Я молчала и, умирая от счастья, слушала его назидательный бубнеж.

     Доставив меня в ванную, достал из стильного шкафчика большое полотенце, сунул мне в руки.

      - Я могу тебя оставить? Или няньку приставить нужно? Я вернулся за кой-какими документами, а тут ты плаваешь…, - Сава снова пристально посмотрел мне в глаза, и я понимала, что любой ценой должна отвести его подозрения. Нельзя допустить, чтоб в его голове осталась мысль о моем вторжении в его кабинет.

      Собрав волю в кулак, я ответила.

      - Я просто давно не была на природе, и разобрав вещи, решила сначала просто подышать сосновым воздухом. А тут не рассчитала. Извини, что доставила тебе хлопот столько. Я сейчас освоюсь, и все будет нормально.

    - Точно?!- Сава недоверчиво вздернул бровь.

     - Клянусь подругой матери! – как пионерка, отрапортовала я.

       Складка на его лбу разгладилась, а в глазах заплясали веселые чертики.

       - Я наверху в ванной оставлю мокрые вещи, постирай их. Стиральной машиной пользоваться умеешь? – понятное дело, он расслабился и начал надо мной подтрунивать.

      - Нет, сейчас на реку снесу и камнем буду отбивать, в позе русской прачки, заткнув подол за пояс! – фыркнула я, тоже почувствовав, что тугой узел, в который были затянуты нервы, ослабел.

   - Я бы посмотрел на это, - хохотнул Сава и пошел наверх, оставляя, как Ихтиандр, мокрые следы на деревянной лестнице.

    Короткий диалог, какой –то легкомысленный и с изрядной долей юмора, окончательно меня дезориентировал. Я едва не ляпнула: «Когда ты приедешь?», как настоящая жена. Между нами словно размылась та стена горечи, которая ощущалась почти физически. Нет, это, конечно, только с моей стороны. А Сава… он просто слишком хорошо владеет собой и умеет отделять личное от рабочего. А я для него рабочее, ну или просто человеческое.

      Закутавшись в халат, я дождалась, пока он уедет – слишком уж интимное общение меня грозило утопить в иллюзиях.  Поднялась наверх.  Вещи Савы лежали в ванне. Джинсы можно с носками постирать. Рубашку отдельно. Хотя я могу ее и руками постирать. И черт! Вот как опять выйти из заколдованного круга интимности?! Его мокрые боксеры от Кельвина Кляйна лежали тут же. Как чужой человек для него, я не должна браться за его трусы. А как жена – не имею права оставить их в том виде, как сейчас.

      И как он расценит мое отношение к ним?! Невольно улыбка растянула мой рот от уха до уха.  В голову  пришла мысль – вот сейчас сыграю музыкальный экзерсис с пафосным названием «Алена и трусы» собственного сочинения. Родившаяся хохма развеяла сомнения. Я выдавила жидкое мыло на трусы любимого мужчины и принялась добросовестно тереть их. И снова утонула в иллюзии связи между нами

      Кто бы мог подумать, что моя унылая и тягостная, но размеренная и привычная жизнь так резко изменится. И сейчас я не знаю, чего ожидать от нее в следующий момент. Чего только стоило мое открытие! Я отчаянно пыталась собрать мозги в кучу и выработать какую- то стратегию, но эмоции зашкаливали.

     Итак, кто-то крупно подставил кролика Роджера, в данном случае меня. В том злополучном письме просто прицельно били по самолюбию и гордости Савы. Понятно, фальшивка изготовлена по заказу того, кому выгодно. У Ромки не было шансов добиться моей благосклонности ни под каким соусом, потому что Сава, как солнце ослеплял меня, и я никого не видела вокруг. Значит, кандидат номер раз. Мамочка любимая. Как только Строгов старший уехал, бросив все, она сразу начала зудеть, что мне нужно думать о будущем. Это и перекликается с текстом письма. Теперь исполнение. Вместо того, чтоб отправиться самой ухаживать за своей матерью, она отправила меня, лишив возможности помешать. Я уехала, а к нам приезжала погостить двоюродная тетка моя со своим «одаренным мальчиком», который учился в художественном колледже и мечтал о собственной выставке. Ну а если картины его так себе шедевры, зато рука -то набитая, сможет воспроизвести линии! Конечно, это только мои предположения, но они укладываются в стройную систему и объясняют все.

     Теперь второе. Сава не просто хранит это письмо. Оно у него, можно сказать под рукой да еще и в заламинированном виде. Чтобы с годами оно не утратило своей жалящей силы.

    Судя по тому, с каким настроем он приехал,  каким холодным презрением отсвечивала сталь его взгляда, к бабке не ходи, понятно, что это письмо, как красная тряпка для быка. Уязвленный тем, что его фактически обозвали неудачником, он бросил все силы, чтоб доказать, что это не так. И , кажется, доказать прежде всего мне.

     Думаю, ему на самом деле нужна вот такая жена- ширма. Но стоило ради этого ехать в провинцию и покупать завод?! САм же сказал, что сейчас в агенствах можно не только жену напрокат взять, но и целую образцово-показательную семью. Он же сделал все, чтобы не оставить мне ни малейшего шанса отказаться. Даже искусно подключил тяжелую артиллерию в виде мамы.

     Значит, все-таки месть. Но месть  никак не вяжется с теми моментами искренности, от которых перехватывает дыхание, от которых сердце стремится вырваться, как птица, на волю, вырваться  к нему, к тому, кто до сих пор им владеет.

     И тут еще одна догадка молнией сверкнула. А что, если?

    Я ринулась в его кабинет, уже точно зная, что увижу. Вернее, не увижу. С замиранием сердца я осторожно потянула ящик стола. Бинго! Письма не было! Значит, он вернулся, чтобы спрятать свидетельство того, что я ему небезразлична. Ведь любые эмоции, даже негативные – это все равно отголосок чувств. И очень часто полюс этих чувств может меняться. От любви до ненависти? И от ненависти до любви?  Он не хочет, чтобы я поняла, что имею для него какое-то значение.

      Я тяжело вздохнула. Вот оно, раз пришедшее в голову сравнение с Русалочкой! Я не только не смогу сказать о своей любви, но и даже не смогу сделать попытку оправдаться. Иначе придется признаться, что я совала свой нос в его личное пространство. В его стол, как шпионка или ревнивая жена.    

     Поэтому имеем то, что имеем. И если Сава сможет простить грех, который я не совершала, это будет чудо. Но как говорят, не ждите чуда, чудите сами. Я должна покорить его заново. Или попытаться хотя бы. Чтобы не кусать локти от того, что ничего не сделала ради любви.

      Скоро должен прийти репетитор, и я должна сосредоточиться…

    - Бон жур, белле Алина!

    - Бон жур, месье Гренье ! Гран мерси за белле, - я улыбнулась, и тут же поймала себя на мысли, что только что засмущалась от комплимента. Так француженки точно не поступают. Вспомнила, что в книжном магазине видела  новинку « Почему француженки не спят в одиночестве», естественно , не купила – пятьсот рублей – сумасшедшие деньги! Хотя вопрос, конечно, интересный. Правда, на тот момент меня вопрос с постелью совсем не интересовал. Мне спать в одиночестве было бы за счастье.

     Зато сейчас  я просто чувствовала, как внутри словно лопаются железные обручи, стискивающие мою душу, не позволяющие ей «блажить», жалеть себя и желать лучшей доли.

      И сейчас я понимаю, что Сава невольно влияет на меня. Рядом с ним я становлюсь женщиной, которая хочет нравится.

      - Са ва’? - улыбка моего репетитора ободряет, он дает понять, что я уже практически выучила язык.  

 - Да, Сава хочет, чтоб я через два месяца заговорила по -французски.

    - Нет, к вашему Саве это не имеет отношения. Са  ва’ – это как дела.  Уверен, что вы можете с уверенностью сказать «Са ва бьен» - все хорошо.

  Что значит стимул! Два часа пролетели, как одно мгновение. Я жадно, как губка, впитывала новые знания, представляя, как мой Сава бьен  будет мною гордиться. Даже, если этого и не покажет....

Твою ж мать! Снова чувствую себя пацаном, когда эмоции взрывают мозг, а от возбуждения яйца ломит. И даже мокрая одежда не спасает, не может сгладить остроты влечения. Пора признаться, что я проиграл. Тупо слил свою игру, и теперь не знаю, что делать. Отправить Алену от греха подальше, похерить дела, отказаться от проектов с французскими бельгийцами. Хотя нет. Для них можно найти другую, вышколенную жену из агентства. А вот отца не обманешь. Ему пустышку не подсунешь. А на свою свадьбу я делаю большие ставки.