Между тем, в лагерь людей погибшего Сципиона под Требией, спешно прибыл Семпроний Лонг со своими солдатами. Теперь уже единственный и единовластный консул и с ним почти вся наличная римская армия, кроме подразделений, отправленных Сципионом в Испанию и оставленных Лонгом для охраны морских берегов Италии и Сицилии. Все они нынче противостояли Ганнибалу. Сорок тысяч бойцов. В том числе восемнадцать тысяч римских граждан и двадцать тысяч латинских союзников да еще вспомогательные отряды ценоманов — единственного галльского племени, еще сохранившего верность Риму.

В Риме, где поражение при Тицине вызвало, изумление и где неудачу склонны были приписывать и неумению Сципиона, и измене галлов, приход Семпрония дал новые надежды; общественное мнение с нетерпением ожидало решительного и на этот раз победоносного сражения. Не удивительно, что и Семпроний рвался в бой, хотя у него хватило благоразумия дать своим солдатам отдых после сорокадневного перехода из Лилибея в Северную Италию. Кораблями удалось перебросить только незначительную часть войска, остальные, переправившись челночными рейсами с Сицилии на материк, топали ножками.

Из Испании половину армии спешно перебрасывали в Рим. В столице республики так же резво шел набор еще трех легионов, взамен утраченных. Из новобранцев и легионеров внутреннего резерва. Пока продолжалась эта вакханалия, Кирилл перебросил на Сардинию еще войска, в помощь к своему отряду, и полностью очистил остров от римских контингентов. Тысяча легионеров погибла, еще тысяча бежали на любых пригодных судах в сторону материка. Пока Риму было совершенно не до Сардинии.

Но реванша у Рима не получилось. Получился очередной разгром. Ганнибал отправил в засаду Магона с отрядом в тысячу всадников и тысячу пехотинцев. Затем карфагенский полководец обрушился своей сильной конницей на фланги и побил слабую римскую конницу, слонов же направил на ценноманов, чем до смерти напугал этих дремучих галлов. В конце концов, легкая пехота, лучники и балеарские пращники охватили римскую пехоту с флангов, а сзади, в тыл к легионерам, ударила засада.

Поскольку лучшие силы карфагенской армии действовали по бокам, то сложилась любопытная ситуация. В центре Семпроний с десятитысячным отрядом отборных легионеров уже прорубился сквозь ряды галлов, и внезапно понял, что это уже не победа, а поражение. Он не стал возвращаться назад, в пекло битвы, а напротив, бежал на север, в Плаценцию, которая еще держалась. Вернее Ганнибал не стал ее осаждать, чтобы не терять зря время. Так что Семпроний с сильным отрядом занял город и укрепился.

Впрочем, многие римляне, оставшиеся на поле битвы, сумели бежать, так как внезапно пошел сильный осенний дождь и конница не стала преследовать беглецов. Многие легионеры бросались в вздувшуюся от дождя Требию и погибли, другие же сумели благополучно доплыть на тот берег. Ночью, когда карфагеняне отдыхали, много римлян, никем не преследуемые, сумели перебраться через реку на плотах. Таких беглецов набралось еще тысяч восемь.

Известие о разгроме при Требии повергло Рим в неописуемое смятение. Ганнибала ждали с минуты на минуту под стенами столицы, но вместо Ганнибала появился… консул Семпроний. Явился, не запылился! Вот я какой — похвалите меня! Оставив Плаценцию, каждую минуту рискуя жизнью, он пустился к югу по равнине, усеянной вражескими конниками. Дабы доложить обо всем сенаторам самолично, чтобы разные доброхоты не могли его опорочить. Только слепая удача помогла Семпронию прибыть в Рим живым и невредимым, потому что ни обмануть неприятеля, ни ускользнуть от него на случай погони, ни вырваться силою нечего было и думать.

Хитрый Семпроний пытался поначалу скрыть от римского правительства (и тем более от народа) подлинные масштабы катастрофы. Он донес в Рим, что произошло сражение, но непогода помешала ему одержать победу. Но иголку в мешке не утаишь и правда тотчас вылезла наружу.

— Армию разобьют — это ничего, судьбы войск непостоянны, и завтра можно возвратить, что мы потеряли вчера, — пафосно оправдывался нашкодивший консул перед сенаторами.

Дескать, черт меня, дурня, попутал, но теперь я все осознал, больше не буду и хочу все отыграть назад.

— Ты обесчестил наших орлов. Какая бездеятельность! Какая низость! Этот позор ты должен искупит реками пролитой крови карфагенян! — ответил ему Луций Эмилий Павел, нынешний глава важнейшей сенатской группировки.

Вот и спустили сенаторы Семпронию все шалости на тормозах! Волк волка ведь не ест. И ворон ворону глаз не выклюет.

Римляне довольно быстро сформировали еще три своих легиона и три союзнических. Кроме того вернули из Испании десять тысяч человек, оставив там сущие крохи, фактически запертые в Таррагоне и Барселоне. Семпрония же на корабле снова отправили на север. Выправлять ситуацию.

Пока происходили вышеописанные события, Кирилл высадился на юге Корсики. Остров был гористым, строем по пересеченной местности сильно не побегаешь, так что наш молодой человек довольно успешно начал очищать и этот остров от итальянцев. Так как корсы были не совсем итальянцами, а древним народом, поселившимся здесь в незапамятные времена.

Ганнибал же делал резкие маневры, то брал мелкие туземные городки, то вторгался в Этрурию, пытаясь сподвигнуть этрусков на борьбу против Рима, то попытался разделаться с гарнизоном Плаценции, остававшимся занозой в его тылу. Ему удалось выманить римлян из города в поле, выпустив на них небольшой отряд, так сказать пожертвовать пешку. Но хитромудрые легионеры сумели опять скрыться за стенами, как только к карфагенским воинам стало прибывать подкрепление. Эта стычка окончилась ничем. Каждый потерял по шестисот пехотинцев и по триста всадников. Сам Ганнибал, полезший зачем-то в первые ряды сечи, был легко ранен.

Удачнее закончился другой поход карфагенян, против еще одного римского поселения — Виктумвии. Город сдался и был разграблен.

После этого Ганнибал ушел во владение племени лигурийцев, а солдаты Семпрония — отошли к городу Луке. Лигуры с радостью выдали на расправу Ганнибалу свою оккупационную администрацию — двух римских квесторов, Гая Фульвия и Луция Лукреция, двух военных трибунов и пятерых лиц из всаднического сословия, в своем большинстве из сыновей сенаторов. Тем самым местные племена продемонстрировали свое желание установить с Ганнибалом союзнические отношения и принять участие в его борьбе против Рима.

Очистив Корсику и частично истребив, а частично прогнав на материк двухтысячный римский контингент, базирующийся на этом острове (в основном в городе Алалии), Кирилл вернулся в Испанию. Добивать остатки римской армии. Коих здесь оставалось 6,5 тысяч бойцов. Узнав, что в Испанию возвращается их самый злобный враг- Ганнон, сын Малха, римляне пришли в ужас. Легионеры тревожно судачили:

— Клянусь Юпитером-Громовержцем! Парни, нам крышка! Ганнон «Счастливец» идет на нас!

— Ну и? Солдаты Рима ничего и никого не боятся!

— Не скажи, два легиона, что были тут первыми этот мерзкий колдун просто сжег огнем!

— Как сжег?

— Как огнедышащее чудовище!

— Брехня!

— Этот колдун еще и не на такое способен. Мы выгнали его из этих мест только за счет количества. Со всей консульской армии даже ему было не справиться. А сейчас у нас здесь ты да я. Один полный легион и две неполных когорты. Это ему на один укус!

— Хватит панику разводить. А вот слышал, что это обычный юнец!

— Ты что же считаешь что тысячелетняя тварь не может наколдовать себе молодое тело? Эта фурия стоит целой армии по деятельности своей жгучей ненависти и адской хитрости своих соображений, не отступая ни перед каким преступлением.

— Да ну тебя!

— Как знаешь! Армии нет, бежать не удастся, так как оставшиеся корабли, стоит на них дохнуть, валятся кверху брюхом, точно блохастый щенок. А он считает что все нормально!

— Мы- солдаты Рима и этим все сказано!

В нервной обстановке цейтнота римское руководство в Испании сделало большую ошибку.