Игры менялись, но суть оставалась неизменной – где был Файзулла, там была и шахматная доска. Где была шахматная доска, туда приходил Файзулла.

Это правило распространилось и на его соседей по новому дому. Никто уже не помнит, в какой визит Файзулла притащил доску к Михаилу и Ярославу, явно не в первый. Но с тех пор почти каждый поход в гости сопровождался партией в шахматы, если играл с Михаилом, или в шашки, если играл с Ярославом.

Этот летний день выдался дождливым, поэтому Файзулла, взяв с собой половину пирога, который испекла Зоя накануне, и, конечно, шахматную доску, отправился по лестнице вверх, на седьмой этаж. Дверь ему открыл Ярослав, к удивлению гостя, не в отглаженных брюках и рубашке, в которых он обычно выходил на улицу, а в нормальной домашней одежде – поношенных спортивных штанах и растянутой футболке со странным принтом.

– Привет! Не заняты? Я к вам с гостинцами! – Файзулла потряс шахматной доской, в которой с грохотом перекатывались фигуры.

– О, привет! не, не заняты, в общем, – сказал Слава, пропуская мужчину в квартиру и закрывая за ним дверь.

– Что это у тебя за кракозябра на футболке? – усмехнулся Файзулла и, скинув тапки, пошел за хозяином на кухню.

– А, это внучка подарила на Новый год, сказала, что это знак космического флота, – Ярослав потыкал пальцем в рисунок, напоминающий округлую букву «А».

– Не космического, а Звездного, – поправил его Михаил Петрович, который сидел на кухне за столом и читал что-то с электронной книги, сдвинув очки на кончик носа. В отличие от Славы, тот был в рубашке и легких льняных брюках. Интеллигент. – Привет, Файзулла. Сегодня играем у нас?

– Ну дык, на улице льет, как из ведра, – гость сел напротив Михаила и сразу стал расставлять фигуры на разложенной шахматной доске. – А, и Зоя передала пирог. И заставила меня спросить, как ваши внуки и все такое… Ну, я скажу, что все путем, так что можем начинать игру!

Хозяева квартиры переглянулись и коротко усмехнулись. На самом деле у Ярослава было три любимых темы: рыбалка, политика и, конечно, его дети и внуки. И на последней теме Слава мог зависать часами. Обычно неразговорчивый, он рассказывал обо всех достижениях, даже самых незначительных, не забывая при этом расписывать сколько усилий было вложено. Поэтому Файзулла намеренно избегал этой темы.

Ярослав включил электрический чайник и достал три кружки. Он забрал электронную книгу, которую отложил Михаил, с обеденного стола и положил ее на открытую полку, подальше от воды и еды.

– Чай, кофе?

– О, чай с молоком, пожалуйста, – не поворачиваясь к Славе попросил Файзулла, протянув вперед руки со спрятанной черной и белой пешкой, чтобы Михаил выбрал, какими будет играть.

– В левой, – кивнул Михаил Петрович и повернулся к Ярославу. – Сможешь сварить мне кофе? А то из-за дождя у меня давление упало…

В левой руке оказалась черная пешка, и Файзулла повернул доску на сто восемьдесят градусов, чтобы самому играть белыми. Он сделал первый ход: е2 – е4. Ярослав тем временем принялся выполнять роль радушного хозяина: достал турку и молотый кофе, заварил чай, нарезал пирог… В общем, он сел за стол, когда уже оба мужчины вовсю строили каждый свою тактику атаки противника.

– Не люблю такие затяжные дожди, – вздохнул Михаил, передвинул своего коня, помассировал виски и только после этого взял кружку крепкого кофе и сделал длинный глоток. – Никуда не выйти: ни в парк, ни по делам. Да еще и это состояние переваренной картошки…

– Я раньше любил дожди, особенно ливни, – улыбнулся Файзулла, съедая коня ладьей. – Когда пацаны наши выросли, я брал Зою, и мы катались на машине, пока не надоедало. И разговаривать там было легче, не о бытовухе, а так, пофилософствовать.

– С машиной-то оно так, – согласился Михаил. – Но у меня машины никогда не было.

– Ага, только гараж, – хохотнул Ярослав, доставая кроссворд и карандаш. Сразу ручкой ответы вписывал только Миша.

– Серьезно? – удивился Файзулла, смотря на то, как Петрович своим ферзем съел его ферзя.

Михаил кивнул и, бросив взгляд на Славу и его кроссворд, забрал у него карандаш и исправил букву «о» на «а» в слове «приватизация». Ярослав Александрович цокнул языком, но ничего не сказал.

– То есть у тебя есть гараж, но нет машины, да? – Файзулла сделал ход и почесал в затылке, пытаясь сохранить серьезное лицо. – Ну и нафига?

– Гараж не мой, а родителей. У отца была машина, а когда он состарился, то продал. После их смерти гараж перешел мне в наследство. Я все планировал сдать на права, купить машину. Но всегда были другие дела. Ну а потом не было причин продавать гараж, как-то стоит и стоит, – безразлично пожал плечами Михаил, передвинув коня и коротко глянув на Ярослава, который проигнорировал его взгляд, увлеченно продолжая решать кроссворд. – Шах, Файзулла, защищайся!

***

– Повтори-ка еще раз, – Ярослав стоял, прислонившись спиной к оштукатуренной стене, скрестив руки на груди. – То есть ты предлагаешь мне провести последние выходные лета, в которые, между прочим, мой день рождения… в гараже твоего отца?

– Именно так, – подтвердил Миша, загадочно улыбаясь.

В это лето они не виделись почти два месяца.

Ярослав окончил второй курс. В начале июля, после сдачи сессии его отправили на двухнедельную практику, а затем, за хорошую работу, отставили до конца месяца, теперь уже оплачивая смены. В августе Славе пришлось вернуться к родителям в деревню, чтобы помогать по хозяйству.

Весь прошедший учебный год отношения Ярослава с матерью были похожи на странные качели. То они ссорились так, что парень месяцами не писал семье и не навещал их. То наступала пора примирения, и Слава ездил домой каждую неделю. Под конец каникул они снова поругались из-за какой-то ерунды, Ярослав вспылил, собрал вещи и поехал в город, ничего не объясняя и ни перед кем не отчитываясь.

Михаил всё ещё жил с родителями, хотя уже больше года работал на заводе. Но он старался минимизировать общение на личные темы: они обсуждали бытовые вопросы или погоду, мама рассказывала о родственниках, отец – про свою работу, а Миша в основном молчал. И иногда парню казалось, что он живет в комнате в очень хорошей коммунальной квартире, а не со своими родителями.

И пусть у Миши уже не было каникул, как во времена техникума, у него был четырнадцатидневный отпуск в конце лета. Но он отказался от предложения Славы «погостить» в деревне. Сельскую жизнь он ненавидел настолько, что даже любовь к Ярославу не могла его заставить отказаться от комфорта города и поехать в село на недельку-другую. Да и они оба понимали, что в деревне будет еще меньше мест и способов уединиться без сплетен и серьезных последствий.

Когда Ярослав вернулся в город за несколько дней до начала учебы (благо, что студенческое общежитие работало, и ему было где жить), он сразу связался с Мишей. И у того появился отличный план на их совместные выходные. Который, к удивлению Славы, включал в себя гараж.

– Ты же знаешь, что я в машинах ни бум-бум, – Ярослав постучал себя по лбу указательным пальцем, от чего раздался тихий глухой звук, будто бьют по чему-то пустому.

– Так в гараже и нет машины, – сказал Михаил и сделал шаг к Славе, но вовремя остановился, не взяв любимого за руку, хотя очень хотелось. Они все еще были на людной улице. – Идем скорее!

Ярослав пожал плечами и послушно пошел за парнем. Пожалуй, почти за полтора года их отношений он уже привык в таких вещах полагаться на Михаила. Хотя иногда он спрашивал себя, а не стоит ли ему самому проявлять больше инициативы?

Они подошли к остановке. Гараж, принадлежащий отцу Михаила, находился на краю города в гаражном кооперативе со странным названием «Зеленогорск». Миша предполагал, что это из-за месторасположения – на границе города и леса. В общем, ехать до него от техникума было минут тридцать, не меньше.

Вагон троллейбуса в субботний день был не то, чтобы переполнен, но и пустым его нельзя было назвать. Почти все сиденья были заняты дачниками (большие сумки с сельскохозяйственной утварью выделяли их среди других) и семьями с детьми, поэтому Миша и Слава, оплатив проезд, встали у заднего окна. Солнце немилосердно светило как раз на них.