...Вот и настало время вернуться в тот вечер 9 января 1957 года, когда партия с правительством решили устроить ещё один Новый год для олимпийцев. Мы остановились на той самой минуте, когда в зал, где кружилось несколько пар, составленных из медалистов Игр, вошёл Никита Сергеевич Хрущёв. Был, как сообщали агентства, «разгар вечера». Глава СССР пришёл не один: советского лидера сопровождали как близкие руководству люди, так и иностранные гости: премьер Государственного совета Китайской Народной Республики Чжоу Эньлай, заместитель премьера Хэ Лун, заместитель министра иностранных дел Ван Цзясян и посол Китая в Советском Союзе Лю Сяо. Внушительный десант. Причём появились партийные вожди несколько неожиданно, зато повели себя сразу попросту и душевно. Хрущёв выступил с правильной речью: «Вы хорошо показали свои возможности и своё мастерство, достойно защитили спортивную честь нашей Родины. Главное теперь — не зазнаваться. Впереди будут ещё более серьёзные спортивные состязания». Владимир Куц произнёс ответные нужные слова. В принципе, всё неплохо закончилось бы, если не брать в расчёт одно обстоятельство: в Кремле спортсмены не только танцевали, но и выпивали. При Никите Сергеевиче такое практиковалось, лидер и сам тосты любил произносить. Одним словом, к появлению высоких гостей Стрельцов успел принять изрядную дозу — благо угощали. После чего и произошёл загадочный конфликт футболиста с Екатериной Алексеевной Фурцевой.
Дабы оценить значительность той ссоры, нужно понять, что из себя представляла Фурцева на тот момент и кем она станет через полгода. Так вот, кадровый партийный работник, выпускница престижного Московского института тонкой химической технологии, всего-то 46-летняя Екатерина Алексеевна являлась к январю 57-го секретарём ЦК КПСС плюс к тому первым секретарём Московского горкома партии. Если по-сегодняшнему — фактически мэром столицы. И танцы в Кремле устраивал, конечно же, не Хрущёв (у него других забот хватало). А вот то, что к организации праздника московская градоначальница приложила руку, — очень вероятно. Поэтому нетрудно представить себе последствия любого столкновения с этой влиятельной и амбициозной женщиной. Особенно если учесть, что к лету 1957 года Фурцева поднимется ещё выше, станет членом президиума ЦК КПСС (позднее политбюро) и одним из самых близких Хрущёву политиков страны. А всё потому, что вовремя пришла на помощь дорогому Никите Сергеевичу в недобрый час его схватки с объявленной (после, понятно, победы над ней) антипартийной группой Молотова, Маленкова, Кагановича «и примкнувшего к ним Шепилова». Причём те несколько минут, в которые Екатерине Алексеевне удалось подсуетиться и обзвонить нужных людей и в результате был собран спасительный для тогдашнего лидера пленум ЦК партии, стали определяющими. Ибо дело шло к тому, что Хрущёв становился министром сельского хозяйства, навсегда теряя право голоса на политическом Олимпе.
Вот с кем взяла нелёгкая поссориться Стрельцову.
Что касается непосредственно кульминационной сцены, то ни съёмки, ни аудиозаписи, естественно, нет. Существуют пересказы и их версии. Что известно точно: Фурцева предложила олимпийскому чемпиону познакомиться со своей дочкой Светой. А дальше — вариации.
Однако прежде чем к ним перейти, нужно разъяснить, с чего бы дочь высокопоставленной сановницы вообще заинтересовалась перовским парнем. Где она и где он?
Ответ будет на удивление прост: не одна Светлана Фурцева не то что симпатизировала центрфорварду, а попросту была влюблена в него. В те времена, так непохожие на нынешние, не было ни «лайков», ни «постов», «репостов», да и «фоток» в их сегодняшнем исполнении. «Скачать» что-либо было нельзя. Однако фотографии футболистов, как и киноактёров, продавались. Но то киноартисты, пусть и обожаемые Тихонов, Стриженов, Харитонов, Рыбников, а то — футболисты. Актёр всё-таки чужой сценарий играет и делает то, что режиссёр потребует. И дублёр его в опасных сценах, когда глаза закрыть хочется, способен заменить. А у футболистов дублёры в ином первенстве функционируют, и на газоне каждый раз — премьера, где исполнители не только рискуют здоровьем, но и являются все вместе сценаристами, режиссёрами, актёрами, совершенно об этом не задумываясь. Замечу: это 50-е, до первых «договорняков» ещё примерно две пятилетки.
И вот сильный, талантливый, храбрый мужчина превосходно «солирует» даже в обезличенной тренером команде. Если же тренер поумнее — как, например, В. А. Маслов, — то «соло» позволяется всем. С учётом ситуации, естественно.
Ну и, скажите на милость, как не обожать такого молодого человека, который наделён абсолютно всеми воображаемыми достоинствами? В те годы девичьи альбомы, куда вклеивались и фотографии (хватало и хорошо иллюстрированных журналов), и газетные отчёты, и статьи, и статистические данные, — смотрелись вполне обыкновенно. Да и что плохого-то? Девушки восхищались настоящими, а не придуманными героями. Иногда, между прочим, возникало и ответное чувство. А Люба Бескова даже вышла (лет, правда, через десять) замуж за Володю Федотова. Хотя подобное, безусловно, редкость.
В общем, популярность футболистов была вполне объяснима и огибала любые выстроенные иерархические преграды. Стрельцов же был, ко всему вышеперечисленному, просто красивым мужчиной. Что-то северное, «шведское» проглядывало в его внешности. Символично даже, что международная слава русского футболиста началась в Стокгольме. И вроде ведь обычный круглолицый курносый парень — а есть некий шарм. А играет-то как! А забивает сколько!
Потому не одно Светино сердце было разбито. Разница только в том, что у Светы мама находилась в руководстве государством. Хотя мать — всегда мать. Об этом Эдуард, как, по совести, и многие мужчины, не задумался. И знакомиться с дочкой Фурцевой резко отказался. Ещё сказал (по одной версии, сразу Екатерине Алексеевне, по другой — потом): «Я свою Алку ни на кого не променяю». Имелась в виду Алла Деменко, с которой они поженились, как помнит читатель, в конце мая: 21-го расписались, а 25-го была свадьба. Похвальна, безусловно, верность невесте. Однако, заметьте, никто и не требовал никого ни на кого «менять»! Просили только познакомиться. К тому же Светлане (она 1942 года рождения) не исполнилось и пятнадцати. Даже если и предположить невозможное: будто Фурцева строила какие-то планы на Стрельцова (ведь для первого секретаря он как раз и был всего лишь футболистом), то до их осуществления годы оставались. Да и почему не познакомиться, не дать автограф? То-то девочка потом бы радовалась, подружкам хвасталась. Это же не у Пугачёва руку целовать, никакая присяга не нарушалась. И Фурцева, не исключено, стала бы персональной поклонницей футболиста. Причём Эдуард всегда деликатно, мягко относился к болельщикам и футбольным любителям. Многие считали даже, что слишком мягко и деликатно. А тут вдруг сорвался в самый неподходящий момент. Что делать, в качестве объяснения вспоминается расхожая фраза: «вино ударило в голову». И вместо возможного союзника приобрёл реального врага.
Вместе с тем: никаких документов, связанных с участием Е. А. Фурцевой в имевшей место беспрецедентной травле Стрельцова, или не опубликовано, или, что скорее всего, не существует. В конце концов, «телефонное право» никто не отменял. И правители 60 лет назад не уступали интеллектом нынешним. Поэтому стопроцентно утверждать, что именно оскорблённая в лучших чувствах мать стояла за творившимися пакостями в отношении Эдуарда, нельзя. А, допустим, мнение, высказанное Б. Г. Татушиным в телефонном разговоре с А. Т. Вартаняном: «Стрельцова посадила Екатерина Третья, и все об этом знают» — к делу, что называется, не подошьёшь.
Однако нельзя не согласиться и с Акселем Татевосовичем: с сезона 1957 года торпедовский нападающий оказывается «в зоне особого внимания». При этом внимания пристрастного, исключительно субъективного. Когда каждое нарушение, если оно и было, рассматривалось «под микроскопом», когда любой игровой эпизод раздувается до скандала, когда виновата всегда одна сторона, точнее, один футболист с известной всем фамилией. Нужна ли в таком случае письменная директива? Отвечу так: и устной не надо. Достаточно многозначительно сообщить: «Есть мнение». И посмотреть вверх, в потолок. Подчинённые поймут. У всех же семьи.
