– В разговорах с известными ученными, – подхватил черноглазый, вернув рассказ в верное русло, – впрочем, как и с простолюдинами, выяснили, болезнь пришла из Каффы. Ее завезли в Царьград на генуэзских кораблях. Местные жители помнили, как из Черного Моря прибывали корабли с почти мертвой командой. Все матросы, капитан, пассажиры были мертвы. А тела покрыты нарывами. Алчные жители, не совладав с соблазном, мародёрствовали. Перегружали товары из трюмов в лодки и везли на базары города. Вместе с ним и крыс. Скоро болезнь распространилась. Шерафеддин ибн Хаджи Ильяс – уважаемый врачеватель с которым нам давилось встретится, только не смейтесь, утверждает, что болезнь распространяют блохи. От грызунов людям. Грязь способствует …

– Так ли иначе, мы отправились в Каффу, – заговорил Артур. – Рассказы жителей Константинополя подтвердились. Хан Джанибек, больше ста лет назад поссорился с генуэзцами. Решил разграбить город свободных торговцев. Но осада закончилась ничем. Войско хана съедал мор. Безжалостно и быстро. Поняв, что воинов для осады все меньше и меньше, Джанибек решил катапультами забрасывать тела умерших через непреступные стены крепости. Смерть не знает веры, расы, богатства. В итоге грабить было некого и некому.

– Сам Джанибек умер от Черной Смерти через несколько лет, – вставил Гайтан.

– Несмотря на опасность, пришлось перезимовав в крымской крепости. Летом турки осаждали город. Да и крымский хан был изменчив в своей дружбе с генуэзцами. Весной, мы караваном двинулись дальше на восток. Поиск вел нас в Сарай – столицу Золотой Орды. Хоть полвека назад город и был разорен Тимуром, мы надеялись найти кого-нибудь кто смог бы указать нам направления поиска. Но ничего кроме войны и крови мы в тех краях не нашли. Ордынцы враждовали между собой, и никаких свидетельств о минувшем море мы не нашли. Возвращаться во Францию ни с чем – величайший позор, который никто из нас не пережил бы. Вторую зиму одиссеи не пережил наш товарищ, Андре Пети, сын Луи, самый немолодой из нас. Лихорадка одолела его. Я сам чуть не отдал богу душу. Спасся отваром из собачатины. Прости Господь мои прегрешения.

– Та зима оказалась самой тяжелой. Мы жили в чистом поле, ночуя в худеньких лачугах, сколоченных на скорую руку из обозов и телег. Ходили слухи что хан Мегли собрался войной на своего единоверца, хана Ахмада. Из-за этого никто из прибывших с крымских земель, не был принят в ордынских селениях. Нас спас случай. Поздней весной в купеческий лагерь прибыли несколько всадников. Одна из жен хана никак не могла разродиться. Узнав, что под стенами города приютились трое иноземных врачевателей, Ахмад послал за нами. Наш товарищ, Густав Дюнкер, сын Анре, спас и мать, и дитя. В благодарность, хан предоставил нам небольшой отряд для дальнейших поисков. Взамен оставил при себе Густава. Тем же летом мы вышли на берег Сарайского моря. Местные рыбаки рассказали, мор пришел с востока. Отцы их отцов помнят, как из степей, черными ордами на поселения хлынули армии диких грызунов: тушканов, сурков, пищух, полевых мышей и прочих тварей, живущих, обычно, подальше от людей.

– Значит, – заметил Гайтан, – Шерафеддин ибн Хаджи все-таки прав. Чума пришла от грызунов.

– Я не спорю, милый друг, – согласился Дье, – я хочу знать, откуда мор взялся у полевой живности? Только не смешите меня. Не говорите, что во всем виноваты блохи.

Яков понял, между друзьями идет давнишний ученный спор. Вмешиваться в него не стоило. Вот если дело дойдет до драки, Арник был совсем не против. Вино разогрело кровь, но не согрело тело. А заодно отогнать сон.

– Чем вам блохи не нравятся? – не сдавался темноглазый. – Разве чумной ветер, миазмы, – мужчина зло хохотнул, – лучше?

– Полноте, – примиряюще сказал светловолосый. – Оставим наш спор для профессорской кафедры.

– Согласен, – мужчины пожали друг другу руки. – Как бы оно не было, Черная Смерть родилась восточнее, в пустыне за морем.

– Мы отправились в путь. Дикие степи простирались на сотни дней пути. Бывало, мы месяцами не встречали никого из туземцев. Благо, отряд наш был из многоопытных ордынских воинов. Уж они знают толк в кочевой жизни. В пути мы подробно расспрашивали у редких путников о страшном море. Но большинство из них ничего не слышали. Видать три сменившихся поколения стерли бедствие из народной памяти.

Артур замолчал. Пока он отпивал вино, продолжил его товарищ.

– К весне мы достигли границ бескрайней Золотой Орды. Следы вели в государство Тимуридов, где много лет шла междоусобная борьба. Войны, сопровождающие нас, отказались переправляться через реку Сейхун. И нам не советовали.

– К тому времени, прости Господь, – Артур перекрестился, – мы потеряли всякую веру в наше начинания. Сомнения съедали ее. Лицезря своими глазами насколько в этих краях огромны расстояния, насколько малонаселены эти земли, сама мысль о том, что болезнь могла перекинутся через горы и степи, казалась абсурдом.

Мирное стрекотание, далекий лай собак, неспешный рассказ иноземных пилигримов навеяло на Якова сон. Он из последних сил держался чтобы не провалиться в бездну. В конце концов, две бессонные ночи куда сильнее любопытства. Мужчина приподнялся. Отпил совсем уж остывшего вина. Хмеля не хотелось. Но в походах куда безопасней пить вино, чем воду. Случалось, что некоторые воины, отпив воды, заканчивали свои поход в кустах, под общий смех товарищей.

– В один из осенних дней, – продолжал ученный, – когда мы ждали пока от дождей просохнут дороги …

– В тех местах почва чрезмерно глиняная, – пояснил коллега. – После двухдневного дождя, месяц ждут чтобы отправится в путь. Грязь липкая, и уже через час копыта лошадей и оси телег становятся неподъемными.

– Мой дорогой друг, это не так важно.

– Вы правы. Важно то, что в том поселении, на берегах Сейхуна, нам повстречался старец. Мужчина помнил набеги Тамерлана. Помнил жестокость воинов. В его рассказах прозвучала фраза о том, что, дав этому зверю родится, человеческий род навлек на себя проклятие. Первые больные, покрытые ужасными язвами, бесновато орущих и кидающиеся на прохожих, появились в год его, Тимура, рождения. Мы стали расспрашивать деда. Оказалось, еще ребенком он слышал множество историй про белых шаманов. Зло, с рождения оберегающее Тамерлана, оказалось сильнее любой магии. Хоть великий эмир и считался мусульманином, но верил он только в дьявола.

– Шайтана, – подтвердил товарищ.

– Старец рассказал, еще отец его отца помнил шаманов, которые по бараньей лопатке, напророчили большую беду. Но все же зло выбрало себе сосуд. Сделало будущего правителя железным и, Черный дракон наполнил его ядом. Белые шаманы пытались избавить род людской от приближающейся напасти. И магией, и заговором. Даже подговорили брата убить посланника ада, пока тот мал и слаб. Но зло оказалось сильнее.

– Решающая битва случилась у Горячего Озера. Дед рассказал, что раненный у входа в ад дракон, извергся черной чернотой. Но и шаманов вынудили отступили на север. Все что оказалось поблизости от той великой битвы, звери, птицы, люди, все прониклось болезнью. Полчища черных крыс двинулись на запад. Караваны купцов на восток. Птицы на юг. Только север остался под защитой шаманов.

– В битвах между добром и злом не бывает победителей, – с грустью сказал пилигрим. – Тамерлан, железный хромец, вырос. Стал самым могущественным на земле правителем …

– Вы опять отбились от сути, мой друг. Мы выяснили, Горячее Озеро находится на востоке, всего лишь в сорока днях пути, от того поселения, где мы услышали эту легенду.

– Но темник воинов был непреклонен. Сказал, это верная смерть вторгаться в те земли. Обещал лишь дождаться идущего в те края каравана и передать нас уважаемому купцу.

– К Горячему Озеру, мало кто ходил. А из-за непрекращающихся распрей, караваны обходили Тимуридовы земли югом.

– Прождали всю зиму, но в те земли никто так и не пошел. Деваться некуда. Пришлось вернутся в Сарай. Надеялись летом, с божьей помощью, преодолеть Кавказский хребет и попасть в Персию. Оттуда в Китай. Может быть, надеялись мы, удастся добраться до Горячего Озера с востока.