Оказалось, что она сидит на здоровом валуне внутри небольшой пещерки. Или, скорее, под защитой скального выступа, прикрывающего ее от ветра и соленых брызг, фонтаном бьющим снизу. А Дан стоит к ней спиной на краю узкого козырька. Темный абрис его фигуры на фоне светлого неба казался вырезанным контуром во Тьму. Плащ и волосы развивались. А капли воды, оседавшие на плечах, поблескивали, словно алмазная крошка.

Никогда он не казался ведунье таким поистине демонически великолепным… и таким страшным.

— Мистрис Каррен, постарайтесь ответить мне честно. Если это, конечно, возможно. Какие моменты нашего с вами общения были заранее отрепетированы и продуманы?

— Чего?

Ведунья действительно не поняла, о чем он ее спрашивает. И, кажется, это было ее большой ошибкой. Потому что рогатый, до этого стоявший, повернувшись спиной, шагах в пяти от нее, вдруг оказался близко. Так близко, что девушке пришлось даже отшатнуться — иначе бы она уперлась носом в его живот. А он и так нависал над ней глыбой взбешенного мрака.

— Я спрашиваю, — с расстановкой, ледяным и очень спокойным тоном, пояснил демон. — Когда именно вы мне врали? И какие из ваших поступков не были проявлением вашей природной непосредственности, а носили продуманный характер?

— Дан… я… — лекарка от растерянности даже сообразить не могла, как ей оправдываться. — Я никогда… Клянусь!

— Помниться, в самом начале нашего знакомства я сказал, что вы врете самим фактом своего существования. И, кажется, тогда я был прав, — прошипел лорд.

А Архе показалось, что он не говорит, а по щекам ее лупит — жестко, наотмашь. Это было настолько несправедливо и неожиданно, что у нее слезы мгновенно высохли. Его слова даже обидными не были. Они словно черту подводили. Точнее, не черту — пропасть. Которая, как казалось совсем недавно, исчезла навсегда.

— Возможно, что и были правы, лорд Харрат, — тихо сказала ведунья, кутаясь в собственный плащ, — только сомневаюсь, что вы. Этот припев, кажется, из песен Ирраша и вашей «ещё не невесты»? Хотя, что это я? Уже и невесты.

— Не смейте!

— Что? Порочить имя этой достойной леди? Или задевать блистательного лорда? — равнодушно перебила его лекарка, на которую вдруг нахлынула отупляющая апатия. — Уж, конечно, они вам никогда ни словом не соврали. В отличие от меня, которая врет «самим фактом своего существования». Или, например, тем, что просто захотела помочь влюбленной девушке. Ведь если Ю станет… Даже не знаю, кем она там стать может? Третьей женой? Любовницей? В общем, если она кем-то там станет для Тхия, то я с этого столько выгоды поимею — представить страшно.

— Я не знаю, что она могла вам пообещать по исполнении вашего плана, — Его лордство выпрямился, но продолжал стоять перед девушкой на одном колене так, что их лица оказались почти вровень друг с другом.

— Власти над миром и место рядом с каким-нибудь троном, — криво усмехнулась Арха, глядя поверх плеча хаш-эда. — Вам виднее, что там за подобное обещают.

Дан посмотрел на девушку так, словно хотел ее мысли прочитать. Порывисто встал и снова вернулся на козырек. Но уходить не спешил. Ведунья смотрела на его спину, натягивая свой плащ почти на голову, и согреться никак не могла. Все происходящее казалось невероятно глупым, нереально глупым. И окончательным. Ее сказка опять закончится, даже не начавшись толком из-за… Да не из-за чего! Опять не из-за чего! Потому что она хотела, а он не понял — и дальше, по кругу.

— Дан, — заговорила она тихо, уверенная, что он ее все равно услышит, — я много в вашей жизни не понимаю. И очень многое мне кажется просто диким. Но, пожалуйста, поверь. Двух вещей в этой жизни я никогда делать не буду. Я не буду тебе врать, и не буду оспаривать твои решения. Мне одного урока хватило, честно.

Хаш-эд даже не обернулся. Ведунья хлюпнула носом и тыльной стороной ладони утёрла скатившуюся-таки по щеке слезищу. Он не верил. Просто — не верил и все.

Арха, потянула цепочку, висящую у нее на шее и не с первого раза, но вытащила кристалл. Стиснула его в ладони, чувствуя, как амулет теплеет. И, не глядя, разжала пальцы, позволяя ему повиснуть перед своим лицом. Зеленоватый, чуть дрожащий свет, залил крохотную пещеру, заставляя призрачные блики танцевать по каменным стенам.

— Мать, — прошептала ведунья, глядя на переливы света, так похожие на солнечных зайчиков, — не перед ним — перед тобой клянусь. Я никогда, ни словом, ни поступком, его не предам. Ты ведь знаешь, с ним тяжело… А без него невозможно…

Кристалл вдруг вспыхнул, засиял, как маленькое солнце. И неожиданно теплый порыв ветра, взметнув вверх тяжелые волосы демона, наполнил крохотную пещерку запахом цветущих яблонь и легко погладил Арху по щеке, словно успокаивая.

Демон будто бы и не шевельнулся, но каким-то чудом снова оказался перед ней. Да ещё и ладошку схватил, сжимая её пальцы, будто пряча сияющий кристалл в кулаке.

— Ты что творишь?! — рявкнул Дан так, что у ведуньи даже прядки с висков назад сдуло. — Совсем ополоумела?!

Девушка молчала, низко опустив голову и разглядывая слезинки, медленно, будто они твёрдыми были, ползущие по длинной шерсти мехового плаща.

— Арха, ты понимаешь, что сейчас наворотила? — чуть понизил голос лорд, кажется, едва сдерживаясь, чтобы ей затрещину не залепить.

Гнев его лекарка не ощущала. Видимо, хаш-эд не воспринимал это чувство как «плохое», потому с ней и не делился. А вот боль… Да, была боль. Словно горячим маслом на грудь плеснули. И вина ещё, стыд, злость — много всего. И ничего хорошего.

— Нельзя играть со словом «никогда», котёнок. Особенно с Богами.

Голос демона упал почти до шёпота. И он вдруг ткнулся лбом в её кулак, который зажал в собственной ладони.

На мех упала новая слезища.

— А что мне делать? — судорожно вздохнув и все-таки всхлипнув, так же тихо спросила ведунья. — Я уже совсем ничего не понимаю. Ну, не веришь ты мне — ладно. Вы вообще во всем подвоха ищите. Привыкли там у себя в верхах крутить. Вот и выискиваете, чего нет. Но ты же как будто меня специально отпихиваешь! Выдумываешь что-то… Не нужна я тебе — так ты просто скажи. Я ведь на шею вешаться не буду.

— Ты и вправду не понимаешь… — едва ли не простонал Дан. — Я себя извращенцем каким-то чувствую, уродом.

Архе показалось, что на неё саму ушат ледяной воды вылили. У неё аж горло перехватило. Девушка отпрянула назад, больно ударившись лопатками о каменную стену. И попыталась выдрать у него из пальцев руку.

— Наконец и до вас дошло, лорд Харрат, что спать с полукровками — это извращение? — прошипела ведунья.

— Не сходи с ума! — рявкнул хаш-эд, моментально переходя с виновато-элегического настроя на раздражение. — Ты хоть иногда слушай, что я тебе говорю! При чем тут твоя кровь?! Я ту ночь забыть не могу. Я караулы развожу — и вспоминаю. У императора в спальне вспоминаю. На Совете — вспоминаю. С матерью разговариваю, и Тьма задери, вспоминаю! Знаешь, что вспоминаю?

Девушка, ошарашенная его яростным рыком, очумело головой потрясла.

— Тебя на простынях, вот что! — Дан схватил её за плечи и хорошенечко встряхнул. — Тёмную кожу на светлых простынях. И как ты губу закусываешь. Как дышишь. Как…

Демон её оттолкнул будто даже брезгливо, рывком встал, повернувшись спиной. И, конечно, запустил обе пятерни в волосы.

— Действительно — извращенец! Я себе растлителем малолетних чувствую. Ты же наивная, как… Тебе любовь нужна, цветочки-конфетки. Разговоры возвышенные. А тут я со своей…

— Похотью? — тихо подсказала Арха.

В ответ хаш-эд снова рыкнул. На этот раз его рык никакой смысловой нагрузки не нёс — сплошное раздражение.

— Данаш, я вот не очень помню. У меня с анатомией вообще проблемы. У вас, кажется, в истинном обличии лобовая броня имеется, да? А потом вы её под волосами прячете или как?

— Это тут при чем?

— Ну, как тебе сказать? Вообще-то, это про тахаров говорят, будто у них мозгов нет, просто потому что для них места не хватает. Лобовая броня три пальца, а дальше затылок начинается. Но, по-моему, к хаш-эдам это тоже относится, — ведунья встала, подошла к лорду и попыталась обнять его. Получилось не очень — рук не хватало. Поэтому она обхватила, сколько могла, и пристроилась щекой между его лопаток. — Во-первых, при всей моей наивности, я все-таки не ребёнок. Во-вторых, тебе не кажется, что теперь об этом переживать как-то поздно? Разврат уже случился и теперь я вся вот такая развращённая. И, в-третьих, когда вы, ваша светлость, наконец, усвоите: мне Дан нужен. Такой, какой есть. С цветочками-конфетками ты у меня никак не ассоциируешься, честно.