— Чего такая счастливая?

— Я?

— Ну не я же! Сияешь как начищенный таз. Неужели Аббасова опять дебаты устроила, и твоя команда победила?

— Почти, — замялась я и, нашарив в рюкзаке «Преступление и наказание» открыла его на первой попавшейся странице. — Мне кажется, сон Родиона Раскольникова, ну тот, где мучают лошадь, имеет огромное значение для всего произведения в целом. А ты как думаешь?

Ромка закатил глаза и вальяжной походкой направился к лестнице. Литературу он ненавидел пуще прежнего…

День закончился весьма удачно, и из школы мы вышли вместе. Ромка в красках рассказывал мне про свои новые стрелялки, а я слушала, кивая каждые две секунды. У меня не было вопросов относительно второго пункта к списку критериев «романтические отношения», но вот первый прояснялся плохо, поэтому я решила чуть-чуть ускорить ход событий.

Больше компьютерных игр Ромке нравились только «Звёздные воины», но я имела о них весьма скудное представление. Впрочем, крылатое выражение вспомнить всё-таки удалось:

— Да пребудет с тобой сила, — смеясь, сказала я и застучала каблуками по «зебре».

— Чего?

Дойдя до конца пешеходного перехода, я резко обернулась и показала Ромке язык, уперев руки в бока.

— Сказала: да пребудет с тобой сила! Удачи тебе пожелала и упорства. Верь в себя, если дословно…

— Ты хоть знаешь, чьи это слова и откуда?

Ромка стоял как вкопанный и с места сдвигаться не собирался. Брови его то и дело поднимались к волосам, а в глазах читалось, если не восхищение, то, по крайней мере, одобрение. Я кожей чувствовала, что в эту минуту получила от него не менее ста новых очков симпатии.

— «Звёздные войны», — я искренне пожала плечами. — Зелёненький такой. Чубака.

— Мастер Йода, — Ромка засмеялся, но явно не от того, что хотел поддеть меня. — Чубака — это коричневый, волосатый и высокий.

— Аа.

Особой разницы в них я не видела, и, не найдя, что ответить, развела руками.

— Откуда знаешь? — Ромка перешёл дорогу и встал напротив меня, пристально глядя в глаза.

— Прочитала, когда разбиралась с приставками «пре» и «при». Пока кто-то пишет «Да прИбудет с тобой сила», в далёкой галактике грустит мастер Йода. Теперь я запомню это имя на всю жизнь.

— А про джедаев знаешь?

— Нет.

Ромка стоял так близко, что я чувствовала тепло его дыхания. Отчего-то мне захотелось, чтобы сейчас наступил конец мая…

— А хочешь узнать?

— Возможно, — пролепетала я, слушая, как мой голос превращается в мышиный писк.

— Тогда в каникулы устроим марафон «Звёздных воин». Чипсы не забудь купить. Я люблю «Pringles» с сыром.

И, сдёрнув капюшон, Ромка отсалютовал мне рюкзаком. Солнце светило ярко и беды не предвещало. Беда пришла позже. Через два дня, седьмого марта… В День женских подарков.

Традицию «Мужского и Женского дней подарков» в нашем классе завели года четыре назад. Обычно скандалов относительно выбора кандидатов не случалось, но чтобы точно никто не обижался, Лена Бурунова, как староста класса, всегда выполняла строгую жеребьёвку, на которую я в этом году благополучно опоздала.

— Даришь Лёше Пряничникову, — громко сказала Марина и подмигнула чем-то недовольной Лене.

Я пожала плечами. Сюрприза не произошло. Лёша был бессменным получателем моих подарков на протяжении последних трёх лет. Его не очень-то любили в классе. Маленький, толстый да ещё и очкарик. Одни звали его Пряником, другие — Бочонком, третьи − Кочаном капусты. Мне Лёша нравился. По крайней мере, я знала, что он увлекается военной историей, а потому на каждый День Защитника Отечества дарила красочную книгу об оружии, самолётах или подводных лодках. Лёша расплывался в улыбке, а у меня теплело на сердце. Жребий есть жребий. Спорить я не стала, как и искать для Ромки специальный подарок. До разговора о забытой сменке я вообще плохо понимала, как вести себя с ним.

В общем, бумажки с именами были разобраны, а подарки подарены. Я ничуть не удивилась, когда заметила возле своей парты лоснящегося от пота Лёшу и его боязливое, немного заискивающее: «Поздравляю, Наташа, с 8 марта». Поблагодарив его дежурной улыбкой, я приняла аккуратный прямоугольник, завёрнутый в серебристую фольгу и перевязанный красной лентой. Внутри, естественно, лежала книга. «Грозовой перевал» в оригинале.

— Спасибо, — сказала я Лёше и убрала книгу в рюкзак. — Обязательно прочитаю.

Ромка даже ухом не повёл и преспокойно достал алгебру. Тригонометрия постепенно становилась его маленькой страстью. Досчитав последний пример и, словно собравшись с мыслями, он встал, сунул руку в пакет и вытащил чёрную бархатную коробочку, которую положил на парту перед Князевой.

— Неужели мне?

— Как видишь.

Для пущей важности Ромка провёл пятернёй по волосам, а я глубоко и часто задышала, поймав себя на мысли о том, что неплохо было бы сейчас подойти и выбросить эту коробочку в окно желательно вместе с её обладательницей.

В коробочке лежал браслет, сплетённый из ярко-красного и синего бисера. Абсолютно безвкусный и на удивление отвратительный. Браслет, за который я бы отдала полцарства, если бы оно у меня имелось.

Князева улыбнулась и тут же нацепила бисер на руку. Я сжала зубы и попыталась отвернуться — не получилось. Браслет буквально приковывал мой взгляд к своему уродливому рисунку.

— Симпатично. Буду носить.

— Наслаждайся.

Ромка приложил пальцы к виску, делая вид, что отдаёт воинское приветствие. Князева, оторвав тощий зад от парты, изобразила книксен. Несколько особенно бестолковых одноклассников радостно им зааплодировали.

Когда Ромка вернулся на своё место, я смогла выжать из себя только одно предложение. Точнее, вопрос, который разъедал мою душу, как серная кислота.

— А кто на Двадцать третье февраля дарил подарок тебе?

— Князева.

— И что там было?

— Рамка для фотографий.

— Рамка? Хороший подарок. — В груди как будто потеплело, и дышать стало легче.

— Ага, а внутри презерватив и надпись: «При необходимости разбить молотком». У вас же вроде традиция: даришь той, кто тебе дарил. Тупая, скажу я тебе, традиция. Выходит, всё девчонки решают. В этом году я не спорил — в следующем молчать не стану.

Ромка хохотнул и оглянулся. Князева помахала ему браслетом. После их обмена любезностями в горле у меня запершило.

На душе скребли не просто кошки, а здоровенные голодные пантеры. С той перемены я начала верить в теорию всеобщих заговоров и постоянно замечала томные взгляды Марины, скользящие по Ромкиной спине. Конечно, она и раньше на него смотрела, тогда, осенью, когда он только перевёлся — тогда на него все смотрели, но после его ухода с «Камчатки» вроде как успокоились. И тут вдруг … Но ладно Князева, но Ромка тоже начал изредка поглядывать на неё.

Я молча дулась. К сожалению, ничего лучшего в свои шестнадцать я придумать не могла. А ещё постоянно гипнотизировала новый браслет Марины. Она, словно издеваясь, носила его постоянно и с любой одеждой.

— Хочешь, подарю? — как-то раз насмешливо спросила Князева, застукав меня за «новым занятием». — Ты так на мою руку смотришь, будто отрубить её мечтаешь.

— Узор красивый, — попыталась соврать я. — Думаю похожий сплести.

— Ага, — Марина провела длинным алым ногтём по запястью. — Ромочка умеет выбирать вещи. Не совсем пропащий.

Я прикусила язык, чтобы не чертыхнуться. Сидеть с Князевой больше не было ни сил, ни желания и, попросившись выйти, я стремительно покинула кабинет.

Каникулы приближались быстро, а моё настроение тем временем портилось всё сильнее. «Ищите и обрящите», — услышала я как-то раз от одной богомольной нищенки. Я искала и действительно находила. Находила подтверждение своей теории о том, что между Ромкой и Князевой что-то есть. И это что-то лишало меня нормальной способности спать.

С Ромкой я почти не разговаривала, из класса вылетала пулей, на вопросы типа «Какая муха тебя укусила?» не отвечала. Окончательно обиженная и раздосадованная я придумала, как отомстить Ромке по-своему, и решила ответить отказом на приглашение посмотреть вместе «Звёздные войны».