По лесу бродил не долго, услышал реку, и пошёл на звук, оказалось, что выбрался я на западном берегу, и выйдя к реке определился с направлением. Подходя к форту, увидел на крыше знакомое лицо:

— Спим, на посту?! — рявкнул я, своим детским голосом.

— А, что? Кто? Господин? — растерялся Пут.

— Я, я, открывай давай калитку.

— А это и в правду вы?

— А кто ещё? — развёл я руками, — Пут, не делай мне мозг, если есть какие-то сомнения, спустить и потрогай, можешь кровушки моей нацедить, и помазать себе что-нибудь, — я протянул руку в его сторону, — только давай быстрей, я так жрать хочу, чуть стригоя не покусал.

— А, что? Стригоя? — совсем запутался он.

— Пут, не тупи, открывай, там меня все наверное заждались, а ты тут тянешь кота за яйца.

— А, да, я сейчас, там вас все ищут, вернее ваше тело, чтобы захоронить по человечески.

— Лентяи, им бы всякой хренью заниматься, лишь бы не работать, откапать, чтоб закопать.

— Все очень расстроенные, девки плачут, вчера все сильно ругались, чуть до драки не дошло.

— Из-за чего, это? — удивился я.

— Ну, вы, как пропали под землёй, так ваша охрана давай всех старших звать, а синий этот, ну вы поняли, всех строителей бросил на ваши раскопки.

— Да, как то странно звучит, на ваши раскопки. Ну и что дальше?

— Раскапывали до поздней ночи, факелами яму освещали, ну а потом началось, одни говорили, что мол всё, спешить некуда, и надо дать людям отдохнуть, что вам уже ничем не поможешь, другие начали с ними спорить, и так, слово за слово, все и переругались. А потом решили с утра продолжить, так что все старшие сейчас там, на раскопках ваших.

— Знаешь, что Пут, а одолжи-ка мне свой плащ, и проведи меня до того места, только тихо, чтоб никто не узнал, что я вернулся, хочу посмотреть, как меня усердно ищут.

Пут сначала поломался немного, но потом согласился. Я накинул его плащ на голову, и зажал края под подбородком, так мы и пошли. Уже подходя к месту поисков, я услышал плачь, плакали большинство женщин, а им вторил плач детей. У всех мужиков были угрюмые лица, и похоронное настроение. Пут проталкивался через толпу, ведя меня за собой, вскоре мы подошли к самим раскопкам. "М-да, — подумал я, — а я хотел ещё обвинить своих товарищей в нерасторопности, что такой толпой, и до сих пор до подземелья не добрались. Оказалось, что всё не так просто. Они уже выкопали целый глубокий бассейн, глубиной метров восемь, и сейчас долбят его дно кирками, и по цепочке передают друг другу корзины с грунтом, народу задействовано много, вижу, как и мои друзья участвуют в раскопках, женщины ещё при этом плачут, а из-за пыли хорошо видны дорожки от слез на лицах. Лика, Мария, Мина, Чук и Хек передают корзины, Кира, Щуп и Гор долбят кирками грунт, Рик, Гир и Саха руководят раскопками. Эта картина меня настолько впечатлила, что у самого стало мутно в глазах из-за слез, и я себе пообещал, что сделаю для них всё возможное, если им понадобится помощь, потому что такими друзьями не разбрасываются. И чтобы прекратить всё это, я подошёл к Рику, и встал сбоку от него:

— Что, так и не нашли?

Он глубоко вздохнул, и ответил не глядя на меня:

— Нет. Уже всё обыскали, не пойму куда он мог деться.

— Кто?

— Ты…, — и он медленно стал оборачиваться, рукой хватаясь за глефу.

Зная какой он быстрый, я не стал ждать пока он меня зарубит, стресс, нервы всё такое. И быстро зачастил:

— Рик, дружище, заканчивал бы ты заниматься всякой хренью, у нас столько работы, а ты стройку остановил, людей от дела оторвал, а у нас ещё стена нестроенная, коровы недоенные, — не знаю удалось ли мне заговорить ему зубы, но теперь его рука, отпустив глефу, тянулась ко мне. Схватив меня за шиворот, подтянул к себе и обнял, а потом во всю глотку заорал:

— Нашёлся! Нашёлся! Наш Лео, нашёлся! Бросайте всё, сегодня у нас праздник, сегодня мы гуляем, — и уже мне на ухо, зловещим шёпотом, — а тебя я верёвкой к себе привяжу, чтобы ты больше никуда не делся, коровы у него видите ли недоенные.

Все громко радовались, обнимались, смеялись, ко мне тоже потянулись мои товарищи, мужчины похлопывали по плечу, а женщины зарыдавшие во весь голос, полезли меня обнимать по очереди, я хоть и говорил им: "Сами грязные как чушки, а туда же, обниматься лезут" — но на самом деле мне было очень приятно, что в этом мире есть те, кто за меня так искренне переживают. Мария подошла последней, она рыдала громче всех, прикрывая ладошкой рот, а когда обнимала, постоянно повторяла: "Живой, живой мой мальчик!". Надо бы с ней провести разъяснительную беседу, а то последнее время, стал замечать за ней какие-то странности, то за столом мне лучшие кусочки подкладывает, то беспокоится о моем гардеробе, заказывая через Саху мне одежду из дорогого материала, то невзначай погладит меня по голове и улыбнётся, в общем проявляет ко мне нездоровый интерес. Я конечно не ханжа, и знаю, что любви все возрасты покорны, но по моему это уже слишком, надо ей объяснить, что не для неё мама ягодку растила. Когда я выбрался из её объятий, ко мне обратился Рик:

— Лео, надо бы людям хотя-бы пару слов сказать, хоть немного успокоить, ты же знаешь, какая у нас сейчас напряжённая обстановка. Места на острове для всех не хватает, с восточного берега всё чаще пропадают люди. Уже не всем хватает пищи, люди начинают голодать, они напуганы, и не знают, что их ждёт завтра. А тут и ты ещё пропал, слухи о том, что ты погиб, быстро расползлись по всему поселению, а в то что ты вернулся, народ не верит, думают, что мы их обманываем, чтобы избежать паники. Всё-таки у нас больше десяти тысяч человек, и от страха и безысходности, они могут натворить таких дел. С той стороны дома уже собрался народ, просто поднимешься на стройку, только на этот раз не свались, и скажешь пару слов, что мол вернулся, и всё будет нормально. Хорошо?

— Хорошо. Сейчас я им скажу, кто тут папа, — и я решительно полез на недостроенную многоэтажку.

Поднимаясь на коробку недостроенного здания, я думал о том, что погорячился, сказав, что сейчас произнесу вдохновляющую речь. Выступать перед большим скоплением народа, в прошлой жизни, мне не доводилось, поэтому я перебирал в голове мысли, что сказать, в каком стиле выступить. На ум приходило разное, и Ленин на броневике, но про коммунизм, сейчас будет не в тему, или как наши некоторые политики, пообещать всего и много, но ничего конкретного, тоже не подойдёт, да и не умею я так. А может выступить в стиле сектанта, что-то вроде того: "И тогда на меня снизошло озарение, и услышал я глас божий", — нет, тоже не пойдёт, из местных богов, я знаю, только Чистого, а эта не та публика, чтобы ей о таком говорить. Это как на собрании чернокожих признаться, что состоишь в Ку-клукс-клане. Так и ничего не придумав, я решил говорить, как есть, резать правду-матку. И встав на стену, увидел внизу тысячи взглядов направленных на меня, конечно здесь были не все, но количество пришедших поражало, гул стих, и я начал свою речь: