- А, владелец заводов, газет, пароходов! Что это вы решили с простыми смертными заговорить? – он жадным взором окинул меня, очевидно, прикидывая, что сколько стоит. Завистливо задержался на часах - неброские  TISSOT за полтора ляма. Наверно, вспоминает о сытой жизни, и я ему как соль на рану.

      - Ну как никак столько лет бок о бок провели. Я ничего не забываю, - хотелось добавить – ни хорошее, ни плохое, но не стоит пугать рыбку, которая готовится заглотнуть крючок.

     - А то, что я у тебя девушку увел, тоже помнишь?

     Конечно, помню, и ты помнишь, чье сало съел. Но я лишь беспечно отмахнулся рукой.

   - Ой, да перестань ты! У меня таких девушек знаешь сколько! Каждый день новая, и каждая, как из каталога, - начинаю дразнить.

    - Ну, моя Аленка лучше, чем любая из каталога! – этот слизняк даже выпятил грудь от гордости, забыв, что сам превратил девушку с картинки в затюканную, потерявшую лоск, загибающуюся от работы страдашку.

    У меня непроизвольно до скрежета сжались челюсти, но многолетняя привычка держать лицо вынудила выдавить самую беспечную улыбку.

      - Да ради Бога! Я ничего против не имею. Кстати, как она?! А то я сегодня собирал их в кабинете, но времени и поговорить не было. Слушай, я сейчас тороплюсь. Давай вечерком заеду. Тут у вас элитный алкомаркет, оказывается, открыли – возьму пару пузырей. Да Петрович сказал мне, где можно свежей икорки прикупить напрямую от камчадалов, чего-нибудь еще, что тут можно найти, посидим, как в добрые времена. Я ж нечасто сюда приезжаю. Больше встречаться особо не с кем. Говори адрес, а то меня время поджимает, - создаю иллюзию цейтнота и подсекаю жадную глупую рыбу.

     Лучший способ сделать так, чтоб твое предложение приняли – это обставить его как уже принятое двумя сторонами решение, чтоб не возникло сомнений и метаний. Ну и, конечно, нужно учитывать алчность. Полуянов, перебивающийся копейками, давно забыл, что такое элитный алкоголь, и чтоб лизнуть хоть краешек красивой жизни, готов запустить волка в овчарню.

 - И чтоб не было недоразумений – ни слова о прошлом. Ни о хорошем, ни о плохом. Разве что о детстве, как я тебя, засранца от гопников малолетних отбивал. Шучу. Просто реально, разошлись дороги со всеми, а тут ностальжи одолела.

     - Да не вопрос, Сава! – обрадованный нежданным праздником, поспешно согласился Полуянов.

   А мне даже жалко стало этого потрепанного жизнью, не приспособленного мажора.

   - Женушка, а побалуй –ка нас сегодня своим фирменным тортиком!

   На удивление жизнерадостный муж жестом фокусника вытащил из своей деловой сумки, которая с тоской вспоминала лучшие времена, зеленую купюру. Целую тысячу рублей. Черт, как хотелось съязвить: «Что, жестянки из-под пива в цветмет сдал?» Но что вы, что вы?!Естественно, наш принц еще до такого не докатился. Откуда деньги? Но я  правильная жена, которая и в горе, и в радости, и такого никогда не скажу. Тем более, что повязаны мы квартирным вопросом намертво. Следовательно, чтобы жизнь совсем не превратилась в кошмар, нужно просто соблюдать вежливый нейтралитет.

     - Ты заработал деньги? – старательно прячу удивление.

   - Да! Щедрая бабулька оказалась, плюс выезд на дом. За пустяковый вопрос тысячу получил.

    - Молодец, еще добавлю и на квартплату хватит.

     - Нет, Аленка, сегодня мы гуляем! Поэтому нужен тортик. Салатики там. Мясо запеки по-французски.

      Я устало посмотрела на него. Ну дурачок как есть! Я ему утром сказала, что лишилась работы, а он на тысячу пир надеется устроить.

     - Мясо у нас не по французски, а по –флотски, с макаронами, и то, после того, как я это мясо сварю в борще. Ром, не впадай, пожалуйста, в детство, мне реально не до глупостей.

     - Аленка! Ты не поняла! К нам сегодня Строгов придет! С элитной выпивкой и икрой! Ну и если не зажлобится, то еще деликатесов принесет, чтоб показать, какой он крутой. Поэтому мы должны показать, что у нас и без деликатесов круче, чем у него. Ведь у меня есть ты! Моя Аленушка! Мое сокровище!

      Мне показалось, что вся кровь прихлынула к голове, пульсируя адской болью. Отказываясь верить в услышанное, я попыталась говорить спокойно, однако от стресса горло перехватил мучительный спазм, и я едва слышно прохрипела:

    - Что ты сказал?!

    - Я пригласил Строгова. А что? Он не обижается, что я женился на тебе! Он сам сказал – прошлое должно оставаться в прошлом, и мы ни о чем таком говорить не будем.    

      - Рома, ты дебил?! – мое ангельское терпение, которому позавидовали бы жены декабристов, лопнуло, как воздушный шар, напоровшийся на ветку. Я не употребляла таких слов, но сейчас готова была полностью перейти на лексикон сапожников, строителей и портовых грузчиков. Словно в ознобе, меня начала колотить дрожь. – Нет! Рома, это не вопрос! Ты дебил! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Нет?! Да, мало сейчас осталось таких настоящих, чистопородных идиотов, как ты!

       Я схватила стакан воды, вылила туда чуть ли не полпузырька валерьянки и попыталась выпить. Однако удалось это не с первого раза – зубы клацали о стекло, как от лютого холода.

      - Куда ты его пригласил?! На нашу кухню? С отбитым кафелем, который я никак не допрошусь тебя приклеить? С некрашеным потолком с облупившейся краской? В прихожую, с обоями, поклеенными сразу после свадьбы? Сука! Чем ты его хочешь удивить?!

     - Алена! Ты как можешь на мужа кричать?! Да еще и матом ругаться! Прекрати немедленно! – мама, всегда нюхом угадывавшая напряженный момент, стуча костылями, нарисовалась в проеме кухни.

    - Это не маты, но мне кажется, что вы меня доведете до крайности! Ты хоть знаешь, что твой любимый зять учудил?! – в отчаянии выкрикнула я.

     - Что бы он не учудил, он мужчина. И на него нельзя кричать! Он мне за всю жизнь слова плохого не сказал, и мамой называет, - мама включила свою любимую пластинку, щедро посыпая солью мою душевную рану.

     - Звони немедленно, скажи, что мы не можем принять, мама заболела, - я кинула мстительный взгляд на свою «заботливую» родительницу, наплевав на то, что сейчас «начнется».

    - Я не могу позвонить, я не спрашивал телефон. Просто сказал ему адрес и все.

     Женщины, когда им тяжело, плачут, у меня даже слез не было. Я обессиленно опустилась на видавший виды табурет.

    - Рома, зачем ты это сделал? Скажи мне, зачем? Ты хоть понимаешь, где он, и где мы? Человек, не глядя, купивший завод, придет на нашу кухню? И мы будем рассказывать, почему мы так живем? Что куча денег уходит на лекарство маме?! Вторая куча – на кредит в банке за твою гениальную идею, которая вернет нам благосостояние? Ты хоть знаешь, как он со мной разговаривал?! – невольно опять в моем голосе сорвались истеричные нотки.   

      - Он тебя оскорбил?! – мой неконфликтный муж - конформист чуть ли не встал в бойцовскую стойку, пытаясь изобразить защитника. – Да я ему…

     Я машинально прикрыла лицо рукой, чтоб не видеть откровенной глупости, которая сейчас вылезает из мужа. Его  «Да я его» было просто смехотворно. Много лет назад Сава одной левой мог навалять ему. А сейчас так тем более.

   Где –то в области сердца закололо так, что я несколько секунд не могла вдохнуть как следует, только крошечными порциями осторожно втягивала воздух. До сих пор у меня коленки трясутся, когда вспоминаю сегодняшнее утро.

      Я чуть не сползла по стенке, увидев, кто нас купил и кто собирается увольнять. Не могла поверить своим глазам, но пришлось, потому что сердце ухнулось в пятки, задергалось там очумевшим зайцем и кое-как вернулось на место, обливаясь кровью. Только один человек мог дать такую встряску моему телу. Савелий. Моя горькая любовь. Моя боль и мое короткое счастье.

    Теперь он чужой, равнодушный, заматеревший в своей мужественной красоте. Уверенный и холодный. Короткие темно-каштановые волосы, легкая небрежная небритость, усиливающая впечатление властности, правильные черты лица, жесткие губы. Вспомнив, как они могут обжигать поцелуем, я снова еле усмирила сердце, но шум в ушах никак не проходил.