Помечая меня. Заявляя на меня права.

— Заработай это, — я запускаю свободную руку в корни ее кудрей, отталкивая ее присосавшиеся губы от моей шеи, чтобы она могла посмотреть на меня. — Возьми нож в моем кармане. Заставь себя истекать кровью, пока я заставляю тебя кончать.

Ее глаза блестят, остекленевшие от желания, как будто она ввела в свой организм какой-то развратный наркотик и теперь под кайфом. Я провожу пальцем по ее щели, дразня ее вход средним пальцем.

Рука Лиры двигается, пока не погружается в мой карман, ее маленькие пальцы обхватывают лезвие ножа. Когда она вытаскивает его, держа между нами, я проникаю в нее.

Она вскрикивает от удовольствия, выгибаясь дугой, ее зубы держат в плену нижнюю губу, а ее теплые внутренние стенки сжимаются вокруг моего пальца. Боже, какая же она тугая. Это должно быть незаконно, чтобы один человек чувствовал себя так хорошо.

Используя все возможности контроля, которые у меня остались, когда дело касается маленькой мисс Смерть, я остаюсь неподвижным, ожидая ее следующего движения. Я хочу, чтобы она показала мне, как сильно она жаждет меня, на что она готова пойти, чтобы обладать мной.

— Давай, любимая, — мурлычу я, проводя большим пальцем по чувствительному узлу между ее бедер. — Проливай кровь за меня.

Не боясь, подстегиваемая похотью, она щелкает лезвием. Держа его в правой руке и глядя мне прямо в глаза, она проводит им по левой ладони, не отрывая от меня взгляда, пока рассекает кожу.

На ее ладони собирается пунцовая лужа, и мой палец проникает в нее еще глубже. Я неторопливо провожу пальцем по ее тугой дырочке, проталкиваясь внутрь и выходя из нее мучительно медленными движениями.

Она поднимает руку, поднося ее к моему рту. Желание застывает в моем нутре, мой член пульсирует, когда я подношу свой рот к ее ладони. Выпивая ее кровь, я чувствую вкус металлической жидкости, заполняющей мой рот, прежде чем она проникает в горло.

Она стекает по моему подбородку, теплая, капает на грудь.

Мой большой палец продолжает двигаться по кругу, вызывая громкое хныканье из глубины горла Лиры. Ее киска течет в мою руку, что значительно облегчает добавление еще одного пальца, заставляя ее стенки растягиваться вокруг меня.

Я провожу языком по бороздкам на ее ладони, прежде чем отстранить свой рот. Ее глаза расширяются, и она засовывает нож обратно в мой карман, прежде чем прижаться своими губами к моим. Ее ногти впиваются в мои плечи, и я стону ей в рот.

Мы поглощаем друг друга в беспорядочной, хаотичной манере, которую никак нельзя назвать мягкой. Это всепоглощающая, безразличная техника, просто отчаянные попытки коснуться и поцеловать каждый сантиметр открытой кожи.

Скорость движения моей руки увеличивается, достигая той скрытой точки, которая посылает ее за грань. Проходит еще несколько небрежных толчков, и она заливает смазкой все мои пальцы, сужается вокруг меня и стонет так громко, что я чувствую вибрацию на своем языке.

Я отстраняюсь от нее и смотрю на ее красные губы, мой лоб опускается на ее лоб.

— Хорошая, блядь, девочка.

Она задыхается, легкие наливаются кровью, а тело содрогается от оргазма. Я предпочитаю, чтобы она была такой же грязной, с похотью в чертах лица, задыхающейся и похотливой, отчаянно жаждущей разрядки, которую могу дать ей только я.

Рука Лиры двигается, кончик ее пальца проводит по моей коже. Когда я смотрю вниз, я вижу, что она рисует сердечки кровью, которая капает из ее вен.

Крошечные кровавые сердечки.

Они соединяются и стекают по моей груди, высыхая неаккуратными мазками.

Она покрывает меня ими. Помечая мою кожу доказательствами своей одержимости.

И я позволяю ей это, потому что я пьян.

Пью кровь девушки, которая намерена любить меня, пока это не убьет ее.

До самой могилы. Это то, чем мы являемся, всегда были. Такого рода связь, которая началась в смерти и будет длиться далеко за ее пределами.

Такое мрачное, болезненное признание в любви.

Очень похоже на Лиру.

— Часть меня всегда будет внутри тебя, — настаивает она, прижимаясь поцелуем к моей коже прямо в центре грудины.

Мой разум кричит: — Ты была во мне задолго до этого момента, дорогая.

Но мой рот остается закрытым, закрытым и не позволяющим произносить эти мысли вслух.

Вместо этого я решаю поцеловать ее снова, потому что не знаю, как объяснить то, что происходит сейчас внутри меня. Мы превращаемся в похотливый танец неуклюжих поцелуев, когда я веду ее спиной вперед к одному из столов. Наши тела сталкиваются на краю, опрокидывая бутылки и ручки.

Я убираю свой рот от ее рта и кручу ее так, чтобы повалить на ровную поверхность лицом вниз, прижавшись щекой к ряду моих фотографий. Платье, которое она выбрала сегодня, поразительное, обтягивает ее во всех местах, где должно, и нравится ей со всех сторон, так что жаль, что я должен его испортить.

Мой жадный палец хватается за низ декольте, разрывая материал, пока я не слышу удовлетворенный щелчок пуговиц, рассыпающихся по полу. Я обнажаю километры гладкой, бледной кожи на ее спине.

— Мне нравилось оно, — бормочет она, глядя на меня через плечо.

Я быстро опускаю поцелуй на середину ее позвоночника и смотрю на нее сверху вниз, прикрыв глаза.

— Я куплю тебе еще миллион таких.

Чего бы она ни захотела, она это получит.

Я бы подарил ей весь мир, если бы она попросила меня об этом.

Вместе мы дергаем и дергаем платье, пока оно не оказывается выброшенным через всю комнату, бессистемно разбросанным позади меня. Мне остается только оценить ее вид, склонившуюся над столом, километры молочной кожи, мягкие мышцы, недостатки и совершенства, выставленные напоказ.

Только она в одних трусиках ждет, когда я возьму ее так, как захочу.

Я провожу пальцем по ее позвоночнику, ухмыляясь, когда оставляю после себя мурашки. Звук расстегиваемого ремня заставляет ее затаить дыхание, и я наблюдаю, как она извивается от возбуждения. Ее задница поднимается, упираясь в переднюю часть моих брюк, трется вверх и вниз по моей длине, умоляя меня трахнуть ее.

Я позволяю ей играть, дразнить себя, пока она насаживается на мой член. Я опускаю руку на ее задницу, бледная кожа становится ярко-розовой. Она вздрагивает, с ее губ срывается тихий хнык.

— Я никогда не видел ничего настолько чертовски красивого, — мой голос тяжел от желания, когда я стягиваю ее трусики с ног, позволяя им сковать ее лодыжки. — Ты наклонилась, киска капает, умоляя меня трахнуть тебя в сыром виде.

Я спускаю штаны достаточно низко, чтобы освободить свой член, толстый, злой кончик которого капает на контуры ее задницы. Нет такой силы на этой планете, которая могла бы оторвать меня от нее прямо сейчас.

— Тэтчер, — стонет она, сокрушенно и умоляюще, словно она умрет, если я не трахну ее в эту секунду.

Обхватив пальцами основание члена, я глажу себя, наблюдая, как ее соки стекают по внутренней стороне бедер, как эта тугая пизда взывает ко мне, умоляет меня.

Я мучаю себя еще немного, поднося кончик члена к ее щели. Проводя им вверх и вниз, я покрываюсь ее возбуждением, блестящий розовый цвет ее киски втягивает меня внутрь.

Наклонившись над ее телом, прижавшись грудью к ее спине, я обхватываю пальцами ее горло. Я цепляюсь за мочку ее уха, мой горячий язык проходится по чувствительной коже.

— Нужная, одержимая членом маленькая шлюха, — рычу я. Мой член упирается в тепло ее тела, заставляя мои бедра подрагивать. — Скажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Лира прижимается ко мне, ее руки вытянуты перед собой, она скребет когтями по столу.

— Пожалуйста, ты мне нужен, — умоляет она. — Пожалуйста, ангел.

Я впиваюсь зубами в стык ее шеи и плеча, слушая ее сладкий голос, называющий меня таким добродетельным именем. Имя, на которое у меня нет права, но я проглатываю его, съедая так, словно не притрагивался к еде несколько дней.

Встав, устав от игры с ней и мучений с самим собой, я направляю свой член к ее входу, ощущая жар ее стенок в тот момент, когда протискиваюсь в нее. Я проникаю в нее дюйм за дюймом, пока не чувствую, что достигаю дна, и мы оба стонем в тандеме от облегчения. Давление моих пальцев, впивающихся в ее тазобедренные кости, достаточно, чтобы оставить рубцы.