Она понуро опускает голову. Я поддаюсь своему порыву и обнимаю мою печальную девочку, прижимая к своей груди, целуя в макушку. Она не обнимает меня взаимно, но и не отстраняется. А мне и этого достаточно.

Такой искренний и проникновенный момент сбивает только её громкая икота.

— Пойдем в постель? Тебе нужно лечь спать, чтобы восстановить график сна, — шепчу над её макушкой, скользя руками по её спине, успокаивая.

— Давай, сделай, что ты хочешь, — говорит она, вздернув свой подбородок. Она смотрит на меня, и в сверкающих глазах я вижу непонятное мне желание.

— О чём ты? — непонимающе хмурюсь, переспрашивая.

— Да вот об этом!

Василиса крепко держит мои бедра своими изящными коленками и схватив за толстовку, тянет на себя. Когда её губы накрывают мои, я даже не успеваю вобрать в легкие воздух. Она целует с дерзостью, управляя моим языком. От такого напора я теряюсь.

Когда я хочу взять инициативу на себя — Василиса шипит и болезненно кусает губу, из-за чего поцелуй становится с привкусом металла. Я позволяю ей немного пошалить, расслабляясь. Скольжу руками по её телу, бережно прикасаясь к податливому телу. Она изящно выгибается и жмется ко мне почти обнаженной грудью, с единственной преградой в виде тоненькой пижамы. Снова издевается или не понимает, как влияет на меня?

Она прижимается к моему паху, опуская свои проворные ручки на мой ремень. Нет, всё-таки она всё осознает. Ловлю за запястья, не позволяя ей развратничать. Как бы там ни было — секс с пьяной и явно ничего не осознающей Лисой я не приемлю принципиально.

— Отпусти мои руки, — шепчет она, оторвавшись от поцелуя.

— Не лезь ко мне в трусы, Лиса, — предупреждаю я, отпуская её руки. Но Василиса сама себе на уме и делает то, что хочет. А сейчас она хочет меня, проворными пальчиками расстегивая мой ремень. — Прекрати…

— Что? Стала тебе противной? — вспыхивает она новым раздражением и недовольством. Кажется, чтобы я не сделал, она всё равно найдет, к чему придраться.

— Будь трезвой… Для начала. Ты мне объявила войну, а завтра обвинишь в домогательстве.

— Неужели? — шипит моя Лисичка. — Позволь мне самой разобраться в своих желаниях. Сейчас я хочу тебя, — ластиться ко мне, лаская шею своими губами. Я не реагирую, затягивая ремень обратно. — Достал. Уходи! — неожиданно отстраняется, подтягивая к себе ноги, упираясь пяточками в край стола. — Оставь меня, Кирилл. Давай, проваливай отсюда!

— Тебе нужно в постель, — тру переносицу, смотря на мою бунтарку, которую штормит не только от алкоголя, но и от эмоций.

— Ничего мне не нужно! — рявкает на меня, повышая тон. — Уходи.

— Что с тобой происходит, Лиса? — тяжело выдыхаю, не понимая, где предел в этом эмоциональном маятнике — от безразличия до желания, и очередной ненависти.

Она отворачивается, опускает голову и упирается лбом в свои коленки, обнимая себя руками. Сердце разрывается от её мучений, причину которых я не могу понять. Не выдерживаю и снова встаю рядом, обнимая её за подрагивающие плечи. Снова плачет… Неужели возможно столько плакать?

— Я была со Стасом, — слабо шепчет Василиса, заставляя меня прислушиваться.

— Всё в прошлом…

— Ты не понял. Я с ним была. В сексуальном плане, — она поднимает голову, выжидающе глядя на меня со слезами и красными губами, которые она нервно кусает.

Непонимающе смотрю на неё, словно не слышал её слов. Может, мне показалось? Послышалось?

Слов не нахожу. Смотрю на Василису, на её сожалеющий вид и понимаю — не ослышался. Зубы скрипят от ярости, которая в один момент накрывает меня с головой. Она смотрит на меня, ждет реакции, но единственное, что я могу сделать сейчас — говорить.

— Он тебе нравится? — с осторожностью спрашиваю, боясь услышать то, что ударит по моему сердцу.

— Нет, — судорожно качает она головой. — Я должна была… У нас были условия… Нашего сотрудничества, — кажется, она добивает меня, выстреливая прямо в лоб.

Отхожу немного в сторону, нервно сцепляя пальцы в кулаки и складываю их на груди. Мозг отказывается функционировать. Вроде как смотрю и вижу ответ на все её вопросы, а с другой…

— Я мстила его руками и когда…

— Помолчи, — мой голос напряжен до предела, как и я сам. Сложно вместить в свою голову всё, до чего она дошла ради своей мести. И кому она отомстила? Всего лишь раздражала своими поступками и только. — Зачем? Почему ты позволила себе подобное?

Она отворачивается, сглатывая слезы. Я смотрю, не понимая, что делать мне самому. Успокоить? В чём? Если она позволила себя цинично подсунуть под… Господи, об этом даже думать тяжело, не то, что сказать! Не понимаю суть её таких горьких слез, если она добилась того, чего хотела.

— Пошли спать? Сейчас не время выяснений отношений. Ты устала, — пересиливаю себя и подхожу к сжавшейся Василисе, которая подняла на меня глаза полные слез. — Мы поговорим завтра, если ты захочешь, — мягко сжимаю её плечи своими пальцами, заставляя себя не думать о её словах. Я сейчас для неё никто, чтобы осуждать.

— Он… Он меня не спрашивал, хочу ли я, — задыхается в слезах, а я ошалело смотрю на девушку, которую ожидает от меня скандала или взбешенного крика.

Она затравленно смотрит в мои глаза, содрогаясь от всхлипа.

Её слова запоздало доходят до моего мозга, который оказался перегружен за целый день.

— Не понял, — шокировано выдавливаю из себя слова голосом, сбитый до бессильного шепота.

— Не спрашивал! — взрывается она в истерическом крике. — Взял и трахнул мой рот! Что ты не понял?! — она отталкивает меня и выкручивается из моих рук, кинувшись наутек из кабинета.

Из мутного транса выводит хлопнувшая дверь её комнаты на против.

Тяжело облокачиваюсь руками на стол и не могу собраться с мыслями. В голове болезненно пульсируют её слова, а мой взгляд смазывается. Поздно понимаю, что это набегают слезы собственной слабости, из-за чего жмурюсь и стараюсь утихомирить сердцебиение, которое болью отдается в груди, а пульс бьёт по вискам.

Грохот кулаков по столу слышу запоздало, ощущая, как немеют пальцы. Они начинают дрожать. В голове постепенно складываться пазлы, выстраиваясь в четкую линию из последних недель и дней. Картина получается отвратительной и виню себя только я сам.

— Василиса, — хрипло окликаю я, оказавшись возле её двери. — Открой дверь.

В ответ гнетущая тишина.

— Ты не должна быть одна. Впусти меня, Лиса. Мы сейчас нужны друг другу, слышишь? — от бессилия шлепаю ладонью по двери. — Я сейчас на взводе. Если ты мне откроешь, я возьму кухонный нож и убью эту тварь прямо сейчас! — срываюсь на повышенный тон, но дверь моментально открывается.

Она отходит от меня, судорожно стирая слезы, с опаской оглядывая пространство. Я стараюсь отключить свои эмоции, и максимально сосредоточиться на Василисе, которой я нужен. Когда срываюсь слишком резко, она отходит от меня, цепляя бедром комод.

— Пожалуйста… — выставляет перед собой руку, остерегаясь.

Этого жеста оказалось достаточно, чтобы перехватить её за ладонь и дернуть к себе, крепко прижав к своей груди.

— Я его уничтожу. Клянусь, — говорю я, но обещаю это в первую очередь самому себе.

— Ничего больше не хочу. Пожалуйста. Я так больше не могу… — плачет она, утыкаясь в мою грудь. — Я боюсь, Кир… Я устала от этого…

— Просто побудь со мной, — перехватываю её на руки и сажусь на кровать, убаюкивая её, как маленького ребенка, который разбил коленки об асфальт. — Я всё решу. Тебе нечего больше бояться…

Я убью этого ублюдка! Выдеру из груди сердце и скормлю дворовым псам!

Василиса:

Я просыпаюсь от головной боли. Едва открыв глаза, щурюсь от солнечного света, который бьет яркими лучами в моё окно. Привстав на локти, замираю, обнаружив Кирилла в кресле рядом с кроватью, который задремал.

Желудок болезненно скручивает от осознания, что теперь он всё знает. Стыдно, что всё произошло под алкоголем, но какая-то часть меня со спокойствием выдыхает. Мне стало легче. Держать всё это в себе дерьмо оказалось мне не под силу… Тяжелый груз тянет меня на дно.