Но все же я понимаю, что прятаться здесь вечно не получится. Меня все равно найдут, как только решат, что со мной делать. Если уже не решили.

Когда выхожу из душевой кабинки, клубы пара тут же заполняют маленькую комнатку.

Смотрю на себя в затуманенное зеркало. Мне кажется, что я изменилась. Лицо стало другим. Более взрослым и каким-то замученным. Наверное, так и должно быть, ведь плен никого не красит. Меня уж точно нет.

Я обтираюсь свежим полотенцем, которое тоже, видимо, заменили в мое отсутствие. Просушиваю им волосы. Затем обратно надеваю надоевший халат.

Мне не хочется выходить из ванной, но объективных причин оставаться здесь я не вижу.

Как только делаю шаг в комнату, замираю на месте. Там стоит Ризван. Он повернут лицом к окну, и я вижу лишь его широченную загорелую спину.

Из одежды на нем только спортивные штаны, спущенные на бедра.

Мне кажется, я даже дышать перестаю, в ожидании продолжения. Оно точно не будет приятным.

Просить прощения я передумала. Это вообще было глупой затеей.

Ризван не спеша оборачивается.

Время застывает. Воздух становится густым, точно желе, и я вижу все происходящее в замедленной съемке.

Когда мужчина полностью поворачивается в мою сторону, сердце пропускает жалящий удар. Не понимаю, почему так реагирую на этого человека.

Несколько широких неторопливых шагов, и Алаев оказывается на моей половине комнаты. Рядом.

Чую опасность. Она всегда исходит от него.

Стать игрушкой бандита не входило в мои планы, но теперь я полностью завишу от этого человека.

Бежать некуда. Кричать бессмысленно. Сопротивление ни к чему не приведет.

Остается только ждать. Ждать следующего шага своего палача.

Мощная грудь нечасто вздымается. Она кажется нереальной. Идеальной до безобразия. Четко проработанная мускулатура привлекает внимание на подсознательном уровне.

Мне кажется, Ризван специально так долго молчит. Играет с моим сознанием. Ждет, когда я окончательно сойду с ума от волнения и напряжения.

Мужчина садится на кровать прямо напротив меня.

— Раздевайся, — Алаев четко, по-слогам произносит свою команду.

Во рту мгновенно становится сухо, а халат хочется запахнуть сильнее.

— В моем присутствии тебе не нужна одежда. Хочу посмотреть на то, что теперь принадлежит мне.

Я медлю. Похоже, думаю слишком долго. В груди неприятно клокочет.

— Не разочаровывай меня, Настя, — бандит начинает злиться. — Сломанные игрушки я быстро выбрасываю. Или нахожу им новое, более подходящее применение.

В этот момент начинаю ненавидеть Алаева еще больше. Он сломал мне жизнь и продолжает это делать болезненным, извращенным способом.

Одеревеневшие пальцы тянутся к узлу на поясе. Я отчаянно пытаюсь справиться с ним, но ничего не выходит. От этого напряжение вокруг меня нарастает. Хочется разрыдаться, потому что сил справиться с эмоциями просто нет.

Я и не хочу развязывать халат и хочу сделать это побыстрее, чтобы мужчина, наконец, перестал на меня так смотреть.

Ризван спокойно укладывает свои большие ладони на мои суетящиеся руки и отводит их в стороны.

Крупные пальцы сами касаются узла. Буквально секунда проходит, как пояс оказывается на полу. Халат повисает на моих плечах, слегка обнажая меня спереди.

В груди будто взрывается атомный снаряд. Такая мощная волна из чувств заставляет меня глухо выдохнуть, а потом разносится по телу, превращая меня в натянутую струну.

Кожа становится чувствительной. Мне неприятно ощущать на ней мягкую ткань халата. Она кажется теперь жесткой, точно наждачка.

Бандит ухмыляется.

Мои щеки загораются красным. Я никогда не привыкну к такому. Никогда не смогу стоять перед этим мужчиной, не испытывая мучительного стыда.

Его ладони снова слишком близко. Вот Ризван уже подхватывает воротник халата, чтобы спустить его, снять упаковку с игрушки, которую он приобрел. Раздеть. Заклеймить. Присвоить.

— Ты никуда от меня не уйдешь, запомни. Я не отпущу, пока не наиграюсь. И только тебе решать, какими будут наши игры.

Дыхание учащается, когда халат, поддаваясь, мужским рукам, сползает на пол. Я дышу часто и рвано, чтобы не задохнуться, ведь, кажется, в комнате совсем не осталось воздуха.

Горячие, буквально, обжигающие прохладную после душа кожу, ладони, ползут вверх. Они не спешат и изучают мое тело.

С живота Ризван переходит на спину, а потом снова возвращается на живот, тянется к груди и…

У меня не получается сдержать стон. Не думала, что грудь может быть настолько чувствительной. Бандит мнет ее так нежно, смакуя, я у меня по телу скользят пылающие токи.

Чувствую, как низ живота наполняется грязным желанием. Мне хочется, чтобы Ризван продолжил касаться груди так, как он делает это сейчас. От осознания греховного падения, мои щеки буквально воспламеняются, и становится невыносимо душно.

— Тебе нравится, да? — голос мужчины теперь более низкий мягкий.

Ответить мне стыдно. Ну, как можно признавать такое? Это же как добровольно прыгнуть в горящий котел.

Я вообще сейчас будто не здесь. Точно в трансе, который подчинил сознание, и теперь не отпускает.

— Отвечай, когда я спрашиваю! — жесткий приказ, больше напоминающий рык дикого животного.

— Да… — мне с трудом дается этот ответ.

— В следующий раз по первому требованию ты опускаешься на колени и старательно сосешь, пока я не кончу. Без промедлений. Открываешь рот и заглатываешь. А сейчас… — настойчивая ласка прекращается, но я, почему-то, не чувствую облегчения. — Сейчас собирайся. Мы едем в город.

Настя

— В город? — переспрашиваю.

Любые перемены пугают. Грозят чем-то неизвестным, неожиданным и, возможно, слишком для меня опасным.

Вроде, только что Ризван намекнул на то, что оставляет меня себе, хоть и выгнал утром, а теперь вот собирается увозить.

— У тебя проблемы со слухом? — мужчине мой вопрос явно не нравится.

— Нет, просто… — разговор с ним дается тяжело. На произношение каждого слова я трачу огромные усилия. Мне проще молчать. — Просто у меня нет ничего, кроме этого халата.

Сейчас у меня в прямом смысле нет ничего. Даже белая ткань банного халатика, любезно предоставленная мне в качестве одежды, мирно покоится возле моих ног.

Стыд потихоньку отступает, ведь теперь у меня есть проблемы поважнее. На мгновение я даже забываю, что полностью обнажена.

— Поэтому и беру тебя с собой, — холодно отвечает мужчина. — Купим тебе чего-нибудь. Нарядим, — Ризван растягивает это слово. Он будто представляет что-то в своей голове.

Я даже могу представить, что может быть в мыслях у такого озабоченного человека, как он. Явно ничего приличного.

— У тебя десять минут, кукла. Буду ждать внизу. Не расстраивай меня.

Алаев поднимается с кровати и теперь возвышается надо мной во весь свой рост.

— Не разочаруй меня снова, Настя.

Здоровенная ладонь ложится мне на щеку, и я прикрываю глаза. Замираю. Но все быстро прекращается. Ризван выходит из комнаты, оставляя меня одну.

Время посмотреть негде, поэтому я спешу облачиться в халат, а потом еще немного подсушить волосы. Делаю все быстро, чтобы точно успеть.

Когда спускаюсь по лестнице на первый этаж, Ризван уже ждет меня. Он о чем-то говорит с Анваром. Тот кривится.

Я не стремлюсь разобрать о чем они разговаривают. Для меня это неважно. А вот необходимость ехать в город, да еще и в таком виде — щекочет нервишки.

Вся поездка до места назначения проходит в напряжении. Для меня.

Ну, попробуй, тут расслабиться, когда тебя везут на шопинг в халате и туфлях, на голове у тебя копна кое-как высохших волос, а рядом мужчина от которого кровь в жилах стынет.

А если меня вообще на убой везут? Не захотел марать участок моей кровью, а решил подальше вывезти.

Ризван же никакого дискомфорта не испытывает. Он расслабленно развалился на диванчике, занимая в просторном салоне авто слишком много места. Я чувствую его рядом даже несмотря на то, что жмусь угол как только могу.