Другое дело, что надо было спешить. Пришли указания из центра: чёткие, понятные, хотя пришли и не молниеносно (не «малява» всё-таки). Оттого следователи достаточно времени успели уделить фигуре Эдуарда Караханова.
Об этой личности разговор уже шёл. И подводить к тому, что перед нами агент КГБ (а в книге Э. Г. Максимовского данная версия возникает), я не буду. Для агента любого ведомства данный гражданин, мягко говоря, простоват. Согласимся: тёзка Стрельцова не должен был возвращаться с места службы на Дальнем Востоке именно в мае.
Однако, не исключено, он сделал это из желания лишний раз побывать на родине. При этом без семьи. А кто явился, следуя тем же материалам дела, формальным инициатором поездки на водохранилище — по большому счёту, неважно. Это грозно звучавшие вопросы следователей заставляли задумываться и лукавить. А по совести-то: какая разница, кто сказал «а»? Ведь остальные тут же произнесли следующую букву алфавита. И пошла затем общая для честной компании азбука...
Поэтому когда Караханов, найденный командой Э. Г. Максимовского в конце прошлого века, заявляет о своём неучастии в заговоре против Стрельцова, то, похоже, он прав. Безусловно, военный лётчик, старший лейтенант — не чертёжница Лебедева. У Караханова и образование получше, и жизненного опыта побольше, семья есть. Однако на роль засланного коварного врага, холодно и безжалостно просчитавшего зловещую комбинацию, он явно не тянет. И считать его агентом КГБ — значит совсем не уважать наши «органы». Что, безусловно, неправильно.
Если присмотреться к поведению Караханова, то мы вообще ничего продуманного в его действиях не отыщем. Марианну Лебедеву и Тамару Тимашук он ранее не знал и за ними не ездил. На даче его сопровождала Ирина Попова, на благосклонность которой лётчик, бесспорно, рассчитывал, но надежды его не оправдались: с Ириной они поругались. Кроме того, выпил Караханов весьма изрядно: концовка вечера выпала у него из памяти. Да и, наконец, стали бы следователи прокуратуры тратить столько времени (а в деле Караханов упоминается намного чаще, нежели Стрельцов) на кадрового чекиста?
И на очных ставках старший лейтенант был неубедителен. Ведь совершенно ясно, что он провёл ночь в той же комнате, что и Стрельцов с Марианной: ему постелили на полу. Тем не менее этот доказанный факт им неловко отрицается.
Почему? Видимо, как раз об этом персонаже вспомнит Эдуард Анатольевич десятилетия спустя в разговоре с А. П. Нилиным, когда произнесёт загадочное: «Не я должен был сидеть». А в книге Э. Г. Максимовского «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?» первая глава прямо называется: «Стрельцов сидел в тюрьме за другого парня?».
Что же послужило причиной для столь ответственного высказывания?
Скажу сразу: безоговорочных доказательств вины Караханова нет. А вот косвенных улик — немало. Но с какой стати, коль уж до суда дошло, подсудимый должен доказывать собственную невиновность? Это суд обязан, внимательно разобрав все версии, заслушав свидетелей защиты и обвинения, вынести справедливый вердикт. Повторю: рассматривались не мелкое хулиганство и не карманная кража. Статья исключительно серьёзная. Потому если возникали хоть малейшие сомнения в невиновности Стрельцова, — их нужно было учесть. А в нашем случае можно говорить о гигантских сомнениях.
Для начала: участники событий плохо помнят завершение пикника. Алкоголь подействовал. Марианна сообщает, что царапалась, прокусила палец Эдуарду — дальнейшее скрыто в тумане. В показаниях Стрельцова тоже худо с чёткостью изображения. Зато Лебедева однозначно указала на присутствие в комнате Караханова, который, как несложно установить, после разрыва с Ириной Поповой лёг на полу.
Дальше — установленный факт: группа крови обоих Эдуардов идентична. Кроме того, Марианна припомнит, что одежда её была аккуратно сложена. Стрельцов и без прокушенного пальца на такое бы не сподобился. Плюс к тому сквозь пелену Лебедева ощущала прерывистое мужское дыхание — и точно не того, на кого указала во время следствия. Да и как «указала»: «Хотя в комнате и находился другой мужчина, мне всё же кажется, что насиловал меня один Стрельцов». Кажется? Один? И после этого выносится обвинительный приговор? А ведь кроме заявления Лебедевой, у следствия не имелось никаких прямых доказательств. И с косвенными, между прочим, тоже всё не ладно обстояло: например, женский крик из комнаты, где были Эдуард и Марианна, кто-то слышал, а кто-то (та же Ирина Попова и хозяин второй части дома Востоков) — нет.
Конечно, можно сослаться на признание самого футболиста. Да, оно имело место. На втором допросе, 27 мая, Стрельцов признал себя виновным. Нет, его не били и не пытали: другие времена. Его обманули, перехитрили. Следователь пообещал, что если футболист сознается, то тут же будет освобождён и поедет на долгожданный чемпионат мира.
Как можно в такой ситуации поверить устному обещанию? Ну, во-первых, Эдуард положился на честное слово. А в таких случаях правда, как мне кажется, всегда на стороне того, кто поверил, а не того, кто солгал, забыв об изначальных нравственных понятиях (и отлично представляя при этом судьбу футболиста в заключении). Во-вторых, чисто теоретически счастливое развитие событий было, как ни странно, возможно. Не забудем: первый для сборной СССР чемпионат мира начинался очень скоро. И гулянка в посёлке Правда потому и проходила с девушками и вином, что 25 мая являлось действительно последним днём отдыха. Дальше — все три футболиста знали это по Олимпиаде — пойдёт тяжелейшая работа без выходных. 1 июня команда улетала в Швецию. Она и улетела — без Стрельцова и остальных.
Однако Г. Д. Качалин, отдать ему должное, бился за футболистов до конца. Да и не один старший тренер понимал, что потеряет сборная без трёх заслуженных мастеров спорта, которых, недурно напомнить, наигрывали в разных тактических схемах. К тому же после переговоров, проведённых по инициативе Бориса Татушина, Эдуард был готов жениться на Марианне: ведь с Аллой он был связан лишь формально. А в жизни всякое бывает.
Но это, как указано выше, — рассуждения теоретические. История приобрела бы, коли не счастливый, то хоть бы пристойный финал, если бы не задействованный административный ресурс. О том «ресурсе», то есть о мнении Н. С. Хрущёва, понятно, знали. Оттого и решили, что футболист изначально виновен. И ежели так — зачем аккуратно, законно вести следствие? К чему докапываться до истины, сомневаться, задумываться? Исход ясен. Плетью обуха не перешибёшь.
Поэтому неплохие вроде бы профессионалы фактически махнули рукой на рабочий процесс. А. В. Сухомлинов в книге «Эдуард Стрельцов. Трагедия великого футболиста» свидетельствует, что дело летом 58-го никто не читал и не изучал, и при этом 7 июля оно было передано в Московский областной суд с нарушением всех правил. Обратимся к примерам, которые приводит Андрей Викторович:
«Протокол допроса Огонькова подшит в дело таким образом, что после четвёртого листа следует шестой, потом — пятый, а в протоколе допроса Стрельцова седьмой лист подшит не той стороной.
Протокол дополнительного допроса обвиняемого Стрельцова подшит в дело впереди основного. Это что? Читали дело? В дело вшиты таблицы, на которых изображены потерпевшая и Стрельцов со следами телесных повреждений, но такого следственного действия никем не проводилось, фототаблицы никем не подписаны.
Копии протоколов обысков и выемок никому не вручались, вещественные доказательства в присутствии понятых при их изъятии не упаковывались и не опечатывались».
Это, скажут, не очень существенно? Однако у заслуженного юриста России повествование идёт по нарастающей:
«Неясно, как появились образцы слюны и крови Стрельцова на биологической экспертизе, протокол изъятия образцов для сравнительного исследования отсутствует, а в акте экспертизы указано, что их принёс в портфеле (?!) следователь Маркво (так. — В. Г.) из Бутырской тюрьмы, а как их там получали и хранили, остаётся только догадываться... Практически ни в одном протоколе проведения следственных действий не указано время их проведения. Дело дошло до того, что показания протоколировались карандашом на каких-то нестандартных листках и обрывках, как будто следствие велось не в Москве, а в Тайшетском лагере или в двадцатых годах, когда с канцтоварами была “напряжёнка”».
