Однако сборная тут же, как ни крути, уехала на главнейшие сборы в Китай без Стрельцова. Хотя быстро прошедший суд над футболистом, связанный с инцидентом 26 января, пошёл на применение «минимальной меры наказания», как раз учитывая дальнейшую работу по подготовке к мировому первенству. Оттого Нариньяни и другие смотрелись пусть и влиятельной, но всё-таки «второй» силой, которая пыталась некомпетентно, недальновидно насовсем отлучить Эдуарда от футбола. Дилетантизм недоброжелателей легко объясним и сегодня. Ведь, действительно, господствующий процент болельщицкой аудитории не сможет (и это хорошо) указать необходимый процент нагрузок для профессиональных спортсменов. Где, когда, с кем, как и когда тренироваться — решаем не мы. Наше дело проще: результат оценить.
Выезд главной команды Союза в дружественную тогда Поднебесную не привёл к ожидаемому успеху. Проведённая в нормальных условиях фантастическая работа, к сожалению, в Швеции существенно не помогла. И речь можно вести, безусловно, не о злой воле тренерского штаба.
За прошедшие 60 лет спортивная медицина далеко ушла вперёд. Причём дело совсем не в допинге. Та же современная компьютерная диагностика никакого отношения не имеет к запрещённым препаратам. А в 50-е элементарные данные по текущему состоянию игроков выявлялись чуть не ощупью. Г. Д. Качалину на тех азиатских занятиях кое-чего при таком «ручном» контроле достичь не удалось.
А вот В. А. Маслов с подведомственными торпедовцами сумел заложить приличную физическую базу на сборах. И Стрельцов в великолепной форме подошёл к началу чемпионата Советского Союза. Никаких «отходов» от тренерской линии и «колебаний», связанных с ней, не было и быть не могло. При этом Маслов пользовался лишь секундомером и прибором для измерения давления. Однако особым, ему одному знакомым образом Виктор Александрович нашёл необходимый баланс физических нагрузок футболистов в сочетании с новоприобретёнными тактическими навыками, не забывая при этом об индивидуальных качествах каждого исполнителя. Допустим, то же стрельцовское врождённое плоскостопие не позволяло центрфорварду «летать» весь матч на околоземных скоростях. На сборе в Китае этот аспект не заслужил бы столь пристального внимания. С другой стороны, надо признать, конечно, что и Маслова сборники не слушались бы так же, как автозаводцы.
Но чисто футбольные проблемы, как ни прискорбно, придётся в который раз оставить. Запущенная против Стрельцова машина разгонялась, такое ощущение, сама по себе. 20 февраля на пленуме Секции футбола В. П. Антипенок заявил следующее:
«Почти никакой надежды нет, чтобы Стрельцов принял участие в составе сборной команды. И те товарищи, которые вынашивают иллюзии, что всё будет прощено, потому что это первенство мира, что всё можно сделать, напрасно так думают. Времена другие, времена меняются...
На последнем заседании Комитета было ясно сказано: Стрельцова до сборной команды в 1958 году не допускать вообще. Вот так ставится вопрос.
И сейчас поставлена задача перед руководством команды, которая проводит сбор в Китае, чтобы она серьёзно решила вопрос о составе команды, не рассчитывая на Стрельцова».
Всё-таки много способны показать стенограммы. Возьмём начало речи: «Почти никакой надежды...» Звучит печально. То есть Валентин Панфилович вместе с товарищами надеялся, а, похоже, не судьба. Потому как «времена другие». Более суровые — так понимать? Это по сравнению с какой эпохой? Той, что была до марта 1953-го? И когда же произошли столь кардинальные изменения, которые не позволяют использовать в национальной команде лучшего нападающего? И ведь вновь невольно возвращаешься к тому новогоднему балу 9 января 1957-го, так неузнаваемо изменившему «времена» в футболе. Действительно: ничего похожего в 1956, например, году мы не найдём. Другое дело, что В. П. Антипенок, как опытный функционер, чётко понимал, какой линии нужно держаться. Отсюда и сигналы излишне оптимистичным коллегам, которые наивно думали, что «всё обойдётся».
Однако Валентина Панфиловича по всем статьям превзошёл ленинградский депутат по фамилии Васко. Послушаем:
«Мы говорим о Стрельцове. Где это видано, чтобы за пять-шесть забитых голов получали звание заслуженного мастера спорта? Если говорить о публикации в печати об этом случае, то это очень тяжёлый удар по всем нам, и мы должны сделать соответствующие выводы. Потому что таких Стрельцовых мы можем найти и в Ленинграде, и в других городах.
Корень зла в том, что мы создали привилегированные условия для таких футболистов. Известно, что была диспропорция в заработной плате между высококвалифицированными рабочими в промышленности и руководителями. Партия исправила это дело. А тут Стрельцов выиграл в Мельбурне, и ему дали десять тысяч рублей золотом, машину и т. д. Это вскружило ему голову. Надо поощрять, но не такими солидными кушами, которые дают возможность есть салат за 1200 рублей...»
Поражаешься современности этого текста! Будто сегодня написано — после какой-то неудачи отечественных футболистов. Если же копнуть поглубже, то перед нами предстанет вечный тип российского обывателя, взращённого невежеством, злобой и завистью. Вдумайтесь: депутат от второго в Союзе города не понимает значимости, исключительности олимпийского «золота»! За что же тогда давать звание, как не за успех на Играх? А «пять-шесть голов» разве не напоминают нетленное «пару раз по мячику ударил», «пару песенок спел», «пару стишков прочитал» и т. д.? Такие люди чаще всего ценят исключительно собственный труд, который, по обыкновению, является видимостью, и всячески принижают чужие достижения — особенно если те не приносят материальных сиюминутных благ.
Но данный пассаж потрясает и на упомянутом живописном фоне. В конце концов, Антипенок прекрасно знал, о ком говорил, и, между прочим, постоянно ссылался на вышестоящих товарищей — здесь же проявилась вопиющая некомпетентность человека, не имеющего вообще никакого отношения к игре.
Вместе с тем подчеркну: Васко явно не заказной докладчик. Таких людей не надо заранее инструктировать — их можно использовать, банально предоставив трибуну. Да, большинство советского народа восхищалось Стрельцовым. Однако, как часто бывало в нашем отечестве, означенное большинство не имело права голоса. Да и некогда трудовому люду выступать на пышных собраниях. На стадион прийти, поболеть, порадоваться, вновь удивиться стрельцовскому мастерству — это пожалуйста. А остальное время непосредственно труд насущный занимал. Но тогда возникал неприятный парадокс: выступать от имени трудящихся будет делегированный ими (или кем?) Васко. Замкнутый круг получается.
В конце незабываемой речи и прозвучала знаменитая «салатная» тема. Безусловно, 1200 рублей за блюдо — грубый и пошлый депутатский обман. Хотя, не исключено, ленинградец так пошутил. Однако и в фельетоне С. Д. Нариньяни цена за салат тоже упомянута. Реальная: 87.50 за порцию. Так и зарплата Стрельцова составляла уже не 1300 рублей (дореформенных, напоминаю), а, пусть месяц на месяц не приходился, от 1800 до 4000. Доплата шла законно: и победы в чемпионате (общая сумма заработка учитывала и процент от продажи билетов, а болельщики-то на центрфорварда «Торпедо» приходили посмотреть) отмечались премией, и за сборную тоже платили, и международные матчи не будем забывать. Причём Эдуард не требовал увеличения жалованья, в другую команду всерьёз никогда не собирался. А футбольных агентов в ту пору не существовало. И, по сути, его попрекали тем, что сами дали, тем, чем успели отметить и наградить.
Во многом поэтому, думаю, «салатная тема» получила весьма полное и внятное отражение в книге «Вижу поле...» (то, как в этом труде выразился принципиальный поворот к судьбе Стрельцова со стороны государства, я постараюсь показать в заключительной главе). По поводу фактической травли здесь как-то на первый взгляд вскользь сказано:
«Насчёт же нескромного поведения на людях... Допускаю, что что-то такое могло показаться — в молодости хочется иногда поавторитетнее выглядеть.
