– А забавно, да? – отсчитывая секунды, выпалил любитель музыки Дзё Хисаиси.

– Что? – не отвлекаясь от своих часов спросили машинально, не ожидая ответа, Виктор и Леон.

– Что вот так можно позвонить в инкассаторскую службу и сказать им: «Мы хотим вас ограбить!», после чего они поспешно соберут все денежки в одной машине, подобной десятку других, и отправят её самым незамысловатым маршрутом, мол, под носом люди меньше всего замечают.

– Это хорошая стратегия, если не учитывать крота, – ответил Леон.

– А кто этот крот, кстати? Где он сейчас?

– За рулём.

С этими словами, как по заклинанию, два бронированных грузовика инкассаторской службы выехали с двух сторон площади на повороте углового здания, на которое давно уже жаловались местные жители из-за постоянных ДТП, происходящих на этом совершенно не организованном кусочке дороги, и столкнулись прямо мордами друг с другом, да с таким треском, что, казалось, выжить там было довольно сложно.

Быстро открылись двери «Тойоты», и пятеро людей, сохраняя профессиональное молчание, двинулись к месту столкновения двух броневиков в пятнадцати метрах от их тайного убежища на колёсах. Водители столкнувшихся инкассаторских грузовиков, одетые в бронежилеты, выпучив глаза, с удивительной скоростью шныряющие по сторонам, что-то очень быстро и на повышенных тонах решали между собой. Неудивительно: встрять с двумя миллиардами посреди ярмарки в полдень было не самым приятным из всех возможных нюансов и издержек профессии. Сопровождающие конвой про себя уже думали о том, что обычным психологом здесь не отделаться, чувствуя, как в жилах стынет кровь и как волосы постепенно седеют, пока по спине течёт маленькая струйка пота, превращающаяся стремительно в Ниагарский водопад, затекающий за брюки прямо в нижнее бельё (что и без того всё вымокло), дабы омыть две упругие скалы, покрытые волосяным лесом.

«Зарплата тридцать тысяч, а гнать нужно несколько сотен миллионов! Убьют же и глазом не моргнут. Только самые сильные, стрессоустойчивые, прошедший полный курс подготовки, да ещё и разбирающиеся в психологии человека! Ага, как же! Десять лет в охране, потом ещё пять здесь – это мне уже психолог нужен – с женой проблемы, денег нет, а дети… Ох уж эти дети. Так подумать, мне и терять-то особо нечего», – раздумывал один из инкассаторов, что был пониже да посутулей, одним лишь ухом слушая, что там решают его более молодые коллеги. Но размышления его прервал оглушительный, как гром, что грянул взаправду средь белого дня, выстрел в воздух из автоматической винтовки. Грабители направили дула удерживаемых в руках винтовок прямо на неудачливо столкнувшихся водителей, склонных считать, что случайности порой происходят. Крики заполнили собой всю площадь: люди бежали во все стороны, давя друг друга, затаптывая тех, кто споткнулся в спешке и упал, сносили тенты и лавки, разбегаясь, как спугнутые хозяином кухни тараканы, стремительно ползущие в сувенирные лавки, чьи двери сразу же украсила табличка «ЗАКРЫТО» или «ТЕХНИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ». В давке все сотрудники полиции, прикрепленные к охране общественного объекта, были сметены в сторону, не имея возможности пробраться к месту аварии, поэтому им пришлось без явного понимании картины давать невнятный, перебиваемый воплями толпы сигнал в рацию.

– Руки! Руки! Чтобы я видел! – кричал Леон на четырёх инкассаторов, которые, немного поразмыслив в течение одной секунды, подняли руки.

Выпущенная пуля взорвалась маленьким огоньком и со свистом влетела в плечо одного из охранников, посмотревшего в место за маской, где предположительно располагались глаза Леона, сокрытые за солнцезащитными очками. Взвыв от боли, парень лет тридцати рухнул на землю всем телом, но был поднят Виктором за воротник и поставлен на ноги лишь для того, чтобы его лицо, искажённое страхом и неподдельным ужасом, уставилось на своего коллегу, сидящего в салоне бронированного авто, так сильно не желающего открывать двери, за которыми спрятался клад. Остальных охранников грабители повалили на пол и туго перетянули их руки и ноги пластиковыми хомутами.

Вздохнув и покачав головой, Леон дулом указал на того инкассатора, что пониже да посутулей. Виктор также приподнял его ворот, собираясь выстрелить ему в бедро или в плечо, – просто ещё не решил. Но мужчина, быстро сообразив, к чему идёт дело, выпалил во всю глотку:

– Эй! Не стреляй! Я его вытащу оттуда! Слышишь?! Да не стреляй ты в меня! У меня один хрен страховки нет! И так уволят, так ещё и лечиться за свой счёт! Да будь ты человеком, господи ты боже мой! – истошно вопил сторонник здравого смысла и истинных ценностей, что был пониже да посутулей, тогда как тот, что был повыше да постройнее, явно не разделял его ценностей, смотря на происходящее из-под толстых стёкол своего убежища лишь с наигранной безразличностью, в действительности выглядевшей каким-то дурковатым диким взглядом.

– Ах ты скотина, Лёха! Я если жив останусь, то твоей Светке сам расскажу, как мы с тобой по бабам шлялись! Гнида ты! – продолжал спасать свою жизнь и целостность конечностей тот, что посутулей.

– Дак твоя тогда тоже узнает, идиот! – через мелкую щелку приоткрытого окна крикнул тот, что постройнее.

– А я тут жизнь переосмыслил! Мне, Лёша, теперь как-то похеру всё стало! – отчаянно, словно носитель пояса смерти, спокойным голосом, уже не крича, говорил мужчина.

– Ладно, я выхожу! Нечего за чужие деньги голову подставлять, – пробухтел водитель, явно поняв всю бедственность своего положения, и начал выходить из машины, сквернословя так едко, что металл начал ржаветь рядом с ним, пока новоиспеченный философ не получил по темечку прикладом от одного из грабителей.

Внутрь кузова тут же залетела светошумовая граната, и через секунду яркая вспышка белого света с искрами заполнила весь броневик, а в ушах стоял такой свит, что даже в упор услышать чей-то голос было практически невозможно. Дезориентированные, притаившиеся внутри последние стражи сокровищ встали посреди кузова как вкопанные, напрягая изо всех сил второстепенные чувства восприятия, надеясь, что смогут почувствовать телом некие вибрации от приближающихся врагов, но чуда, увы, не свершилось. По два выстрела в бёдра быстро пригвоздили их к полу, а затем такие же, как и раньше, пластиковые хомуты обвязали их руки и ноги. Дополнительная стяжка, выполняющая роль жгута, обтянула бедра выше пулевого отверстия.

Молниеносно, визжа шинами, пускающими из-под себя дым, подъехал к месту ограбления «Альфард III», и сумки с деньгами одна за одной полетели в открытую заднюю дверь кузова, куда также уместился подстреленный ранее парень, продолжающий шипеть и стонать от боли. Секунд двадцать ушло на всё, но следом тут же последовал вой сирен приближающейся полиции.

– Газу! Вот упрямый козёл попался в этот раз! – раздражённо прошипел Леон, – Да завязывай уже придуриваться! – обратился он следом к тому подстреленному парню.

«Тойота» с крадеными номерами неслась через поток машин сначала по узким улицам города, проскочив музей истории Дальнего Востока имени В. К. Арсеньева и направилась по Партизанскому проспекту к закругленному разъезду проспектов Красного Знамени, Острякова и как раз Партизанского, расположенного в двух километрах от места ограбления. Как рукой сняло с парня всякую боль, и наконец-то он смог убрать окровавленную ладонь от совершенно целого плеча, лишь едва запачканного от лопнувшего пакетика искусственной крови.

– А неплохо вышло всё же? – задорно сказал парень.

– Ага. Только толку мало оказалось от твоей актёрской игры. Надо было проверенным способом работать, – недовольно пробурчал Леон.

– Мужик толковый всё же был – повезло нам.

– Просто вырвали бы дверь. В любом случае дело ещё не закончено. Виктор, да сбрось ты их уже!

Лишь кивнув в ответ, Виктор высунул в окно свой торс и направил под колёса белого, с двумя синими полоскам вдоль корпуса, «УАЗ Патриот» гранату из подствольного гранатомёта, которая с глухим хлопком разорвалась прямо под капотом: колёса разъехались вбок, а передняя часть джипа тут же развалилась на куски – двигатель со скрежетом свалился на асфальтную трассу и, словно бьющееся сердце умирающего, смолк. На дороге тут же образовалась пробка: сначала легковой серебристый автомобиль не рассчитал скорость и впечатался в обломки машины полиции, а следом ещё около дюжины автомобилей полностью перекрыли движение на всём проспекте своей стальной погнутой грудой.