Из общей массы охотников выделялся один, самый старый — Душебор. В нем таилась неведомая сила, прознанная только охотниками. Даже Кривда старался держаться от него подальше. Попадаясь ему на глаза, в нем возникало необъяснимое чувство страха, преследовавшее его еще некоторое время спустя после встречи со стариком. Собрав охотников, старце разжег огонь и медленно затянул древнюю песню охотников, при этом широко размахивая руками. В его голосе чувствовалась просьба об успешной охоте, тембр менялся в зависимости от яркости огня. Языки пламени, словно по его просьбе, указывали направление, в котором направился Добрыня. Немного погодя колдун вытащил из-за пазухи небольшую птицу и свернул ей голову, словно желая продемонстрировать свою безжалостность и кровожадность перед своими подчиненными. Собрав немного крови в бокал, Душебор выдернул из крыльев и хвоста птицы несколько перьев и стал размахивать ими в разные стороны. После этого действа охотники взялись за руки и плотным кольцом окружили старика, при этом монотонно напевая горловым голосом сложный мотив. Внутри скопища творились странные вещи, руки старика стали превращаться в крылья, а тело стало напоминать очертания птицы. Затем один из охотников вылил содержимое бокала в рот колдуну, и через пару мгновений рядом с костром сидел огромный филин.
Мощными взмахами крыльев филин взмыл в небо, разметав угли в разные стороны, и скрылся в указанном направлении. Сверху была интересная картина: туман имел четкие границы, расширяющие свои владения в считанные минуты. Создавалось впечатление надвигающейся неведомой силы, скрывающейся в сгустках серой пелены. Но Душебора это зрелище мало впечатляло, сейчас его задачей была поимка беглеца, удаляющегося с каждой минутой все дальше и дальше от лагеря. Филин, покружив немного над указанным огнем направлением, услышал слабый хруст веток. В ту же минуту он издал призывной клич охотникам, давая знать примерное место нахождения убежавшего воина. Видевшие эту картину солдаты Кривды собирались в небольшие группы, частично восхищаясь и немного побаиваясь летающего чудовища. Страх разносился с небывалой быстротой, создавая маломальскую дисциплину в рядах граллов.
Добрыня, по его мнению, двигался в одну сторону, не сворачивая с пути, но магические силы тумана водили беглеца по кругу, не давая отдалиться от лагеря на далекое расстояние. Силы тьмы делали все, чтобы получить обещанную жертву, прибегая к самым изощренным способам. Маленькая лужица превращалась в непроходимое болото; простая кочка принимала очертания камня с режущими краями; трава врезалась в кожу, оставляя большие порезы; небольшие кустарники становились непроходимыми дебрями с острыми шипами вместо листьев, — все это видел и чувствовал Добрыня. Напиток колдуна начинал оказывать свое предназначение, закрадываясь в голову измотанного воина, вселяя необъяснимые очертания предметов и животных, заставляющих его сворачивать с верного пути. Но бесстрашное сердце подсказывало ему нужное направление, ведшее в сторону спасительного болота.
В лагере граллов жрецы вовсю готовились к главной церемонии, потихоньку выстраивая погребальную колонну по четыре человека и направляющуюся в сторону заточения пленников, ожидавших своей последней участи. По краям шли помощники жрецов в черных закрытых мантиях, неся над собой горящие факелы. В центре колонны шли сами жрецы с шестиглавами (шестиглав — посох с изображениями шести повелителей ада) в руке — символами темной силы, и замыкала колонну группа хористов. Крив к жертвоприношениям относился очень серьезно, и в его свите всегда было много прислужников, иногда они волей-неволей становились сами изгоями, попадая в злые руки священнослужителей. Колонна двигалась, не спеша, под звуки хористов, в их голосах присутствовали ноты скорби и траура, предвещая будущую церемонию. Издалека создавалось впечатление, что сквозь туман, под звуки голосов, плавно извиваясь, ползет огненная змея, медленно пробираясь вглубь лагеря. Простые воины ненавидели эти ритуалы, боясь самим оказаться на их месте. Проходя мимо костерков с небольшими компаниями, в сторону жрецов сыпались ругательные выражения от простых вояк, хорошо кусающих их слух.
— Кривдовы свиньи идут. Вас самих поджарить надо, а потом на съедение падальщикам отдать. Вепревы клыки по вам скрежещут.
Но колонна двигалась своим ходом, медленно скрываясь в гуще тумана.
Войдя в палатку, жрецы увидели необычную картину. Трое будущих мучеников размахивали руками, пытаясь кого-то поймать, но при этом громко смеялись и увертывались от кого-то. Что творилось в их головах, было известно только самим пленникам. Охота на невидимок закончилась, благодаря противоядию. Один из священнослужителей брызнул в лицо чудакам зелье, и через пару мгновений те пришли в себя.
— Вот хохма, развеселили вы меня. Я бы еще почудил, — Дорофей, как всегда, был в своем репертуаре. — Что вы за люди такие, на самом интересном месте устроили задушевную встряску.
В глазах остальных пленников виднелась печаль, будущая перспектива их мало впечатляла, быть заживо сожженными на костре никому не хотелось. На улице для будущих мучеников подготовили трое носилок с мягкими подушками и роскошными яствами; по краям носилок сидели по две красивые женщины, ожидавшие своих спутников в самом откровенном наряде. Войнаровы слуги постарались сделать все, чтобы последняя дорога на одр показалась для пленников незабываемым блаженством. Но в сердце одного воина готовилось самое сладкое блюдо, зависящее только от его собственных рук и ног, — свобода.
Охотники передвигались быстрее Добрыни, глубокие следы четко указывали направление, в котором он удалялся. Несколько охотников вынули из-за пазухи небольших птичек и выпустили их в сторону, где мог находиться беглец. Пернатые создания вспорхнули ввысь с неимоверной быстротой, будто для них не существовало никакого тумана, легко огибая торчащие кусты многочисленных деревьев. За границами лагеря охотники разбились на несколько групп; одна направилась проверять выставленные ловушки, а другая со следопытами шла по следам Добрыни, чудом запутывающего свои следы, сводя время на жертвоприношение на нет.
Следы воина прекратились у небольшого ручейка, где он рухнул во весь рост в воду, почувствовав неимоверную усталость и боль. На мгновение холодный ручей освежил и придал ясности туманной голове с непонятными кружащимися картинками. Сорвав с шеи кожаный ремешок с маленьким сосудом, беглец выпил его содержимое одним глотком и тут же закашлялся от ужасной горечи, медленно приводящей его в реальный мир. Не выходя из воды, он, не раздумывая, направился вниз по течению, стараясь пройти как можно больше пути, зная, что действие противоядия скоро закончится, и ему опять предстоит сражаться за свою жизнь как с магией, так и с живыми людьми. Ясность сознания придала ему дополнительные силы, шаги становились увереннее, а дыхание ровнее. На лице появилась злобная улыбка с обезумевшими от ярости глазами. В голове начинали всплывать добрые воспоминания о бесстрашных сражениях с многочисленными врагами, где выходил из них единоличным победителем. Сладкие мысли начали затуманивать его сознание, за что он сразу жестоко поплатился, напоровшись на одну из многочисленных ловушек, ловко спрятанных опытными охотниками. Заостренный кол глубоко въелся в крепкие мышцы правой ноги бесстрашного воина, повергнув в болевой шок и приведши его на короткое время в реальный мир. Острие кость не задело, но адская боль выдавила негромкий крик, услышанный настигающими врагами. Уже через пару мгновений они мчались в ту сторону, откуда был слышен голос. Теперь воин потерял преимущество тумана, скрывавшего его в своих объятиях и не дававшего приблизиться преследователям на близкое расстояние. Вскоре над головой беглеца раздались звонкие посвистывания преследующих птиц, еще больше ухудшив его положение. Он понимал, что пернатые создания будут кружить над ним до последнего, призывая своих хозяев к месту его нахождения. Еще через какое-то время он услышал приближающихся охотников, настигавших его с каждой минутой и призывающих остальных к себе на помощь.
