Использована в фельетоне и история на Крутицком Валу. Во многом благодаря «комсомольскому» дуэту суд сумел прибавить лишних три года к сроку, хотя пересказан эпизод лживо и бездарно: Стрельцову, по версии авторов, «втемяшилась блажь» ворваться в дом ночью, после чего он, опять же ни с того ни с сего, принялся ожесточённо бить посуду на кухне. В таком случае надо не о приговоре думать — о лечении. Только вот кого лечить: футболист абсолютно здоров. Может вновь стоит говорить о каких-то отклонениях у пишущих в центральной газете?

Изрядная доля текста посвящена так называемым «покровителям и меценатам», и, думается, не случайно. Как не раз повторялось, Стрельцова подлинно любили в народе. Выступление советской команды на мировом форуме вызвало Прямое недовольство болельщиков составом сборной. Это из Тбилиси пришёл вежливый вопрос о Стрельцове (надеюсь всё же, что письмо не в Москве написано). На ЗИЛе, например, эмоции достигли совсем иного накала.

При этом я, как и А. П. Нилин, считаю преувеличением утверждение о возможных массовых демонстрациях рабочих в защиту футболиста. А вот с мыслью Э. Г. Максимовского о «глухом ворчании» тех же автозаводцев соглашусь полностью. Причём можно было говорить о «глухом ворчании» болельщиков всей огромной страны. Логика ворчавших проста. Ехали чуть не за «золотом» (это не выдумка), и где оно? Проиграли в четвертьфинале Швеции. Которую три года назад тот же Эдик совместно с Борисом Татушиным разбомбил — причём там же, у них. А их двоих вместе с Огоньковым на чемпионат не взяли!

Конечно, никакие «колонны» никуда бы не пошли. Не Новочеркасск 62-го года, речь не о ценах, мясе и вообще хлебе насущном. Однако людское настроение, мрачное, угрюмое, — тоже фактор нежелательный, мягко говоря. Оттого и фельетон «Ещё раз о “звёздной болезни”» выходит как ответ читателям и оттого развивается тема «заступников», этаких недальновидных «радетелей», мешающих осуществить справедливый суд. Начальников среднего звена, как известно, трудовой народ недолюбливает, потому как конкретно с ними приходится иметь дело, а не с теми, до кого не дозвонишься и не докричишься. Поэтому осмысленный удар «Комсомолка» наносит как раз по некоторым зиловским начальникам, а также районным руководителям. А под самый жаркий огонь попал не чужой вроде газете комсомол. Райкому припомнили тот строгий выговор, объявленный в день выхода «Звёздной болезни». Вышла, по мнению фельетонистов, ошибка: исключать нужно было Стрельцова, гнать поганой метлой. «Слово взял, — напоминают читателю, чтобы знал, кто у нас виноват, — первый секретарь райкома ВЛКСМ Виктор Полищук. Сначала секретарь дал туманное определение “широты русской души”, потом решительно принялся утверждать, что именно такая душа у Эдика. Из выступления Полищука явствовало, что Эдик человек, в сущности, хороший, что он одумается, исправится, а посему достаточно записать ему строгий выговор, но на футбольном поле оставить, ибо он забитыми голами искупает свою вину».

Сказано было 2 февраля, и сказано неплохо: ведь произошедшее в ноябре 57-го, если строго посчитать виноватым исключительно футболиста, он и вправду кровью искупил. Однако в июне, в свете, так сказать, новых обстоятельств, высказывание районного комсомольского лидера должно смотреться невообразимым слюнтяйством.

Зато Н. Фомичёв и И. Шатуновский с каждой строкой поднимались в параллельной человеческой иерархии всё выше и выше. Даже следователи прокуратуры оставили в покое «семейную» тему Стрельцова. Комсомольский же тандем не постеснялся сообщить миллионам соотечественников, что Эдуард выгнал из дома жену.

...Стрельцов на суде держался исключительно достойно. Все почему-то ждали его последнего слова. Он промолчал. А что говорить? Марианне давно всё сказано. Остальным объяснять что-либо поздно. Приговор известен: 12 лет строгого режима — причём три года за эпизод на Крутицком Валу «пришили» к делу совсем уж незаконно: и никаких вновь открывшихся обстоятельств не нашли, и часть статьи 74-й незаметно умудрились поменять с первой на вторую.

Начиналась другая жизнь. Некоторые недальновидные товарищи рассчитывали, что он, такой слабый и мягкий в быту, такой ведомый и безвольный, сгинет непременно и неотвратимо.

Ошиблись. К счастью.

Итак, чемпионат мира-58 прошёл без Стрельцова. Подробный анализ результата советской сборной в рамки нашей темы не входит. Однако не один десяток лет многие истинные любители футбола убеждены: будь Эдуард в Гётеборге и Стокгольме — СССР взял бы первенство!

Причём Татушин с Огоньковым в этой связи упоминаются гораздо реже. Нет, повторяют старенькие болельщики: главное — центр нападения. Тут ещё злая судьба приготовила дебют Пеле в матче аккурат против Советского Союза. Дальше — яснее ясного: у них семнадцатилетний вундеркинд выступил, а нашего «сняли с пробега». Отсюда и результат...

В действительности же тема гораздо сложнее.

«Группа смерти», куда наши попали, включала, кроме будущих чемпионов бразильцев, всегда авторитетную Англию, а также бронзовых призёров предыдущего первенства австрийцев. Последних СССР победил, а с британцами помешал несправедливый пенальти, приведший к ничьей и последующей ужасной переигровке, отобравшей силы перед одной четвёртой финала. И южноамериканцы со свежими Пеле и Гарринчей победили Советский Союз (ослабленный к тому же травмой Игоря Нетто) — 2:0.

Но что теперь гадать? Бесспорно, отечественная команда выглядела бы намного сильнее, располагай она тремя отличными мастерами во главе с нападающим, без преувеличения, мирового уровня. Хотя, по моему мнению, справиться с бразильцами образца 1958 года, которые к тому же с каждой игрой действовали всё сильнее и сильнее, не удалось бы никому — в том числе и советской сборной. А вот место на пьедестале почёта с тремя замечательными (пусть и неидеальными в быту!) футболистами мы вполне могли занять. Вплоть до — опять же высказываю своё мнение — выхода в финал.

Реальный же результат известен: поражение от шведов в четвертьфинале. Что болельщики страны победившего социализма восприняли как поражение и по поводу чего переживали пресерьёзно. Так что совершенно неправдоподобная и бездарная байка, будто первая сборная отправилась на «зону» к Стрельцову, где проиграла коллективу зэков, собранному наспех Эдуардом, с разгромным счётом, причём последний гол провёл некий уголовный авторитет, смотрелась достаточно симптоматично.

...В действительности Эдуарда Анатольевича «закрыли» на долгие, если бы не некоторые более поздние перемены в законодательстве, 12 лет. И отбывание срока началось сразу после перемещения в Бутырку. Затем появился новый адрес: «...Мама, меня из Бутырской тюрьмы перевели в пересыльную “Красную Пресню”. Чувствую себя хорошо, так что за меня не беспокойся». Адалине начинается собственно «зона».

«Мама, пришли мне эти вещи: сапоги, телогрейку, чтобы я ходил на работу, помазок для бритья, футболку шерстяную красную с рукавами и ремень для брюк».

Ремня в камере лишают, потому как мало ли что человек придумает с собой сделать. Футболка — с уточнением про материал — и помазок (лезвие, выходит, найдётся) свидетельствуют о том, что мужчина хочет остаться прежним, самим собой. Но вот сапоги с телогрейкой удивляют. Это что же, их не выдавали для работы? Или они были такого качества (или размера?), которое не выдерживало даже самой мягкой критики? Всё-таки, что ни говори, а спецодеждой государство должно обеспечить подданных — пусть и особого рода. Выходит, не обеспечило?

Трудно сказать. Что бы ни случилось далее, о чём бы ни зашла речь — мы должны понимать, что вступаем в мир, где всё не так, как принято в цивилизованном обществе, где те же вроде человеческие законы трактуются совершенно иначе, хотя кажется — так же как везде, где и понятия чести, справедливости, верности существуют в другой, иногда прямо противоположной редакции, меняющей плюс на минус, и наоборот. Зазеркалье, обратная сторона планеты — сравнений масса придумана. А суть одна: нам никогда досконально не докопаться до происходившего в лагерях. Мы способны лишь предполагать с известной долей достоверности.