Именно то, что я не беру у матери и Глеба деньги, позволяет мне сейчас так себя вести с Давидом и другими заказчиками, которых она мне находит.

В одном Ромка прав: ради него я готова потерпеть все неудобства и даже работать с этим «экземпляром», тем более, что других вариантов сейчас всё равно нет, а брат вряд ли надумал окольцевать себя только для того, чтобы вернуть меня в страну.

Они тут не причём.

И оба светятся от счастья.

Ну и как я могла отказать в помощи и не остаться на свадьбу самого родного мне человека?

Правильно.

Алина Зайцева — тот ещё альтруист.

— Я бы хотела поговорить с вашим прорабом. — Всё ещё пытаюсь вести нормальный рабочий разговор с Давидом.

— Он сейчас занят другими делами. — Отвечает просто. — Завтра я спрошу у него, когда он сможет выделить время.

— Вы издеваетесь? — Снова начинаю злиться. — В ваших же интересах, чтобы работа была закончена, как можно скорее.

— Я, как раз, никуда не спешу. Особенно в случае с тобой. — Снова переводит тему. — Ты похожа на подростка. Никак не перебесишься…

— Давид… — Выдыхаю через нос, чтобы успокоиться. — Я вам ясно дала понять, что мне не интересны все эти игры. В Марселе меня ждёт молодой человек, с которым нас связывают длительные отношения. Я намерена закончить этот проект и вернуться к нему.

Может так будет понятней?

Что ещё нужно вдолбить этому индюку, чтобы он перестал так сально на меня смотреть?

— Ты не сказала, что любишь его. Это ещё раз подтверждает, что у меня есть огромные шансы. — Он снова расцветает в улыбке и откидывается вальяжно, раскинув руки.

Мне даже открытая беседка кажется замкнутым пространством.

Это просто смешно.

— Сообщите мне, когда ваш прораб освободится. И давайте закроем эту тему.

Я поднимаюсь и покидаю беседку, в которой мы утверждали окончательный вариант фонтана.

Настроение ниже плинтуса. Учитывая то, что мне придётся ехать к матери.

Нет ничего прискорбнее того факта, что нам придётся видеться каждый день на её территории в течение нескольких месяцев.

Нет, при желании-то можно найти массу других вариантов. Например, переехать к Давиду, они же все этого только и ждут.

Ненавижу быть привязанной.

Серж по телефону натянуто рассказывает, как проводит время без меня.

Мы даже не друзья с ним. Так… временные любовники. Вроде и не обязаны друг другу ничем, но и расходиться не спешим. И это впервые, когда он так болезненно переживает мой отъезд. Зная мою натуру, никогда раньше не устраивал истерик или выяснений, несмотря на свой темперамент.

Мы можем не сходиться во многом, но одно непоколебимо с момента нашего знакомства: он всегда ждёт, а я всегда возвращаюсь. Такие вот «лёгкие отношения».

Сейчас я чувствую в его словах холод и обиду, а мне абсолютно не хочется что-то выяснять и доказывать.

И видимо, Макс всё же настраивает его против меня, раз за несколько дней Серж не остыл, а продолжает гнуть линию «несчастной брошенки».

— Послушай, дорогой, — Обращаюсь я к нему как можно мягче. Странно, что в нашей паре, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, я ощущаю себя старшей. — Мне придётся остаться тут до сентября. Если хочешь, ты можешь прилететь ко мне, когда освободишься…

— Что это значит? — Его голос не сулит ничего хорошего. — Ты хочешь остаться там, да?

— Мой брат готовится к свадьбе. Я согласилась ему помочь. Пока буду здесь, закончу проект.

— Мы же планировали поездку. Неужели ты не можешь ненадолго оторваться от своих родственников и поехать со мной? Это важно для меня, ты прекрасно знаешь.

— Знаю, Серж. Прости.

Он бормочет что-то на французском, скорее всего ругательства.

— Мы можем поехать после Ромкиной свадьбы, в сентябре.

— Нет, не можем.

— Почему?

— Мы планировали это заранее. Я перенёс все свои дела, подстраиваясь под твой нестабильный режим. Мы обсудили всё, и теперь ты просто говоришь, что остаёшься в России? Я раздавлен, Алина. Твоим эгоизмом и безразличием.

— Не надо так. Мне не всё равно. Мы бы сейчас не говорили об этом, будь я эгоисткой.

— Позвони мне, когда решишь изменить своё решение.

Он кладёт трубку.

Эти выяснения отношений совсем не идут мне на пользу.

Паникёр внутри меня судорожно соображает, куда я могу податься, если вдруг Серж заартачится и обидится настолько, что наше общение прекратится.

Я ведь фактически живу у него. И не хочу оставаться на родине.

Ладно…

Я придумаю что-нибудь, в любом случае.

В конце концов, Камбоджу ведь никто не отменял…

Давид присылает сообщение с пожеланием сладких снов.

Банальней ничего и придумать нельзя.

Я зарываюсь лицом в подушку и вдруг понимаю, кого он так напоминает своими выкрутасами.

Только не вспоминать про него…

Только не сейчас…

И без того тошно.

Уйди из моих мыслей, Выскочка!

Видишь, хреново мне, не добивай ещё и воспоминаниями.

Мне тут и наяву хватает приключений…

На самом деле, я ни на минуту не забываю о нём.

Когда леплю из глины или подшиваю наволочку… Всегда Дима в моих мыслях: то с придыханием вспоминаю о том, как же по-собственнически горячо он управлялся с моим телом, то проклинаю «на чём свет стоит», за разбитые надежды и собственное беспросветно несчастливое будущее.

Потому что без него.

Как бы я не пыталась отвлечь и загрузить себя работой, этот номер не проходит. Я всё равно чувствую пустоту внутри, будто от меня живёт только оболочка. Робот, у которого сбилась программа.

Сейчас уже, по истечению времени, боль постепенно притупилась, стала не такой явной и раздирающей. Только она никуда не ушла. Я всё так же вижу его глаза во сне, по-прежнему скучаю и не понимаю, как всё могло закончиться так нелепо…

Даже несмотря на то, что я струсила и убежала, приди он на следующий день или хотя бы позвони, мы могли бы попробовать снова, может тогда я научилась бы испытывать от старого, как мир, процесса удовольствие и не была такой бесчувственной, как сейчас.

У меня с этим проблемы.

После того, как Крючковский уехал, мы начали встречаться с Ваней. Может, мне нужно было занять себя кем-то, чтобы не думать о том, что он попросту меня бросил, после того, как воспользовался.

Корзун мог бы стать идеальным парнем для меня, если бы не одно «но»: я его не любила.

Мы много гуляли, разговаривали, ходили к нему и, конечно, занимались сексом. Собственно из-за него мы и расстались: Ваня просто не смог смириться с тем, что я ничего не чувствую. Он прикладывал неимоверные усилия, чтобы растормошить меня и пытался изо всех сил доставить мне удовольствие, но всё тщетно. Это продлилось месяца три, потом он сказал, что больше так не может, и я приняла важное для себя решение.

Бросить институт оказалось легче, чем мне это представлялось раньше. Ни грамма сожаления о содеянном до сих пор. Я решила: если мне не суждено быть счастливой в личном, так хоть заниматься буду тем, чем нравится. Познакомилась с Максом в чате, и когда он пригласил к себе во Францию, незамедлительно собрала вещи. Мама была в бешенстве. А я заняла у Ромки денег, и под его сочувствующий взгляд улетела в новую жизнь.

Я рассказала брату о неудачном походе к Выскочке. И о том, что лишилась девственности. По наивности своей думала, что, как в книжках дешёвых, он, воодушевлённый яростью и оскорблёнными братскими чувствами, побежит бить морду несчастному Крючковскому, но нет. Ромка сосредоточенно выслушал мой сбивчивый рассказ и выдал свой вердикт:

— Аль, ты вроде умная девка, но, оказывается, немножко — дура… Я его, как мужик понимаю, и не будь ты моей сестрой, даже поржал бы над ситуацией. Не делай из того, что случилось трагедию. В жизни так бывает: не всё происходит так, как задумано или хочется. Видимо, парня клинануло на тебе. Вам бы поговорить не мешало, только вряд ли он теперь захочет.