Безусловно, во время турне по Советскому Союзу индонезийцы себя не показали. Но почему все дружно решили, что эти ребята не могут учиться? Одно дело — колесить по дружественной стране (даже странам: старательные азиаты и в ГДР успели сыграть), наслаждаясь советским гостеприимством, другое — играть, сделав работу над ошибками и тщательно продумав нюансы будущей тактики. Тем более индонезийцы выступать в Австралии очень хотели. И сборную Тайваня при отборе устранили с пути достаточно хитроумно: отказались поднимать у себя в Джакарте тайваньский флаг. Организаторы из МОК почему-то непонятную инициативу поддержали, призвав гостей выйти на поле под флагом ФИФА. Соперник на такое унижение не согласился, и Индонезия вошла в число участников олимпийского турнира. И тренировал наших противников подлинный югослав — хорват Тони Погачник. Много сил славянин вложил в футбол Индонезии — там, на второй родине, его и похоронили в 1963 году.
Несомненно, подготовленная схема, названная у нас не без высокомерия «1-9-1», изыском не блещет. Однако дело ведь в том, как к ней отнестись, чем её напитать. Поэтому не слишком понятны рассуждения солидных людей: «Думал ли противник нас одолеть? Вряд ли. Но он знал, что по олимпийским правилам после двух ничьих третий матч не проводится. Тогда простой жребий решает, кому отойти в сторону. Это и предопределило неожиданное для нас упорство в обороне» (Н.С. Киселёв и И. А. Мельников). Как можно «не ожидать упорства в обороне» на Олимпиаде? Речь-то идёт не о «минуте славы», а о попадании в вечность. В сборнике «Год олимпийский. 1956» о первом матче сказано точнее: «Мало сказать, что “игра шла в одни ворота”, она велась вопреки привычным понятиям о футболе. Отбив мяч, индонезийцы обычно и не пытались бежать за ним. Казалось, невозможно их выманить из зоны штрафной площадки. Вся “работа” наших защитников, расположившихся на середине поля, заключалась в том, чтобы возвращать к воротам противника отбитые оттуда мячи».
Так никто и не договаривался следовать «привычным понятиям». Договорённость имелась одна — сражаться за победу. Впрочем, в одном наш соперник шёл всё же проторённым путём: «Нашего опасного форварда Стрельцова сторожили 2—3 футболиста» (А. П. Кулешов и П. А. Соболев). Можно сказать, что Эдуард Анатольевич непостижимым образом сближал самые разнообразные тактические замыслы совершенно непохожих друг на друга наставников. Команда соперника выстраивалась сообразно тренерским задумкам, демонстрировала ярко атакующие и сугубо оборонительные варианты, и лишь одно оставалось непреложно: держать Стрельцова. Цепко, дружно, не всегда выбирая средства, — иначе, при дарованной свободе, он один сделает результат. Считалось, что индонезийцы не действовали так же жёстко, как немцы, но когда советские журналисты заговорили о синяках у наших нападающих после тех поединков — отчего-то перед мысленным взором предстал именно центрфорвард.
Хотя, если по чести, то ничью в первой игре соперник выстрадал и потому заслужил. «Будучи чрезвычайно подвижными и гибкими, — писал в сборнике 1959 года Б. Артемьев, — индонезийцы овладели искусством отбирать мяч, падая противнику в ноги, или, как говорят, подкладываясь под него. Это вполне соответствовало тому защитному варианту, который они избрали в игре с советской командой. На серьёзные угрозы нашим воротам они не претендовали. Впереди обычно находились два нападающих, часто даже один. Расчёт был на счастливый случай, когда после захлебнувшейся нашей атаки мяч окажется в ногах у индонезийского нападающего и тому удастся завершить прорыв голом».
Да, в индонезийском плане на игру значительную роль играла надежда на случай. Так чуть и не оправдалась та надежда! Случай Яшина, который вознамерился обыграть за штрафной площадью чужого нападающего, вошёл в историю. Хорошо хоть обводка удалась, а то и полуфинала бы СССР не увидел. А вот к Стрельцову случай не снизошёл. Опять он лишь оттягивал на себя значительные силы соперника — угрожали другие. Сальников попал в штангу, Рыжкин один на один выходил, но пробил во вратаря, Татушин угодил в голову индонезийца Фуа — и мяч отскочил в перекладину. В общем, к мужеству противника в обороне нужно прибавить и фактор невезения.
Зато через два дня переигровка вышла нетрудной. Индонезийцы ввели шестерых свежих футболистов и даже попробовали атаковать в дебюте. Не думаю, что это стало первопричиной победы советских мастеров. Просто и подготовились наши серьёзнее, и изменения в состав внесли. В частности, в атаке вместо Исаева и Рыжкина появились Иванов и Ильин. Счёт ударом головой открыл Сальников, затем Иванов низом отправил мяч в ворота соперника, и исход встречи стал вполне ясен. Стрельцов не отличился. Ничего, его время скоро придёт. А четвертьфинал закончился 4:0 — забили Нетто и вновь Сальников.
Тем не менее тренеры явно не находились в счастливобезмятежном состоянии. Лишних 90 минут по такой погоде неизбежно должны были сказаться на физическом состоянии подопечных. Кроме того, центрфорвард отыграл уже третий матч подряд. Партнёры-то менялись, как мы убедились, а Стрельцов с Татушиным отбегали все встречи. И в полуфинале с болгарами без них не обошлось.
Как всегда бывает в таких случаях: об историческом значении игры её очевидцы задумались значительно позже. Во время непосредственного созерцания действа о вечности размышлять было некогда. А превосходный боксёр Геннадий Шатков, завоевавший в Мельбурне «золото», сразу после финального свистка вытер холодный пот со лба и сообщил, что легче провести три раунда на ринге, нежели переживать 120 минут такое, все нервы выматывающее зрелище.
Между тем А. Т. Вартанян главку об этом матче в своей «Летописи...» назвал «Клон». И правда, совпадений с событиями прошлой Олимпиады в Финляндии — множество. Там во встрече тех же соперников основное время тоже закончилось со счётом 0:0, а в дополнительное нападающий Иван Колев что в 52-м, что в 56-м поразил советские ворота. Причём оба раза на 95-й (!) минуте. Мистика, да и только. Больше того, оба раза СССР победил 2:1, а мячи на счету центральных нападающих (Бобров в 52-м и Стрельцов через четыре года) и крайних форвардов (Трофимов и, по официальной версии, Ильин, соответственно). Однако абсолютные совпадения встречаются в природе крайне редко. И в двух актах с четырёхлетним перерывом советско-болгарского противостояния можно найти если не десять, то всё равно немало различий.
Первое: в 1956 году это был полуфинал, а не одна восьмая. То есть теперь выигрыш обеспечивал серебряные медали как минимум. А как максимум — возможность победы на Олимпиаде. Что навсегда и что не вымарать (хотя у нас, мы увидим, попытки предпринимались).
Полезно припомнить в этой связи малоизвестный факт: болгары, пройдя английских любителей и добыв олимпийскую путёвку, в какой-то момент, по примеру многих, решили от такой чести отказаться. Действительно: на что им, истинным «средневесам», претендовать в грядущих баталиях? Великие венгры, могучий Советский Союз, Югославия, немцы. И зачем ради некоторых шансов на «бронзу» отправляться так далеко?
Но потом подтвердилось неучастие Венгрии. И «сетка» для болгар оказалась попросту «подарочной»: в одной восьмой финала свободны, а далее следуют уже обыгранные ранее англичане, которые добрались-таки за тридевять земель, дабы поучаствовать в футбольном празднике. И предсказуемо разгромив благородных британцев (у тех-то точно шансов не было), Болгария вышла на нашу сборную. Несомненно, биться с СССР в ту пору никому не хотелось. Так ведь, как уже упоминалось, до общего успеха — рукой подать. И, наконец, основное: болгары были уверены в победе над Советским Союзом. В чём заключался ещё один нюанс, различающий две Олимпиады.
То, что братья по социалистическому лагерю изучили команду Качалина не хуже, а лучше немцев, — сомневаться не приходится. Всё рассмотрели дорогие друзья: и то, что СССР привычно тяжело взламывает глубокую оборону, и что климат непривычный для них, и что после насыщенного сезона звёзды уже не те чисто физически. Одним словом, нужно было собраться и выдать матч жизни. И сопернику это удалось.
