немногих свободных минут журналисты атаковали академика Котельникова. Их волновало, как Советский Союз использует свое новое оружие, чем это грозит Америке.

На следующее утро газеты напечатали большую фотографию с подписью «Советский Союз никому не угрожает. Не волнуйтесь, господа, кушайте лучше мороженое!» На фотографии Котельников, улыбаясь, держал в руках стаканчик с мороженым.

В перерывах между заседаниями делегатов возили в лаборатории Национального бюро стандартов. Эти лаборатории примерно за год до того торжественно открыл президент Эйзенхауэр.

Новое современное здание. Длинные коридоры, слабо освещенные люминесцентными лампами. По обе стороны плотно закрытые двери. Среди десятков затворенных дверей вдруг попадается одна, открытая настежь. Против нее указатель со стрелкой. На стрелке надпись: «Для визита». Группа делегатов входит в полупустую комнату. Сотрудник включает магнитофон и под монотонный голос диктора молча водит указкой по диаграммам и таблицам. Иногда и по шкалам прибора. Магнитофон замолкает. Сопровождающий говорит: «Пойдемте, господа. Наше время истекло. Мы задерживаем следующую группу».

Некоторые делегаты благодарят сотрудника с указкой. Другие обсуждают услышанное. Третьи пожимают плечами. На прощанье сопровождающий раздает брошюрки с описанием лабораторий, отчет о их деятельности.

— А можно ли получить отчеты о тех работах, о которых нам рассказывали?

— Конечно, пожалуйста, это предусмотрено, заполните эти карточки, укажите ваш адрес, начальство распорядится, и отчеты будут высланы.

И действительно, некоторые отчеты были высланы. Правда, соответствующие работы уже оказались опубликованными в журналах, но было приятно получить их на память о посещении и о том, что лед все-таки тает. Медленно, но тает.

Впрочем, научные сотрудники лабораторий старались по мере возможности сгладить шероховатости парадного приема. В аудиториях и коридорах университета, ставших на время как бы нейтральной территорией Международного научного радиосоюза, они охотно участвовали в обсуждении сложных проблем радио. Все вместе питались в студенческом кафетерии с самообслуживанием. Все получали стандартный рацион, допускавший минимум вариаций. На всех столиках стояли картонные плакатики с изображением человечка, несущего гору тарелок, сильно возвышающуюся над его головой, и надписью: «Помогайте нам помогать вам. Уносите грязную посуду к мойке! Благодарим вас». И все уносили свою посуду. И это еще более сближало разноязыкую толпу, объединенную не только самообслуживанием, но и служением науке.

После закрытия ассамблеи советские ученые провели день в НьюЙорке. Их пригласили посетить знаменитый Колумбийский университет. Здесь работал И. Раби с сотрудниками. Здесь Таунс, Гордон и Цайгер создали свой молекулярный генератор. Здесь советским радиоспециалистам подробно показывали электростатический генератор, интересный физикам, работающим в совершенно других областях, и немного старомодные аудитории и лаборатории, в которых работали знаменитые профессора. Правда, они еще отсутствовали. Ведь каникулы не кончились! И большинство приборов было законсервировано.

Впрочем, некоторые усердные аспиранты работали и во время каникул. И они показывали гостям свои радиоспектроскопы. И молекулярный генератор, сквозь боковое стекло которого можно было видеть сортирующую систему и резонатор. Здесь, в лаборатории профессора Таунса, с советскими гостями беседовал молодой ученый Али Джаван. Он хотел познакомиться с Прохоровым, он хотел обсудить с ним свои последние работы и свои планы и очень жалел, что Прохорова не было среди гостей.