– Ох, кабы можно было все это дело изжарить! – подумал Бард, с сожалением поглядывая на торчащий из расселин сухостой, но огня разводить все-же не стал. Заслышав кряхтение Сида, он подвинулся ближе и протянул ему полную кружку:

– Доброго утречка, старина! Вот, я снова отличился – смастерил вполне пригожий завтрак. Бьюсь о заклад, ты такого не пробовал.

– Доброго и тебе, милсдарюшка! – протянул Сид, любопытно заглядывая в кружку, – А что это там у тебя плещется? Пряно пахнет, вкусно небось!

– Это изысканное Венгардийское лакомство, – важно заявил Бард, – Называется гогель-могель! Правда его принято делать сладким, с обязательным добавлением мёда и крепкого двухгодичного рома, но что уж поделать – чем богаты, тем и потчуем!

Приняв кружку, Сид аккуратненько отхлебнул и, немного почмокав губами, одобрительно закивал головой.

– Про этот вашенский когель-ногель я не слыхал, но у нас в Сильдене похожий напиток называют яичным пивом. Оно к нам из Нордмара пришло: по тамошнему рецепту тоже полагается делать напиток сладким, правда к мёду примешивают побольше густых сливок, или-же заливают доверху жирнющим коровьим молоком.

– Ищ ты, – довольно крякнул Бард, – Вот бы отведать! Но все-же мой гогель-могель звучит, по-моему, лучше.

– А у нас, на Хоринисе, этот напиток гагер-нагером кличут, – раздался голос воротившегося охотника, – И делают его из яиц падальщика, смешивая желтки с виноградным сиропом и растёртым в крошево листом серафиса. Очень сильно помогает от зимних хворей и детских желёзок, до сих пор лесная бабка Саггита сельских пострелят этим снадобьем лечит. Впрочем, завтракайте быстрее, боюсь что новости у меня не самые лучшие.

– Что там? – буркнул Сид, вымачивая остатки напитка краюхой чёрного хлеба. На душе у него итак беспокойно скреблось, поэтому к дурным новостям он отнесся чуть-ли не с полным равнодушием. Бард-же наоборот, мигом отложил еду и навострив уши изготовился слушать.

– Ну, во-первых погода сильно испортилась, – молвил охотник, – Полторы-две версты вверх по склонам мы еще как-нибудь преодолеем, а дальше облака лежат на верховьях и не видно ни зги, поэтому ход придется замедлить. Всяческие же промедления нам сильно не на руку, ведь погоня от нас если и отстала, то не так чтоб уж шибко: в трех верстах книзу есть один холм, старые ловчие его еще «наблюдательным» кличут, с него в погожий день весь край как на ладони раскрывается до самой низины. Погода-то, конечно, нынче дрянь предрянная, но костерок около нижних опушек я все-ж смог разглядеть. Как пить дать, погоня наша лагерь разбила подле прилесных холмовий, ну и как только туманы от реки отойдут, то выступят за нами наверх. Оттоль до нас – вёрст эдак пятнадцать, не больше, а справные мужики хоть-бы и тутошних дорог не зная такое расстояние преодолеют до полудня, особо при этом не запотев. Ну а ежели мы сами до полудня проберемся через тутошние косогоры и свернем наконец на восток, то может от погони наконец отделаемся: восточное плато для быстрого хода крайне пригоже – оторвемся верст на двадцать, а там уж и Маги Воды подсобят.

Наскоро упаковав поклажу и собравшись с духом, путники покинули уже казавшуюся почти родной лощину, выступив обратно на горную дорогу. От непрекращающейся холодной мороси разбитая тропа порядком осклизла, поэтому идти приходилось медленно, пристально следя за каждым шагом. Шли молча; Сид – тяжело припадая на короткий походный посох, Бард – легкой, но в то же время неуверенной поступью, и охотник Драгомир – впереди всех, зорким глазом осматривая округу дабы выискать то и дело теряющуюся меж рытвинами тропу. Пополудню вышли на крутое, поросшее сухим репейником угорье, сизо-серые облака прилегли путникам почти почти-что на макушки. Охотник объявил короткий привал, сам-же отлучился обратно, проведать как там поживает погоня, воротившись-же сообщил что вроде-бы никого видно не было, но из-за выклубившихся книзу туманов округа проглядывалась от силы на полторы версты. Скудно попотчевав двинулись дальше, покатый склон медленно выровнялся и тропа, обогнув небольшую россыпь заросших терновником валунов, повела в сторону глубокого оврага.

– Уже скоро возьмем на восток, – бодро отчеканил охотник, – Горный перевал аккурат за этой балкой, а там уж… – он оборвался на полуслове и, остановившись как вкопанный, тяжело вздохнул. – Вот тебе на! – узкую горловину оврага преграждал возвышающийся до небес обвал.

– Леший меня раздери! – брякнул с досады Сид, устало облокотившись на посох.

– А что, точно не перелезем? – с надеждой в голосе сказал Бард, но поймав почерневший взгляд охотника, тотчас умолк.

– Увы, – хрипло молвил охотник, – Через такой обвал разве что горный козел перескачет, и то не с первого раза. Эх, кабы оно на пол версты дальше осыпалось, может быть и перебрались бы: там овраг ширше становится, там уж как-нибудь краем, а тут… прямо наваждение какое-то, бесовщина!

– С самого начала бесовщина, – задумчиво молвил Сид, – Знать-бы чем она окончится. На мгновение ему показалось что из подпоясного кошеля раздался еле слышимый смех.

– Да что уже там, выкрутимся как-нибудь! – попытался приободрить путников охотник, но голос его предательский дрогнул. – Ох, трясцы его матери! – выругался он тогда, – Значит так: воротимся обратно на склон, а оттуда возьмем еще южнее и пройдем вдоль горных ключей. Не хотел я идти той дорогой, но так оно видимо у нас на роду написано.

– А что с ней не так, с той дорогой? – боязливо молвил Бард.

– Все с ней так, – горько усмехнулся охотник, – Ежели чего, она пожалуй что и поживописней этой скалистой тропы будет! Горные ключи – довольно известная охотничья делянка, в прежние времена там водилось порядком разного зверья, нынче говорят стало поменьше, но все равно тревожно. Ведь если рассудить по-хорошему, нам с тамошней живностью тягаться очень опасно, даже я бы сказал – смертельно опасно. Не к добру молвлено будет, но ты когда-нибудь видел что может с человеком сделать стая голодных глорхов?

– Нет, но подозреваю что ничего хорошего, – сказал Бард страшно побледнев.

– Очень верно подозреваешь, музыкант, очень-очень верно, – угрюмо кивнул охотник, – Но увы, нам или обратно идти, или вперед по новой дороге: на обратном пути нас точно подкараулят те скверные молодчики с пристани, ну а на дороге через ключи могут ожидать голодные глорхи. Что выбираем?

– Глорхов! –твердо ответил Бард, с содроганием вспомнив о свирепых прислужниках колдуна.

– Угу, и я тоже, – кивнул Сид, – Лучше уж дикого зверя желудок, чем диких людей кандалы!

– Вот и порешили, – ухмыльнулся охотник, – А теперь в путь.

Быстро вынырнув из оврага и обогнув отвесные кручи, путники вышли на южную тропу, по правую руку которой тянулся поросший карликовым кустарником склон, слева-же шумел первый из многих горных источников, резво спрыгивая с острых языков скал. От первого источника тропа взяла круто вверх и, извернувшись замысловатым зигзагом, повела вдоль второго ручья, гораздо более широкого и бурного. С каждой пройденной верстой русло расширялось, наконец-то унялась холодная морось, сгладились покрытые горным разнотравьем крутые бережки, а над проплешинами окрестных холмов, проглядывая через клочья хмари, забрезжило яркое солнце. Путники приободрились, как следует обсохнув и согревшись. Шагающий впереди охотник задумался – не сделать-ли привал, но все-же решил обождать с отдыхом. Сил покамест хватало, да и к тому-же хотелось пройти этот край как можно быстрее.

Миновало как следует за полдень, когда порядком подуставшие путники прошли наконец-то мимо второго ключа и, обогнув крохотную равнину от которой отходил третий ключ, свернули наконец в сторону востока, вступив на проторенный через скалы узкий карниз. Ущелье третьего ключа смыкалось перед ними горными кряжами, южнее от карниза замаячили пики пограничных с Миненталем хребтов, с вершин которых торчали сложенные из сланцевого камня башни – черные, словно кто-то вымарал их сажей, приземистые, и на удивление широкие.