Почему-то я сестру почти не слушаю. Главное, что ее отпустили домой, и что отец выполняет условия Ризвана, хоть и медленно.

— У нас все наладится, поняла?! — уверенно заявляю, пока трясу ее небольшое личико.

Мне кажется, я эту фразу больше для себя произношу. Мне тоже необходимо в нее уверовать. Ризван не бьет меня и, вроде, даже не насилует. Мягко и умело давит на нужные точки моего сознания и тела, чтобы разбудить запрещенное желание.

И у него отлично получается.

— Конечно! Обязательно! — тихо соглашается Юля, в подтверждение кивая.

С ее интонацией эти короткие фразы слышатся ободряющими, точно она уверена в их правдивости.

— Опусти руку, — неожиданно прости сестренка.

— Что? — не сразу понимаю, о чем речь.

— Опусти руку вниз, — снова повторяет Юля.

Выполняю.

Там, внизу, нащупываю маленькую ладошку сестры.

Она пытается что-то передать мне.

Это маленький бумажный комочек.

— Прочитай, — шепчет Юля. — Когда он не видит.

Сестра снова крепко обнимает меня. Слезы давят так сильно, что я, того гляди, захлебнусь ими.

— Я люблю тебя, — голос сестренки тоже подрагивает. Она крепко обнимает меня, и тут уже не получается удержать в себе поток слез.

— И я тебя, — сообщаю ей, всхлипывая.

— Довольно, — слышу позади себя резкий приказ бандита. — Ресторан затопите.

Обнимаю Юлю еще крепче. Отчаянно цепляюсь за свою прошлую жизнь. Не хочу отпускать ее, хоть и понимаю, что сестре нужно уйти.

— Все, — отталкиваю ее. — Иди. Скажи папе, что со мной все в порядке, и я не держу зла. Я всех вас люблю и… скажи, что я извиняюсь за то, что уговорила папу отпраздновать день рождения.

— Ты не виновата. Никто не виноват.

Охранники вновь хватают мою сестру, поднимая ее с колен.

Она до последнего оглядывается на меня, а я так и продолжаю сидеть на полу. Мне не хочется возвращаться. Но я понимаю, что должна.

— Уговор, говоришь? — Алаев скалится, откинувшись на стуле точно царь. У меня от одного его вида по коже пробегает неприятный холодок. — Думаю, сейчас самое время тебе исполнить его условия.

Настя

— Но здесь же… — не могу произнести фразу до конца. Ризван же не собирается заставлять меня делать что-то непристойное прямо в ресторане, при всех?

— Здесь «что»? — хмыкает он.

— Люди… да и вообще… — липкий страх проносится по спине. Теперь, глядя на лицо Алаева, красивое такое лицо, но слишком жестокое, я понимаю, что он может поступить так, как угодно его бандитской душе.

— По первому требованию. Помнишь? — с нескрываемым наслаждением говорит Ризван.

— Помню, — одними губами шепчу я.

Поднимаюсь с пола, где сидела до сих пор.

Я не имею права перечить, идти против того, что сказано. Для Алаева я никто. Игрушка. Вещь. Это единственное и основное, что нужно зарубить себе на носу, и тогда все остальные правила станут очевидными и кристально ясными, как прозрачная вода в стакане. Любой унизительный и даже мерзкий приказ я обязана исполнить. Если хочу дождаться свободы и не подставить под удар мою семью.

Медленно ступаю к месту своего позора.

Мужчина ждет меня, ка обычно, пожирая глазами. Они темные, точно сама ночь. Безлунная пугающая ночь.

Подхожу к нашему столику и останавливаюсь.

Ризван вопросительно выгибает бровь, когда на этом все мои действия прекращаются.

— Давай. На колени, — слышу приказ, которого нельзя ослушаться.

Ноги отказываются подчиняться. Руки подрагивают. В груди стреляет и сжимается. Но я все же совершаю усилие над собой. Опускаюсь сначала на одно колено, потом на другое. Прямо рядом с Алаевым.

В ушах появляется неприятный шум. Он стал моим частым спутником в последние дни.

Опускаю голову, ожидая давнейших действий.

Мужчина нежно касается пальцами моего подбородка. Приподнимает. Делает так, чтобы я смотрела в его дьявольские темные глаза.

— Что же ты делаешь со мной, Настя? — голос бандита уже не такой грубый, каким был. В нем чувствуется возбуждение. — Трясешься вся. Боишься. А драть хочется не переставая.

Закусываю губу.

Его пошлые, грязные слова снова действуют на меня как-то неправильно. Отдаются теплом где-то внизу.

— Поднимайся, — совершенно неожиданно распоряжается мужчина.

Я непонимающе моргаю. Кажется, что эта просьба мне послышалась. Она никак не вяжется с тем, что Ризван сказал секундами ранее.

— Не хочу тебя ни с кем делить, — будто бы поясняет он. — Даже с жадными взглядами.

Я не верю своему счастью. Да, для меня отмена ужасного приказа — самое настоящее счастье. Быть может, все же есть в Алаев хоть что-то человеческое? Не совсем его бандитское сердце выжжено, как почерневший уголь?

Понимаю, что надеяться на подобное нельзя, но я благодарна. Даже такая малость для меня значит многое.

Когда усаживаюсь на свой стул замечаю, что наш заказ уже принесли. Аппетита у меня так и не прибавилось. Даже наоборот. Теперь есть не хочется совсем. Но надо.

Вспоминаю по бумажку, которую принесла сестра. Сильнее сжимаю ее в кулаке, а затем перекладываю в левую руку, чтобы взяться за вилку.

Интересно, что там?

Посмотреть содержание записки можно только в тайне от Алаева. Мне нужно где-то уединиться, чтобы беспрепятственно прочесть ее.

Наверное, там есть какая-то важная информация.

Начинаю соображать. Может, Юля приходила не просто так? Все ради нашей встречи?

Да, я не исключаю, что сестра смогла бы пожертвовать собой ради меня, так же, как делаю это сейчас я, но, уверена, она понимает, что договариваться с бандитами опасно.

Ризван правильно сказал, ему не нужен договор, чтобы забрать Юлю. Для такого человека, как он закон не писан. Он сам закон. Закон и порядок для себя самого и других людей. Особенно для тех, кто ему подчиняется.

Даже папа, который давно хотел уйти в тень, долгое время не мог этого сделать, потому что по меркам Алаева это рассматривается предательством. Шаг влево, шаг вправо от его правил — и ты будешь казнен.

Я мало что знаю о Ризване Алаеве, но мне с головой хватает и этого. Думаю, мне и не нужно больше информации. Она сможет убить меня. Задохнусь от собственного страха — и не станет меня.

Наверное, мне даже плевать, что есть на свете такие жестокие бандиты. Но только до тех пор, пока их законы не задевают невинных людей, типа меня.

Да, я родилась в семье, что имеет связь с грязными делами Алаева и его банды, но я лично не причастна ни к чему. Вообще ни к чему. Я даже о связи папы с Ризваном знаю лишь в общих чертах.

Отец не стремился посвящать нас в свою деятельность. И был прав. "Меньше знаешь — крепче спишь», — всегда говорил он, когда мы с Юлей начинали задавать неудобные вопросы.

— Через двадцать минут у меня тут запланирована встреча с другом, — сообщает мне мужчина. — Он будет с женой. Надеюсь, у тебя хватит ума держать язык за зубами?

— Я могу вообще не разговаривать. Связи с женами бандитов меня не интересуют.

Не понимаю, как язык повернулся такое сказать. Быть может, это передачка Юли придает мне уверенности. Почему-то кажется, там найду ключ к своему спасению.

— Зубы показываешь? — хмыкает Ризван. — Не боишься обломать? — глаза бандита вспыхивают недобрым блеском.

— Я просто хотела сказать, что общаться ни с кем не буду, — стараюсь исправить ситуацию.

— Если выкинешь что-нибудь — накажу.

Настя

Я стараюсь доесть все, что мне принесли, побыстрее. Очень хочется скорее узнать, что именно мне передала Юля.

Но даже после того, как расправляюсь с обедом, не сразу рискую спросить о возможности отлучиться в уборную.

Меня вообще начинают одолевать сомнения. А вдруг Ризван прекрасно видел, что сестра приходила не просто так? Вдруг он ждет того момента, когда я отпрошусь в туалет, а там поймает меня с поличным?