– Стой! Кто идёт? – неожиданно послышалось из-за кустов впереди.

– Это я, Джон! – ответил Интернет.

Из зарослей неторопливо вышел невысокий парень лет двадцати пяти. На нём была выцветшая телогрейка, надетая прямо на голое тело, и основательно истёртые жизнью кожаные штаны, заправленные в короткие резиновые сапоги. Его лицо покрывала многодневная щетина, уже почти готовая перейти в полноценную бороду. Длинные, до плеч, тёмные волосы развевались на ветру. В руках у него был охотничий обрез.

– Джон Леннон, – уточнил парень.

– Извини, никак не могу запомнить твою фамилию.

– Никакая это не фамилия! – обиделся парень. – Меня зовут так – Джон Леннон. Это имя такое. Запомнить трудно, что ли?

– С кем это ты там разговариваешь? – послышался из-за кустов второй голос.

– Да Интернет со Свалки с чуваком каким-то припёрся, – отозвался Джон Леннон, чуть повернув голову в сторону кустов.

Оттуда с важным видом вышел ещё один парень – худощавый, невысокий, тоже примерно такого же возраста, как и Джон Леннон или, может быть, чуть постарше. Хотя одет он был практически так же: телогрейка на голое тело, кожаные штаны и резиновые сапоги, но, в отличие от Джона Леннона, его глаза были скрыты за непроницаемыми солнцезащитными очками с круглыми линзами. И где только он их умудрился достать? Ружья при нём не было, но в правой руке он ловко поигрывал армейским пистолетом.

– Это Майкл Джексон. Он тут главный, – представил Интернет второго парня Хорну.

Хорн вежливо кивнул в ответ.

– Сегодня с утра со Свалки в нашу сторону уже проходил мудакер какой-то, – сообщил как бы между прочим Майкл Джексон. – Ваш, что ли?

– А он не сказал, как его зовут? – спросил Хорн.

– Не-а, – мотнул головой Майкл Джексон, одновременно крутанув пистолетом. – Промычал что-то и дальше поплёлся как ни в чём не бывало. Не в настроении, видимо, был. Я так понял, что он то ли с бодуна, то ли не выспался. А может, и то и другое.

– Как он выглядел? – спросил Интернет.

– В промасленной фуфайке, ватных штанах и кирзовых сапогах. Косматый весь, нестриженый. Словно в лесу живёт.

– Фрол! Чёрт бы его побрал! – воскликнул Хорн. – А куда он пошёл?

– Во-он туда. В сторону Дороги, – махнул рукой Майкл Джексон.

– Что он там забыл? – пробурчал Интернет.

– Не знаю, – пожал плечами Майкл Джексон. – Лично я бы туда соваться никому не советовал. Там ведь Красные Мухи! Дорогу-то они контролируют! Да и не только её. Их территория тянется почти до самого Города! Если бы не мы с нашими блокпостами, они бы и к вам на Свалку наверняка добрались.

– Так он что, к Красным Мухам подался, что ли? – удивился Интернет.

– Похоже на то, – вставил Джон Леннон. – В той стороне, куда ни пойдёшь, всё равно рано или поздно на них нарвёшься. Мимо пройти никак не получится.

– А вы куда идёте? По делу какому или просто так гуляете? – спросил Майкл Джексон.

– Что за вопрос! По делу, конечно! – недовольно ответил Интернет и незаметно подмигнул Хорну. – Я, как обычно, к своим чувакам. А Хорн идёт в горы.

– В горы?!

– Человека одного нужно отыскать. Он в горах живёт, – со вздохом произнёс Хорн.

– Понятно. Нужно так нужно! Я что, против? – пожал плечами Майкл Джексон. И, взглянув на Джона Леннона, с напускной значительностью в голосе добавил: – Ну ладно, не будем вас задерживать. У нас со Свалкой отношения дружественные. Поэтому пропустим вас без проблем.

– Спасибо! – сказал Интернет и повернулся к Хорну. – Ну что? Мне направо, а тебе нужно прямо по главной дороге, если ты в горы хочешь.

– Погоди! – обратился Майкл Джексон к Хорну. – Если ты в горы направляешься, то тебе придётся сначала до нашего восточного блокпоста дойти. А это почти десять километров! Можно, конечно, и пешком, но Брат Наум может тебя подбросить. Он с утра приезжал к нам по своим делам и сейчас как раз собирается обратно ехать.

– Было бы здорово! – обрадовался Хорн.

– Пошли, я тебя к нему отведу, – предложил Майкл Джексон.

Хорн попрощался с Интернетом и направился вслед за Майклом Джексоном. Обойдя кусты, они приблизились к ветхому сооружению, которое раньше, наверное, было домом, но сейчас больше смахивало на полуразвалившийся сарай. Собственно, тут и располагался их так называемый блокпост. Напротив этого сарая стояла лошадь грязно-рыжеватой масти, запряжённая в старую телегу, возле которой суетливо копошился весьма хмурого вида человек. Лошадь была худая и какая-то вся облезлая, словно её моль поела, но держалась на ногах вроде бы уверенно. Когда Хорн и Майкл Джексон подошли к сараю, лошадь фыркнула и боязливо задёргала ушами, а человек возле телеги выпрямился и ещё больше нахмурился.

– Брат Наум! – крикнул на ходу Майкл Джексон и помахал ему рукой: мол, всё в порядке. – Ты ещё не уехал? Не бойся, это Хорн! Он со Свалки пришёл. Не подбросишь его до восточного блокпоста?

Брат Наум глубоко задумался на минуту и неуверенно кивнул в ответ.

– Нет, ещё не уехал. Я как раз тебя ждал, – медленно и как бы нехотя выговорил он. – Отчего бы и не подбросить? Подброшу, коли очень надо. – Он тяжело посмотрел на Хорна и со вздохом добавил: – Чего стоишь-то? Залезай!

Хорн без лишних слов забрался на телегу. Не хотелось раздражать человека. Видно же, что этот Брат Наум явно не в духе. Скажешь невзначай чего-нибудь не то, а он возьмёт, да и передумает! Придётся тогда пешком идти!

Брат Наум ещё раз на прощание кивнул Майклу Джексону и грузно уселся в передней части телеги.

– Н-но! П-шла, родимая! – зычно выкрикнул он и дёрнул за поводья.

Лошадь сначала нервно встрепенулась, но затем быстро успокоилась и побежала лёгкой трусцой.

Ехали довольно долго, и за всё это время Брат Наум не обмолвился с Хорном ни единым словом. Он явно не был расположен к беседе. По всему было видно, что ему гораздо проще и приятней общаться со своей лошадью, чем с людьми, тем более с незнакомыми. С лошадью он разговаривал, не переставая, всю дорогу. Обращался он к ней, почти как к равной себе, и называл её почему-то Мариной. Чаще всего он её нахваливал, но иногда и легонько журил, если ему казалось, что она что-то делает не так. Брат Наум то и дело терпеливо объяснял ей, куда повернуть, с какой скоростью бежать, почему здесь не надо смотреть по сторонам или, наоборот, почему именно здесь нужно во все глаза смотреть по сторонам.

Хорн поначалу вслушивался в болтовню Брата Наума, но вскоре это ему наскучило, и он стал просто осматривать местность, по которой они проезжали. Ведь он никогда ещё не был в Карьере! Хотя, по правде говоря, смотреть-то особо было и не на что. Очевидно, что здесь раньше, до Катастрофы, располагался небольшой посёлок или, может быть, даже городок. Но сейчас от него мало что сохранилось. Одни развалины. От некоторых зданий вообще остались только кучки полурассыпавшихся бетонных блоков. Всё это основательно поросло диким бурьяном, который давно уже завоевал всю территорию бывшего городка. Однако во многих местах дружно поднялись и стройные ряды молодых деревьев. Сейчас деревья уже готовились к зиме, поэтому вся листва на них пожелтела, а у некоторых – покраснела. «Да… – грустно подумал Хорн. – Пройдёт ещё каких-нибудь полвека – и от этого городка не останется и следа».

Впрочем, дорогу, по которой они ехали, по-видимому, регулярно чистили. Вдоль дороги беспорядочно валялись старые брёвна, многочисленные сухие ветки, бетонные блоки, остатки ржавых металлических конструкций и просто кучи мусора. Сама же дорога была относительно чистой, если не считать сухих листьев и мелких палок.

Почти сразу же слева по курсу на горизонте из-за тумана показалась длинная столовая гора явно искусственного происхождения. Похоже, что в той стороне как раз и располагался этот самый Карьер. Когда они приблизились к горе, дорога завернула направо, и теперь впереди, далеко-далеко на горизонте, на пределе видимости, появились настоящие горы, вершины которых уже успели покрыться снегом. Пока Хорн любовался этой завораживающей картиной, Брат Наум повернул направо в объезд Карьера. Справа от дороги оказалась какая-то мутная серо-зелёная равнина, затянутая клочковатым туманом. То ли болото, то ли заросший бурьяном и молодыми деревцами луг. За этой равниной возвышались холмы, покрытые густым лесом, а за ними уже выглядывали далёкие снежные вершины. Сразу слева от дороги в этом месте начиналось подножье той самой столовой горы из насыпного щебня.