Почти не помню, как это случилось. Всё произошло под непробиваемым эффектом адреналина, когда я схватила канистру с бензином и зажигалку, отправившись к одиноко стоящему байку Бессонова. Горел он яростным пламенем, а через время громко, и, во благо без последствия, немного взорвался… Прям как я.

Красивое зрелище, принесшее мне удовлетворение и извращённое спокойствие.

— Вы понимаете, что умышленно уничтожили чужое имущество? За такое нарушение дают от двух лет лишение свободы, — распинается полицейский и тяжело вздыхает, когда я без каких-либо эмоций отпиваю кофе и беру из вазочки печенье. — Пострадавший указал, что вы намеренно это сделали после стычки с его подругой. У меня также есть заявление о том, как вы устроили драку.

— Девушкой, — хмыкаю я, решив всё-таки поправить мужчину.

Полицейский аж выпрямился, услышав от меня первые слова за всё время его монолога.

— Что, простите? — уточняет.

— Не с его подругой, а с его девушкой, — спокойно разъясняю я. — Я тоже хочу написать заявление на эту девушку, можно? — поддаюсь вперед, пытливо уставившись на мужчину.

— Вы издеваетесь надо мной? — не выдерживает полицейский и шлепает ладонью по столу.

Я откидываюсь на спинку железного и неудобного стула, сложив руки под грудью.

— Значит — нет? Почему? Я тоже пострадавшая сторона. Смотрите, как она меня приложила, — указываю на разбитую и зудящую губу. — Ещё и бедро ноет, и голова болит. У меня может быть сотрясение…

— Госпожа Авдеева, посидите пока здесь и подумайте о своих поступках. Кофе ещё желаете? — полицейский поднимается, учтиво замечая, как моя вторая чашка кофе опустела.

— Несите, — пожимаю плечами. — И печенье, если можно.

Мужчина, с полыхающей злостью в глазах, просто кивает и выходит из допросной комнаты, а за ним громко хлопает железная дверь.

Я откидываю голову назад и смотрю на выбеленный потолок, тяжело вздохнув. Копчик болит, и задница тоже… Такие неудобные стулья — противозаконно! Абсолютно неудобно сидеть на таком стуле и принимать тот факт, что меня ждёт перспектива судебных разбирательств.

Интересно, а суд учтет тот факт, как со мной обошелся этот самый пострадавший? Дома, в тумбе у кровати всё ещё лежит доказательство потери моей девственности с экспертизой… Надо с юристом посоветоваться.

Губы искажаются в ухмылке. Но ухмыляюсь не долго, когда губы начинают дрожать, а на глаза выступают слезы от усталости. Прикрываю веки и думаю, кого именно я наказала своим безрассудным поступком. Бессонов этим заявлением, как очередной плевок в лицо, показал, что ему безразлична моя месть.

Месть… Да, это не было наказание. Эта была оголенная и яростная месть, которая уже проникла в мои вены и жаждала свежей крови.

Двери распахиваются, и мужчина в форме возвращается, став у стола. Смотрит на меня несколько растерянно, поджимая губы.

— За вас внесен залог и оплачен ущерб. Я свяжусь в Господином Бессоновым и обговорю с ним его требования, затем вызову вас в участок. Пока вы свободы, но настоятельно прошу не покидать город. Можете идти, Госпожа Авдеева.

Я удивленно дергаю бровью.

— А как же два года лишения свободы? — встаю, разминая затекшие ноги и онемевшую задницу.

— Вы свободы, Госпожа Авдеева, — с нажимом повторяет мужчина, приглашающим жестом указав на дверь.

— Отлично! — всплескиваю руками, понимая, что он не издевается надо мной, как я над ним последние два часа. — Спасибо, Господин полицейский, — хлопаю его по предплечью, потому что до плеча едва можно дотянуться.

Поздно понимаю, как я охамела, ссудя по его взгляду, поэтому срываюсь с места и выхожу из допросной комнаты.

Мне вручают мои вещи, и я одеваюсь, оглядываясь. Родителей нет, как и самого юриста. Кто же внес залог? Или уже можно все проблемы решить на расстоянии?

Задумчиво выхожу из полицейского участка и замираю истуканом. Напротив полицейского участка стоит Ковалёв, выкуривая очередную смердящую сигарету, облокотившись на свою машину.

— Как повеселилась? — довольно хмыкает парень, осматривая меня с ног до головы. — Хотя не отвечай. Мне пришлось ещё накинуть пару тысяч больно проворному фараону. Знатно ты его потрепала, Принцесса.

До меня смысл его слов доходит не сразу. Подхожу ближе и с таким же вниманием осматриваю Стаса.

— Это ты выкупил мою свободу?

— Я, Принцесса, — заявляет с особым ликованием. — Не парься. В наши дни деньги решают абсолютно всё. Прокатимся?

Отчего-то хочется сделать шаг назад, и я едва сдерживаю в себе этот порыв. Сердце волнительно пропускает удар в груди, предостерегая. Стас, конечно, приятно удивил, но сейчас я должна обо всём подумать и разложить по полочкам свои мысли.

— Подкинешь домой? — прощупываю почву. — Боюсь, с предками предстоит долгий разговор.

— Я говорил с твоим отцом в универе. Твоего папашку знатно потаскали в деканате. Я заверил его, что волноваться не о чем и это наши личные разборки. Ты ведь уже большая девочка и должна отвечать за свои слова и действия, верно? — лукавый взгляд пробежался по моему лицу.

— Папа… — спотыкаюсь на слове, нахмурившись. — Он должен был прислать юриста.

— Он сейчас в другом городе и приехал бы только к позднему вечеру. Мы договорились с твоим отцом, что уладим всё сами. Да и сама ситуация предполагает только залог и оплату ущерба. Я ему уже позвонил и сказал, что ты свободная птичка. С универом тоже всё в порядке, не парься. Отчисление тебе не грозит, хотя выговор будет, — пожимает плечами Стас и откинув окурок, открывает для меня дверцу машины.

Моя заминка привлекает внимание Ковалёва, и он облокачивается локтем на дверцу.

— Чего мнешься?

— Чего ты хочешь?

Смотрим друг на друга и я чувствую себя неуютно. Этот коршун стоит надо мной, как над несчастной мышей и точно не располагает к себе.

— Свидание, — прямо отвечает Стас без каких-либо утаек и от сердца отлегает.

— Мне нужно к нему подготовиться. Я выгляжу неважно и очень устала. Давай в другой раз? — мило улыбаюсь и доверчиво заглядываю в его глаза.

— В машину, Принцесса, — повторяет Стас, с нажимом.

Стиснув зубы, сажусь в машину. Он садится за руль, но не спешит ехать, внимательно на меня посмотрев.

— Давай закончим этот день на позитивной ноте? Я всего лишь хочу отпраздновать нашу идеальную месть, которая никого не оставила равнодушным.

— Я только что вышла из допросной. Моё лицо в принципе не располагает к позитивной ноте и празднованию, — заметила я с укором.

— Ничего страшного. Заедем в салон и твоё миленькое личико быстро поправят. Затем… Переоденешься, — он оборачивается, и я инстинктивно тоже, обнаружив на заднем сидении несколько брендовых пакетов. — Поедем в хороший ресторан и поужинаем. Не хмурься, Принцесса. Нет такой войны, в которой победители не празднуют.

Несмотря на его обезоруживающую улыбку, взгляд у него достаточно холодный и категоричный. Шансов выкрутиться у меня нет. Пока нет.

Тяжело вздыхаю и откидываюсь на мягкое сидение машины.

— Ладно, газуй уже.

— Вот и славно, Принцесса.

***

Стас решил посетить ресторан в несколько километров от нашего города, что меня, несомненно, раздражает. Ресторан находится в развлекательном комплексе у леса, и вид, конечно же, открывается впечатляющий. Здесь в принципе не к чему придраться, кроме того, что моё мнение не учитывалось.

Парень предусмотрел абсолютно всё. Даже одежду, ценник которой заставил внутренне передернуться. Но это было лишь необходимостью, ведь в такие места не ходят девушки после драки с расчесанной губой и взъерошенными волосами, у которых на рукавах пальто запекшаяся кровь.

В салоне всего за час убрали почти все последствия сумбурного дня. Губы, правда, всё ещё пекут и видна ссадина, но её вид смягчил розовый блеск. Волосы идеально уложены в легкой завивке, а черное кожаное платье с провокационной молнией сзади, мне очень даже понравилось. Каблуки, правда, неудобные. Шпилька мне в принципе не особо нравится, но отлично дополнила образ.