Они поднялись, настороженно глядя друг на друга. Марат шагнул вбок, и посмотрел на дверь, в которую ему предстояло войти. Хорошая такая дверь, бронированная. Правда не видно ни петель, ни замочных скважин, ни глазков. Просто монолитный кусок металла с ручкой. И, по всей вероятности, с магнитным встроенным замком.

Перед Разиным моргнул экран монитора, появилась надпись, которую он автоматически прочитал:

— В чем отличие комиссара от командира?

Марат даже бровью не повел, только спросил:

— Что?

Майор, внутренне возликовав, твердо проговорил:

— У меня на экране появился вопрос, который я вам должен задать. Я должен спросить у вас, в чем отличие комиссара от командира?

Марат несколько секунд молчал.

— Комиссар назначается, — наконец сказал он, тщательно подбирая слова. — Комиссар является полномочным представителем выбравшей его организации, и может говорить от имени всего коллектива. Например, применяя местоимение «мы». От лица всей… организации, — Марат чуть запнулся, но продолжил:

— Командир — это не назначенец, а руководитель. Он имеет право отдавать приказы, в пределах своей профессиональной деятельности, вот только говорить за всех не может. Такой ответ устроит?

Вопрос на экране погас.

— Устроит, — сказал Разин, и указал рукой на бронированную дверь. — Проходите, прошу.

Марат взялся за ручку и легко открыл дверь. Впереди оказался тускло освещенный коридор. В конце его были видны повороты-проемы: направо и налево. Марат вопросительно посмотрел на Олега Олеговича. Тот развел руками.

— Не могу ничем помочь. Дальше вы сами.

Пока дверь медленно закрывалась за Маратом, Разин, хотя это было абсолютно непрофессионально, не удержался:

— Ну и где твоя Красная Армия, комиссар? — спросил тихо Олег Олегович. Одними губами спросил. В затылок кандидату в герои. Так, чтобы тот не расслышал.

Но этот расслышал. Повернулся, придержал дверь, и обдал Разина таким взглядом, что майор почувствовал прикосновение чего-то холодного, твердого и, по всей видимости, круглого — в районе своего затылка.

— Красная Армия? — сказал Марат медленно и тяжело. — Непобедимая Красная Армия, майор…, стоит прямо перед тобой. Потому что она там… где я, понимаешь, майор?

Когда Олег Олегович возвратился в кресло, ему показалось, что он сдулся от напряжения, и, более того — от него идет пар. Майка под пиджаком промокла. Вот ведь бывает.

Маузер, черт его в ребро, бес за ляжку. Революционер, ё-маё, штурмовик, комиссар Красной Армии…

Майор… Этот упырь знал, с самого начала понял, что Разин, Олег Олегович — майор, работник органов, пусть и бывший. Знал. Распознал с первого взгляда, определился с первого слова. И ни малейшего признака страха. Ну, хотя бы — уважение. Какое уважение? Олег Олегович почему то думал, что за эти пятнадцать минут несколько раз побывал на волоске от смерти. Не смотря на разницу в весе (Разин был как минимум в полтора раза тяжелее посетителя) — бывший опер откуда то прекрасно понимал, чем закончится схватка с этим странным «Ивановым».

На чьей стороне правда, когда волк вцепляется в горло теленку? Кто в этом случае сильней? А кто прав?

Неуловимое движение, мир летит кувырком, тухнет, а система равнодушно вписывает в строчку «жертв, ущерба и разрушений» очередную фамилию. Да, черт побери, да. Так уж получается, что он — жертва перед хищником, он тяжелей и даже сильней, можно сколько угодно держать оборону, путать следы — но исход один.

Честно говоря, Олег Олегович Разин не сильно ошибался…

Тест первый.

Марат смотрел, как медленно закрывается бронированная дверь. Клацнули невидимые засовы. Похоже, путь для отступления закрыт. Странно, как хоть он согласился на эту авантюру? Будем надеяться, что это обычный розыгрыш. Надо пройти несколько психологических тестов. Психологических? Несколько?

…примерно 12 часов назад…

Сегодня была ночь Марата. Не сказать, что ему хотелось уходить куда то в ночь от Юты, просто было «надо». Кому надо и зачем — это значения не имело. Конечно, давно прошли те времена, когда надо было очень сильно, и не просто надо, а «…задача ясна? — Выполняйте…».

Марат и Юта, не смотря на наличие маленькой дочери, продолжали поддерживать форму. Раз в месяц. Хотя если на двоих — то это один раз в два месяца. Когда эта форма потребуется, и потребуется ли вообще — они не рассуждали. Может и потребуется, срочно, в любой момент, в любое мгновение, а может быть и в следующее тысячелетие…

Планы на эту ночь были совсем ничего — оставить пару провокационных надписей на остановках в одном конце города, что-то типа «горите в аду, жадные твари», а потом разбить один из банкоматов — в другом районе. На всё про всё, от первого шага до последнего — восемьдесят две минуты. У полиции пересменок в час ночи, вот в это время, с пол-двенадцатого, до пол-второго — и надо действовать. Маршрут пройден уже два раза, как можно дальше от камер. Все займет ровно один час и двадцать две минуты, телефон в это время будет дома, и позвонит один раз, Юта сама наберет и сама же скинет, типа «мы искали телефон дома». Будет сидеть в сети от его имени, и даже кое-что писать. Маленькое и удобное алиби. Никто ничего не видел, не увидит и даже не догадается. Хотя если и догадается — сослуживцы поднимут на смех очередного сумасшедшего, который попробует связать разбитый банкомат в одном районе, и надписи на остановках в другом. Хулиганство. Обычное хулиганство.

Люди, которые придут к своему обычному, привычному и родному банкомату, будут недовольны. Ну что такое, ну как же так? Замена обычно занимает два месяца — пока уберут, пока сдадут-примут, выдадут новый, согласуют где только можно, установят, настроят… Некоторые будут ездить в другой соседний район города, к другому банкомату. И на остановках будут видеть «горите в аду, жадные твари». Будут… а может и не будут.

Марат, не смотря на то, что кончики пальцев были тщательно обмазаны моментальным клеем — натянул перчатки. На ходу быстро нагнулся, подобрал три камня, которые были заготовлены здесь еще несколько дней назад. Они уцелели, а бывает, что кто-то и зарится на несколько камней в траве у обочины. Вот странные люди… но всегда есть резервная кучка, не хватало еще остаться в нужный момент без оружия… сегодня все как по маслу… Маска кролика с ушками, и еще сверху капюшон — лучше перестраховаться. Шаг правой. Он на точке, есть миллисекунда, заход на точку для броска всегда слева направо, чтобы не разворачиваться для замаха. Бросок с десяти метров, из под левой руки, так не видно движений даже для идущего сзади. Первый же камень уверенно и с силой бьет в экран уличного банкомата. Характерный стеклянно-пластиковый звук, и мерцание. Марат даже не сбился с шага, он быстро уходил в темноту. Нельзя возвращаться, даже оборачиваться не нужно.

Только свернув на пустырь, продираясь по тропинке между вымахавшим донником и шиповником с березами, он снял маску, сбросил темную куртку. Вытащил из рюкзака светлую ветровку, кепку, очки. Быстро переоделся, держась за бетонный столб, выпрямился, и в лицо уперлось объявление. Странное объявление. Машинально Марат сорвал его и сунул в карман ветровки. Шепотом чертыхнувшись, Маузер сунул руку теперь в карман штанов, достал пакетик с махоркой, которую покупал в магазине ядохимикатов, но никогда не использовал по назначению. Зубами разорвал полиэтилен, и рассыпал пахучую пыль на том месте, где переодевался.

В подъезде своего дома он вытащил листок объявление снова, и внимательно прочитал.

«Производим набор героев. Миссия — спасение человечества. Обучение — бесплатно. Прилагаются разовые вознаграждения».

Маузер даже улыбнулся. Кто-то умеет неплохо шутить.

Телефона нет. Есть адрес, реальный, Марат этот адрес знал, и даже как то бывал там, почти случайно. Это в здании большого торгового центра, наружный павильон. Странно. Бумага — глянцевая, очень плотная, может даже не целлюлоза, а полный пластик. Печать явно типографская. Шрифт эксклюзивный, специально подобранный. Самоклейка, но только наполовину. Будто кто-то хотел, чтобы объявление сорвали, а не читали все кому ни лень. И телефона нет… Такие штуки ради шутки делать — очень затратно.