«И вот машинист кладёт руку на тормоз, и два друга хватаются за поручни:
— Ребята, подсобите!
Ребята выскакивают из купе и втаскивают центра нападения и правого полусреднего внутрь вагона, ставят их на ноги и ждут объяснений. А тем и сказать нечего:
— Выпили. Опоздали.
Защитники и нападающие злы, как черти. Ещё бы: столько хлопот и волнений, и всё из-за водки.
— Проучить бы вас, прохвостов, намять бока! — предлагает вратарь.
Но дружеская учёба откладывается, впереди ответственный матч. И вместо прямого мужского разговора пьяных друзей берут под руки и ведут к мягким постелям.
— Спите! Протрезвляйтесь! Очищайте мозги и лёгкие от винного духа. А после игры поговорим.
Матч на этот раз кончается важной победой. А после победы, конечно, и разговор уже не тот. Злость прошла, скандал забыт».
Да, безусловно, восторга у сборной опоздание ведущих футболистов не вызвало. Однако чтобы Яшин (а это он — вратарь) мог предложить «намять бока» Иванову и Стрельцову — немыслимо. Выходит, Льву Ивановичу вновь приписывают то, чего он не говорил (и дальше, что удивительно, с этим столкнёмся). Похоже, у нашего легендарного голкипера был такой авторитет, такая заработанная беспорочной службой репутация, что всякий нечистоплотный деятель желал заручиться его якобы поддержкой. Между прочим, нехорошая тенденция не исчезла и после ухода из жизни обоих великих футболистов: так и подмывает отдельных литераторов противопоставить две грандиозные для нашей страны фигуры. Что ж, очень скоро мы убедимся: эти жалкие потуги абсолютно бесперспективны.
А «Звёздная болезнь» С. Д. Нариньяни продолжает неприятно удивлять. «Матч на этот раз кончается важной победой» — ханжеская фраза до сих пор бьёт наотмашь. Воистину: умолчание временами страшнее самой изощрённой лжи. Ведь кто обеспечил «важную победу», Семён Давидович знал лучше кого бы то ни было. Потому что известный газетчик получил информацию, естественно, раньше многих и из первых рук. И отлично знал, что за травма у Стрельцова, знал, как центр нападения уползал за боковую линию, знал, как доктор О. М. Белаковский стягивал бинтом ногу и замораживал её тогдашними средствами. Знал, как «прыгающим танком», который и до сих пор не изобрели, торпедовец доковылял до штрафной поляков и врезал оттуда под перекладину. Про голевой пас Федосову тоже было прекрасно известно.
Всё знал фельетонист. И не сказал народу правды. А это — хуже всяческого обмана.
Что же касается темы присвоения звания заслуженного мастера спорта, то (здесь полностью соглашусь с А. П. Нилиным) наш знаменитый сатирик допускает непростительный прокол. «У нас, — вещает автор, — и в других областях, кроме спорта, есть талантливые люди: в музыке, живописи, пении (которое, получается, с музыкой никак не соприкасается. — В. Г.), науке. Но ни Шостаковичу, ни Хачатуряну, ни Туполеву, ни Рихтеру, ни Долухановой не присваивали почётных званий в 19 лет». Это как: безусловно выдающихся советских людей поставить в один ряд с дебоширом и пьяницей? (Да и с Д. Д. Шостаковичем не стоило горячиться: гениальный композитор в четырнадцатилетием возрасте был отмечен «заслуженным» пайком от А. В. Луначарского, стоившим всех будущих наград и спасшим музыкального классика от голодной смерти в годы Гражданской войны). Любое упоминание в столь «звёздной» компании взламывает примитивную конструкцию. Ещё пример, несколько иного рода. «Эдуарду Стрельцову всего двадцать лет, а он ходит уже в “неисправимых”, — сокрушается добрый Семён Давидович. — Не с пелёнок же Эдик такой? Нет, не с пелёнок. Всего года три назад Эдуард Стрельцов был чистым, честным пареньком. Он не курил, не пил. Краснел, если тренер делал ему замечание. И вдруг всё переменилось. Эдик пьёт, курит, дебоширит». Тут уже другой, не менее опасный крен. К сожалению, как упоминалось, добродушные работяги наливали водку несовершеннолетнему Эдику ещё во времена его фрезерской футбольной карьеры. И, надо признать, Стрельцов не был идеалом спортсмена-режимщика ни в молодости, ни в зрелости. О чём, безусловно, журналист был также осведомлён. Но построение фельетона той поры настолько незатейливо и шаблонно, что изымает из текста даже намёк на минимальную объективность.
Ведь что выходит? Дремуче безмозглые нарушители, несчастный руководитель, праведно негодующие товарищи. И, наконец, сам Отец — прямо так, с большой буквы. В смысле — автор бессмертного произведения. «Вы спросите, что же это — конец, закат центра нападения?» — обращается к читателям Семён Давидович. Да, скажем мы сегодня, ведь и велось всё к однозначному ответу на вопрос, который выглядит риторическим. Оказывается — нет. Не всё так просто. У Стрельцова к зиме 58-го — масса почитателей и, несмотря ни на что, почитательниц. Такую общность чаще всего называют народом. И разом, хирургически оторвать его от тех, кому он принадлежит и для кого выступает, — нельзя. Пусть и при участии «ракетно-печатных» войск. Ну, пока нельзя, по крайней мере. Потому выбирается «либеральная» на первый взгляд манера изложения. «Всё зависит от самого “центра”. Товарищи оставили ему возможность для исправления». Здесь, по идее, советский фельетон обычно и завершался. Или продолжался затем письмами заинтересованных читателей, которые могли печататься хоть в течение нескольких недель. Однако Нариньяни в известной степени предвосхищает реакцию читателей. «Начни-ка, друг Эдик, всё сначала, — будто бы обращаются к Стрельцову те безымянные товарищи. — Поиграй в клубной команде. Наведи порядок в своём быту, в своей семье. Докажи, что ты серьёзно осознал свои проступки не на словах, а на деле, и, может быть, мы снова поставим тебя центром нападения в сборной. Но поставим не сегодняшнего Стрельцова, дебошира и зазнайку, а того, молодого, чистого, честного, скромного». Это получается не фельетон — пьеса или сценарий. В том смысле, что события вымышлены или, правильнее сказать, перевраны.
Ибо никто — мы видели — Стрельцова из сборной не выгонял и ни в какую клубную (это на первенство Москвы играть?) команду не отправлял. Тем более что он весь декабрь лечился и лишь стараниями медиков вернулся в строй к началу сезона. Да и полная глупость называть «того» Стрельцова «молодым»: он что, в 20 лет состарился, что ли? Впрочем, суть не в этих «мелочах».
Отвратительно иное: сборная СССР по футболу в весьма либеральные времена выглядит коллективом, который непрестанно следует воле властей. Хорошо, конечно, что опубликованные ныне протоколы свидетельствуют об обратном. Но представьте себе реакцию тогдашних любителей футбола!
Не только же «Комсомолка» «отличалась». Её младший, тогда послушный братец «Московский комсомолец» тоже запустил дезинформацию. В номере от 4 февраля корреспонденты Д. Синютин и А. Шифрин, если брать общую интонацию материала под названием «За что объявили выговор Стрельцову», футболисту вроде бы и симпатизируют. Однако то ли на тот дуэт надавили, то ли беспардонно вставили в их корреспонденцию «нужные» слова — а только опять неправда напечатана. Потому что Л. И. Яшин вновь(!) произносит ровно обратное тому, что он говорил на самом деле. Никакого исключения Стрельцова из сборной вратарь, как мы успели убедиться, не требовал, поддержав позицию большинства о снятии стипендии и лишении звания заслуженного мастера спорта. «Московский комсомолец» же, к сожалению, полностью вводит людей в заблуждение, сообщив к тому же, что сборная «единодушно» решила от нехорошего центрфорварда избавиться.
А вот что касается строгого выговора по комсомольской линии — это чистая правда. Мыс вами как-то упустили столь важное событие в жизни Стрельцова, как вступление в ряды ВЛКСМ. Но членский билет ему в своё время вручили, поэтому 2 февраля нападающему пришлось держать ответ перед бюро Пролетарского райкома комсомола. И Стрельцов, как сообщила газета, дал «слово быть достойным своих товарищей по спорту, оправдать звание комсомольца». Учитывая, что в тот же день, 2-го числа, на свет появился фельетон С. Д. Нариньяни, можно, конечно, было бы сострить на предмет особо счастливого для Эдуарда дня, — но не стоит: чуть позднее окажется, что ребята-комсомольцы оказались гораздо порядочнее множества коммунистов.
