Юта продолжала обследовать трофей.

— О, какой редкий калибр — сказала она с легким налетом уважения, вытащив магазин из пистолета, а потом вставив его с щелчком обратно. Потом, вновь вернувшись к насмешливому тону, спросила про выгравированную надпись:

— Эмм, «моему храброму рыцарю»? Как это будет по-испански?

— Это не мое, — сказал наконец Разин.

— Кто подарил? Жена?

— Нет.

— Страстная любовница? С горящими как уголь глазами?

— Нет. Это не мое, — еще раз произнес Олег Олегович.

— Да я думаю ты не то что любовницу-испанку заиметь, — презрительно процедила Юта. — Ты и двух слов подряд по-испански сказать не сможешь.

— Ладно, мне пригодится, — сказала она уже совершенно равнодушно, и сунула игрушку в карман за пазуху.

— Слушай, Люгер, — решил теперь первым нарушить молчание Разин, и сказал как можно рассудительней. — Ну зачем тебе Вальтер? Тебе что, Маузера мало?

Красавица перестала улыбаться, и майор понял, что попал, сразу, в точку, в нужное место. После посещения бывшего начальника, он заскочил в отдел «Э», и кое о чем поспрашивал. Там ему много что рассказали. В частности, о том, что бойцы нелегальной Красной Армии любили давать себе оружейные клички. Они их называли позывными, так как часто использовали напрямую в горячих точках… Вальтер там, Маузер, Люгер, Магнум, Глок, ТТ, Стечкин, Кольт, Наган, Манлихер… или вообще — Калаш. Оружие революции, понимаешь… Понятно, что с этим Вальтером что-то было, и по всей вероятности — не очень хорошие остались воспоминания.

Тут Разин, взглянув еще раз на валькирию — увидел, как ее глаза подернулись холодным пеплом, и совершенно отчетливо понял — кем был этот Вальтер, и что с ним случилось.

Ещё майор понял, что его сейчас будут бить. И бить его, впервые в жизни, будет очень красивая женщина, надо будет запомнить ощущения.

Первый удар майор пропустил. Это был совсем не сильный удар, и даже не неожиданный. Она ударила его с размаху ладонью прямо в нос. Разин мгновенно ослеп, в глазах кругами пошло тёмное марево, выступили слезы, как и полагается после такого. Потом он оглох. "Ладонью в ухо", — сообразил майор, и с изумлением, сквозь звон в голове, понял что лежит вместе с креслом на полу, наручники огнём впились в запястья. Тут еще и воздух некстати закончился.

"Ногой в солнечное, — продолжал подсчитывать повреждения задыхающийся майор. — Сейчас будет…" Страшно даже подумать, что сейчас будет, и Разин изо всех сил постарался скрючиться, прикрывая важную часть тела, но вместо этого удар пришелся ему ровно в сухожилие и нерв под ягодицей, отчего он совсем перестал чувствовать правую ногу, и попытался крикнуть. Именно что попытался, потому что бешеная фурия так пнула его в живот, что из горла вырвался лишь жалкий сип, а потом и голову мотнуло от удара каблуком в затылок так, что чудо, как ещё она удержалась на шее…

Ослепший, оглохший и онемевший майор, пробиваясь сквозь туман вокруг сознания, вдруг совершенно отрешенно подумал, что ещё не десяток, а всего пяток таких ударов, и он превратится в котлету, в совершенно безжизненный кусок человеческого мяса. Точнее, всего через один удар. В висок, с размаху, с разбегу, как вратарь от ворот, носком берца…

— Люгер, хватит, — вдруг донесся спокойный голос откуда то издалека. — Что за дурацкая привычка играть людьми в футбол?

Непонятная сила подняла майора в воздух, встряхнула.

— Ты меня слышишь, Олег Олегович? Кивни, если слышишь.

Майор помотал головой, как смог.

— Слушай сюда, Олег, свет Олегович, — продолжал спокойный голос, и с многозначительными паузами начал объяснять ситуацию дальше:

— Ты, верно, хочешь сейчас закричать, и думаешь, что терять тебе особо нечего. По идее тебе сейчас нужно вставить кляп. Но у тебя, скорее всего, ушиб живота, и ушиб мозга, скоро будет тошнить, и если тебе вставить кляп, ты через пять минут сдохнешь, захлебнувшись собственной блевотиной. Ты меня понимаешь?

Честно говоря, Разин уже с трудом сдерживал тошноту, и действительно, кляп ему решительно был не нужен. Эти психи, небось, даже спец-кляп с собой взяли…

— Поэтому, — равнодушно продолжал голос. — Вести себя, Олег Олегович, ты будешь тихо и спокойно, очень тихо отвечать на заданные вопросы, и только и исключительно на них. Ты меня понял? Кивни.

Разин ещё раз покачал как смог головой, а через мгновение осознал, что его держат за шиворот как котёнка. Одной рукой. Кто-то очень здоровый удерживает его отнюдь не тщедушное стокилограммовое тельце одной рукой на такой высоте, что майор не задевал пол даже носками ботинок. Он что, пропустил третьего боевика, не заметил как Шварценеггер вошёл в помещение?

Майора еще раз попытался достать ногами до пола. Нет. Невозможно. Его держат за шиворот, на одной руке, совершенно не напрягаясь. Держит маленький мужичок ростом сто семьдесят, и весом едва ли больше шестидесяти кило.

Потом Олег Олеговича усадили в кресло. Можно сказать — аккуратно положили, словно он был какой-то большой ростовой куклой, манекеном.

— Майор, слушай, — сказал спокойный мужской голос. — Я тут тебе на голову мешок надену…

И на голову Разину действительно надели мешок, настоящий мешок для школьной обуви, недавно купленный (может быть вообще сегодня), пахнущий свежим пластиком.

— … ты реально постарайся не дергаться, — продолжал «Иванов-Маузер». — Это не для того чтобы ты чего то там не видел. Просто если дергаться начнешь, она тебя пристрелит. В голову. А мне потом твои мозги по стенам собирай. Так то с мешком ничего особо не разлетится, большей частью в нем и останется…

Майор напряженно вникал. Даже мешок заранее купили… На минуту майор представил себе череду картинок. Вот эта сладкая парочка встает с постели, умываются, будят дочку, завтракают, ведут ребенка в садик. С улыбкой сдают ее воспитательнице. Потом возвращаются домой, подхватывают заранее, с вечера приготовленные рюкзаки, подгоняют одежду. Обмазывают пальцы моментальным клеем. Проверяют оружие. Кому-то звонят, говорят в трубки какую-то непонятную обывателю ерунду, и оставляют телефоны на трюмо в прихожей. Берут рации с того же трюмо. Заходят в магазин купить скотч и мешок для обуви. Разделяются, и не теряя друг друга из виду, идут по одному, только им известному маршруту.

Меж тем убойная парочка продолжила обшаривать помещение. Хлопали дверцы шкафчиков. Открывались полки столов. Щелкала клавиатура. Закипел чайник. Майор не смог сдержать ухмылки. Ну, чайник то они с собой не брали, его личным воспользовались.

— Люгер, ты что будешь? Тут и чай есть, и кофе. Чай? Хм, смотри, как странно. На чайнике есть наклейка, это наверно его чайник. А на всем остальном — нет наклеек, и вообще маркировок нет. Вообще ни на одной вещи. Тут все из ниоткуда… кроме чайника.

А вот майор на это не очень обратил внимания. Маузер прав. Точно, Разин же еще подумал об этом в первый день, тоже обследуя помещение своего текущего места работы, но не придал значения. Но он то искал просто скрытые камеры, думал — будут следить, записывать, как он индивидуально-самостоятельно справляется со служебными обязанностями.

— Ладно, — сказал Иванов-Маузер, и сдернул мешок с головы майора.

— Давай. Разин, Олег Разин. Олег Олегович Разин… Выкладывай что знаешь. Хотя сначала слушай, что я скажу, — начал Марат. — Вот как ты думаешь, что за этой дверью? — и он кивнул на бронированный выход из офиса.

— Я тебе скажу, приоткрою завесу тайны. Хотя, может ты сам нам расскажешь? А? Ты ведь в курсе, что там? — Маузер внимательно наблюдал за лицом майора, анализируя каждое движение.

Вот тебе раз… Да этот Разин либо реально не знает ничего, либо притворяется на высшей ступени профессионализма. Ладно, попробуем с другой стороны…

— Так вот, майор. То, что там происходит — это не деяния рук человеческих. Там людей убивают. По-настоящему. Расстреливают из пулеметов. Едят заживо. Разрывают на части — руки в одну сторону, голова в другую. Плющат в лепешку. Там тебя на кресте распинают, и смотрят, что ты будешь делать, пока твоих близких на части потрошат, а иногда тебе это самому приходится делать. Там слабакам не место. Там, за этой дверью, нужны вот такие, как я. Или она, — Марат кивнул на Юту.