— Значит…

— Значит ждали, — торопливо подхватил Колесников.

В дверь постучали. Вошли три женщины — соседки Зобина по столу. Капитан, извинившись, попросил двоих из них выйти. Хотелось опросить каждую в отдельности.

Все трое единодушно утверждали, что левая рука Зобина на ужине была в полном порядке. Помнили они это хорошо, потому что на этой руке у него был красивый золотой перстень, которым они любовались. Никакой опухоли не видели. Женщина, обнаружившая Зобина, вспомнила, что вроде слышала в отдалении звук автомобильного мотора. Впрочем, она не была в этом уверена. Может, показалось со страха.

— Не помните, в какой стороне вам послышался шум мотора?

— В этой, — с готовностью ответила женщина, показывая рукой на север. — В другой стороне тупик — дальше дороги нет.

— Не знаете, был ваш сосед до этого у источника или нет?

— Как же… — Женщина замялась. — Вы знаете, он показался мне интересным мужчиной, и я…

— Кое-что заметили… Это вы хотите сказать?

— Совершенно верно. Он спускался туда после завтрака, потом после обеда.

— А после ужина — сразу или позже?

— Не знаю, я пошла в кино.

— И долго он там сидел?

— Может, по часу, а может, и по два. Не знаю точно… У меня процедуры.

— Оттуда вы видели его?

— С террасы столовой. Оттуда удобно смотреть вниз.

— И хорошо видно?

— Конечно. Здесь же близко. Мне кажется…

— Что? — живо спросил Замятин.

— Скала там у источника, понимаете. С той стороны скалы есть естественная ниша и там можно спрятаться.

— Больше ничего не заметили…

— Наталья Антоновна, — подсказала Замятину женщина.

— Наталья Антоновна, — как эхо повторил он.

— Нет, ничего больше.

— И на том спасибо.

— Пожалуйста. Подумать только — такой симпатичный мужчина!

Другие соседки по столу ничего нового не добавили. Пришла диетсестра. Она перечислила всех, кто был в кино. Кроме Зобина присутствовали все. Это диетсестра помнит отлично. Санаторий у них небольшой. Больных с Зобиным сейчас 61 и 15 человек обслуживающего персонала. Билетов она продала 74, включая и себя. Да и в лицо она помнит — были все за исключением Зобина и официантки, которая заболела и уехала утром сразу же после завтрака. Зобина нашли минуты через две после окончания сеанса. Наталья Антоновна обычно сразу спускалась к источнику. Зобина диетсестра видела только утром, когда определяла ему место за столом. Ничего в нем особенного не заметила. Это все, что она может сказать.

— Из карманов у него ничего не пропало? — спросил капитан.

— Нет, все на месте. Все ценное у него в чемодане, а чемодан в полном порядке, — ответил лейтенант.

— Товарищ капитан! — подал голос сержант. — Меня вот что удивляет… Собака у источника следа не взяла. А ведь там и пострадавший был, и эта женщина, и другие, наверное.

— А что здесь удивительного? — отозвался эксперт. — Площадка обработана химическим порошком, убивающим все запахи. Я уже провел анализ почвы.

— Вот именно, — еще более оживился сержант, — значит, все подготовили заранее, спланировали.

— Ты хочешь сказать, что его ждали?

— Так получается. Даже порошок подготовили.

— Да, но ведь Зобин случайно оказался у источника.

— Вот что, лейтенант, — немного подумав, сказал Замятин, — бери с собой Волина и отправляйтесь в управление. Сегодня же отправь запросы на всех больных, лечащихся в санатории. Завтра утром заскочи в Курортное управление и покопайся в личных делах работников санатория. А мы с Николаем пока остаемся здесь. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Вот еще что, обратите внимание на дорогу. Засеките, сколько времени потребуется вам для того, чтобы добраться отсюда до города. Жмите там, где можно, на всю железку. Если здесь был гость, то у него были основания торопиться.

Колесников и Волин уехали. Эксперт улегся на диван и сразу уснул. Капитан долго листал паспорта больных, тщетно выискивая зацепку, заслуживающую внимания. Только под утро он забылся непрочным сном.

Разбудил его стук в дверь. Пришел врач.

— Товарищ капитан. Пострадавший чувствует себя лучше и, если хотите, то можете поговорить с ним более обстоятельно.

Замятин тщательно выбрился, ополоснул лицо ледяной водой. Эксперта в комнате не было. Зобин, в самом деле, выглядел бодрее. Теперь он уже поверил, что останется в живых и повеселел.

Капитан попросил снять повязку с его руки. На пальце Зобина блеснул золотой перстень.

— Какой, вы говорите, палец был опухшим?

— Безымянный, — коротко бросил врач.

— Уж не из-за этого ли перстня началась вся история?

Зобин пошевелил пальцем и поморщился.

— Больно?

— Да.

— Давно болит?

— Вчера ничего не было.

— Интересно. Смотрите, Георгий Максимович, кожа рядом с перстнем натерта. Похоже на то, что перстень хотели снять.

Врач нагнулся, внимательно присмотрелся к пальцу.

— Да, действительно. Вчера в горячке я как-то не обратил внимания. Кожа не только натерта, но кое-где и содрана.

— Странно! Неужели из-за этой чепухи весь сыр-бор? Откуда он у вас?

— С войны, — с придыханием ответил Зобин. Говорить ему еще было трудно. — Нашел… На дороге… В пыли… Под Ригой.

Зобин совсем утомился. Продолжать допрос было нельзя.

Капитан спустился к источнику, обошел вокруг скалу. С противоположной от источника стороны в скале зияла ниша. При дневном свете капитан не увидел здесь ничего нового. Эксперт кружил вокруг источника, внимательно присматриваясь к земле.

— Ничего? — спросил его капитан.

— Почти ничего.

— В каком смысле?

— Следы машины есть за километр отсюда. «Волга» стояла. Протекторы новые, с иголочки, и ни капли масла на грунте.

— А дождь?

— Под скалой стояла. Сухо там. Причем слой пыли, поэтому и остались следы от протекторов.

— Человек ничего не оставил?

— Нет. Прямо с машины сходил на дорогу, а здесь следы не держатся. Камень. Дунет ветерок и — чисто.

— Может, давно стояла машина?

— Да нет, совсем свежие отпечатки. Снял их на всякий случай. И вот еще: на скале в верхней части, на потолке, удалось обнаружить следы краски. Видимо машина, либо въезжая под скалу, либо выезжая из-под нее, чиркнула крышей об острый выступ. Значит, на крыше машины должна быть продольная царапина.

— Какого цвета краска?

— Краска новая, цвета морской волны.

Эксперт показал место, где стояла машина. Скала здесь нависала над дорогой, образуя внизу своеобразный тоннель, похожий скорее на щель. В щели этой как раз и стояла неизвестная машина.

— Зачем он загнал ее сюда? Дорога же безлюдная.

— На всякий случай. Причем, предварительно развернул ее вот на этой площадке. — Эксперт показал пальцем на маленький пятачок чуть ниже щели. — Заезжал задним ходом. Хороший, видно, водитель. Здесь не каждый сумеет развернуться, да еще в темноте.

— Черт возьми! — огорченно воскликнул капитан. — Нужно же, а! Забыл сказать Колесникову, чтобы он навел справки на посту ГАИ. Там внизу есть такой пост.

«Волги» цвета морской волны никто в санатории не видел. И вообще осенью и зимой на легковых машинах сюда приезжают редко. Сами же работники санатория пользуются только санаторным автобусом, который делает два рейса в день: утром увозит тех, у кого заканчивается срок путевки, вечером привозит новых. Вчера вечернего рейса не было.

Часам к 11 подъехал Колесников. На часть запросов уже получены ответы. Ничего подозрительного.

— Все правильно, — подытожил свои ночные размышления Замятин. — Заметил, где стоит последний пост ГАИ?

— У развилки. Они еще спросили, чего я мотаюсь туда-сюда.

— И что?

— Спросил, не видели ли они вчера вечером машину, которая сворачивала к санаторию. Но вчера дежурил другой инспектор.

— Поехали домой, — заторопился капитан. — Нужно уточнить в отношении «Волги» и как можно скорее. Тебя, Николай, попрошу, — обратился он к эксперту, — осмотреть перстень Зобина, а если можно, то и снять.