Я обернулась назад. Лена и Гоша спорили и тихо переругивались. В какой-то момент парень сорвался с места и быстро меня догнал.

— Слушай у всего есть цена, скажи сколько и я заплачу!

Я хмыкнула, очевидно Гоша думал, что я набиваю себе цену.

— Гоша, мне вот не понятно, зачем все эти сложности, попроси кого-нибудь из друзей? М?

— Разболтают, а мне огласка не нужна, как и тебе, так что мы оба заинтересованы. Я плачу ты уделяешь час своего времени. Все счастливые и довольные расходимся.

— Если что-то пойдет не так?

— Все будет так! У меня будут вопросы, я их тебе дам. Ты заранее найдешь ответы, я оплачу кафе тебе и Ленке, ну чтобы типа маскировка была. Две подружки в кафе. Когда я позвоню, начнешь мне диктовать. Все.

— Но мне же нельзя брать деньги,— я перешла на шепот,— точнее принимать деньги от мужчин, кроме опекуна. Опозорюсь, замуж не выйду.

Я строго посмотрела на моего взбалмошного знакомого, у которого на лице появилось скептичное выражение.

— Ой да ладно тебе, подруга твоя не сильно то страдает от того, что я ей плачу, за переписанные конспекты. Батюшки, замуж точно никто не возьмет! Ай-ай-яй… Вероник ты ей Богу как в среднем веке, все так живут. То, что вас доктриной объявили чуть ли не священными коровами, еще не значит, что вам не нужны постоянно новые туфли или сумочки. Телом ясно дело никто не торгует, но такие мелочи, как переписать конспект, нарисовать что-то, это ж ерунда. Никакого криминала. Вероник, соглашайся. Я тебе клянусь никто про это не узнает!

Я сделала шаг назад, внутреннюю войну я проиграла в пользу зимних сапог, да и ведь правда ничего страшного не произойдет. Наверно.

— Ладно, хорошо,— прошептала я, глаза Гоши засияли как две звезды на небе.

— Заметано,— он подцепил своим мизинцем мой и слегка потряс.

Вероника

Всю следующую неделю я была как на иголках. Мозг подсовывал то и дело ужасные картины расправы надо мной, что я раза три собиралась позвонить Лене, чтобы отказаться. Почему Лене? Да потому что вся связь с Гошей была через нее.

Перед самим тестом, он позвонил сам на наш городской, поинтересоваться подготовила ли я ответы.

Конечно да, это я сделала сразу же, практически в первый же вечер, после ухода мамы.

Мама! Ей я так и не смогла рассказать об этом. Меня просто колотило от мысли, что она узнает и разочаруется во мне. Ведь я была всегда для нее "золотой" девочкой.

Тогда я доподлинно прониклась мыслью, о том, что настоящий ад — это ад в нашей голове.

В день тестирования я была сама не своя. Лена чувствуя мое упадническое настроение пыталась меня успокоить.

— Вероника, ты меня вообще слышишь? — в очередной раз Лена пыталась до меня достучаться, но я была глуха как стена.

— А! Что? Я задумалась, — нервно поправив край учебника, я поерзала в плетеном кресле уличного кафе.

— Да я вижу, успокойся, вот вставь в ухо наушник, когда Гоша позвонит, ты его будешь слышать, а он тебя, — Лена лениво откинулась в кресле, взглядом кивнув в сторону наушника.

— Лен, я знаю, что такое наушник, — огрызнулась я, подружка скривила бровь. — Прости, я просто не знаю как маме сказать про деньги, понимаешь, мама всегда меня воспитывала строго, а я так и не придумала, — я шумно выдохнула, беря наушник и устраивая его поудобнее.

— А ты купи что-нибудь сразу, не будет же она хорошую вещь выбрасывать, — Ленка беззаботно пожала плечами.

В эту самую минуту раздалась трель звонка.

— Так все! Отставить панику!

Нажав прием я услышала шипящий голос Гоши.

— Алло, как слышно?

— Нормально,— почему-то так же тихо сказала я.

— Ты то не шипи,— Лена отпила кофе, чуть насмешливо изогнув бровь

— Точно, да я хорошо тебя слышу, задавай вопрос,— я приготовилась слушать и отвечать.

Процесс не занял много времени, может минут двадцать. После Гоша сам положил трубку, а я кажется вся взмокла от волнения. Отдав наушник я залпом осушила чашку кофе. У меня все еще дрожали руки.

— Подружка тебе только воровать,— Лена взяла мои ладони в свои, успокаивая.

Только спустя минут пять я перестала дрожать. Оглядевшись я удивилась. Кафе находилось в безумно красивом месте на берегу какого-то пруда. Из-за нервов я даже не видела куда мы приехали. Буквально была зациклена на этом тесте.

— Что это за место? Сколько живу ни разу тут не была.

Сразу за кафе возвышались шпили небоскребов, подпирая зеленую зону своим холодным видом.

— Ну ты даешь, это же Патриаршие пруды,— подружка рассмеялась. — Жить в Москве и не знать их. Но тут ты права, мы тут ни разу не были, это крутой райончик, нам тут находится не по карману. Да и на нас написано, что мы беднота из гетто.

Впервые в голосе Ленки я слышала откровенную злость.

— Эй ты, чего?— спросила я, чуть нахмурившись.

— Да ничего! Вероник, ну вот объясни мне, чем я хуже их? Почему кому-то все, а кто-то должен жить как мы с тобой?!

— Лен, ну такова жизнь, кто-то хуже, кто-то лучше, ведь самое главное счастье,— я рассуждала наивно, но я верила в эту идею.

— Ой ну тебя, тебе бы в проповедники, — Лена еще что-то бурчала, но я впитывала красоту этого места.

Георгий Исаев появился через час. Довольный. Сияющий. Радостно размахивая какой-то бумажкой.

— Девчонки! Все прошло великолепно, я сдал входной тест на стажировку,йехууу, — Гоша приземлился в кресло. — Официант кофе принеси…

-Гош, все это конечно прекрасно, и мы бы с удовольствием тебя послушали, но нам пора, — подруга многозначно посмотрела на парня, ее тон стал очень деловым.

— Ну конечно, Ленок я помню, вот это тебе за наводку, это Веронике за помощь, — он протянул Ленке конвертик, а мне книгу по экономике — новую.

Я взяла ее и чуть не отдернула руку. Деньги лежали между страниц. Сложно было представить сколько там было, но я взяла книгу и прижала к себе, а потом и во все засунула в рюкзак. Подружка не боясь, что могут увидеть достала деньги из конверта и пересчитала, довольно кивнув.

— Приятно иметь с тобой дело,— она встала с кресла, запихивая маленькую сумочку себе подмышку.

— Ага, — Гоша рассмеялся, а мы ушли из кафе.

В первый день я не смогла признаться маме, но я посчитала сумму вознаграждения. И она оказалась весомая. Можно было купить продуктов на две недели, или купить зимние сапоги, или ой да много чего можно было купить за эти деньги.

Разговор во второй день я начала аккуратно.

— Мама, слушай тут такое дело,— я тяжело сглотнула и выложила купюры на стол.

Мама, которая в это время промывала рис у раковины, сначала непонимающе посмотрела на эти деньги, а потом спросила:

— Откуда столько?

Вопрос прозвучал очень сухо, практически карябая мою душу. Сев на стул я выпалила все как было.

— Мам ну он обещал, что это останется в тайне, а тут денег хватит купить продуктов, и тебе не надо будет ходить рисковать, и сапоги даже …можно…купить…

Я еле договорила, потому что взгляд мамы стал звериным. Она буквально накинулась на меня схватив за шиворот.

— А ну-ка повтори? Сапоги захотела?! Собой торговать начала?

Я опешила. Слышать такое было больно. Очень больно. Я ведь не солгала. Все рассказала как есть. Честно.

— Мам, какое торговать? Я же правду сказала,— начала я оправдываться, пытаясь отодвинуться, но мама уже была в запале.

Она вдруг схватила деньги со стола и начала их рвать.

— Сапоги она захотела! Да ты унизила себя. А если вскроется? Да кому ты поверила, Ленке? Гоше этому? Да они сдадут тебя глупую! При первой же возможности!

Мама так кричала, а у меня внутри все сжималось. Слезы катились по щекам, и я закрыла глаза ладонями.

Мне было больно. Там глубоко внутри больно. Отчасти мама была права, и я зря в это ввязалась. Но то, как мама это доносила, меня напугало. Хотелось стать мышкой и спрятаться в уголочке.

Я вся дрожала и не могла открыть глаза.