Гувер с Никсоном обалдело на меня уставились. Они не ожидали столь быстрого согласия.

— Вы уже придумали, что предложите Брежневу?

И подобного захода никто не ожидал.

— В каком смысле? — удивился Никсон

— В самом прямом. Требуется что-то ценное. Какие-то политические или экономические уступки. Я не специалист, но если у вас ничего нет — то…

Тут я пожал плечами — Даже не буду поднимать этот вопрос в Москве.

— Мы подумаем — буркнул Гувер — Вы даже не хотите посоветоваться с женой?

Я покрутил обручальное кольцо на пальце.

— У нас без жен в загранкомандировки в капиталистические страны не отпускают. Так что придется потрудится, чтобы получить согласие, да.

— Кажется, у вас супруга беременна?

И это знают. Вот откуда??

— Я не собираюсь это обсуждать!

Похоже ответил резче, чем следовало. Показал свою болевую точку.

Американцы как бы сочувственно покивали. Еще раз пообещали направить свои предложения по дипломатическим каналам и на этом все закончилось. Мы направились к зданию гольф-клуба, появились какие-то помощники, секретари.

Попрощавшись, я завернул вышел в лобби, увидел Синтию. А та обнаружила на моей куртке медаль.

— Ой! Медаль доблести! И вторая! — Родригес увидела коробку Байкалова

— Поехали в отель. Только по дороге надо будет остановиться у одного магазина.

— Что угодно — заверила меня агент, рассматривая медаль — Я сегодня весь день в твоем распоряжении. И поздравляю с наградой!

Мы сели в машину, направились в сторону Манхэттена. Синтия лучилась любопытством, расспрашивала про гольф, но про разговоры с Гувером тут же меня оборвала — Это скорее всего все секретное, лучше не надо.

— И не собирался — буркнул я тыкая пальцем в магазин Картье на 63-й улице — Тут припаркуйся, я на полчаса.

Вот наивный! Полчаса в главном ювелирном магазине США? Как только продавец увидел чек Уолтона и понял, что я планирую потратить все — глаза у него полезли на лоб. Он сделал звонок в банк, убедился, что чек настоящий и сумма в нем тоже соответствует действительности, в магазине началась форменная суета. Меня завели в специальную комнату для вип-клиентов, усадили в кожаное кресло. Принесли кофе, затем специальную черную планшетку из бархата, на которую принялись выкладывать различные драгоценности. Кольца, сережки, мужские перстни…

— Что у вас самое дорогое в магазине? — сразу поинтересовался я, не желаю терять время. Меня поди уже ищут в Плазе.

— Колье с бриллиантами. Аграфен и Элигант

Названия мне ни о чем не говорили, я велел нести оба.

Ожерелья были роскошны. В каком-то слегка этническом стиле, массивные, золото плюс россыпь бриллиантов на каждом. Прямо глазам больно.

— Сколько они стоят?

Первое стоило сорок шесть тысяч долларов, второе ровно пятьдесят. Аграфен был из розового золота с тридцатью семью бриллиантами общим весом шестьдесят карат. Второе украшение тянуло на все семьдесят карат. Поэтому и было дороже.

— Господин, Орлов! — в вип-комнате появился прилизанный мужчина неопределенного возраста в строгом костюме. Представился директором магазина

— Мы вас узнали, примите наши самые искренние…

— Я покупаю оба колье — оборвал его я — И быстро. Тороплюсь.

— А мы собирались сделать вам скидку — удивился директор — И показать еще несколько жемчужин из нашей коллекции

— Скидку не надо, на сдачу дайте вон те сережки — я решил порадовать не только жену, но и тещу — И вон тот золотой браслет за две тысячи. Я такой видел сегодня на руке у Гувера.

Эта фамилия, конечно, произвела впечатление. Дополнительный шок продавцы испытали, когда я выкинул шикарные коробки Элиганта, сережек и браслета в мусорку и засунул колье в карман. Поди личного досмотра подполковника КГБ на границе устроить не решат. А багаж… багаж пусть смотрят. Там пусто.

“Русские идут” — прямо светилось в глазах всех присутствующих. Им тут показывают фильмы, как у побережья всплывают советские подлодки с захватчиками. Но настоящий захват, он вот такой…. Экономический.

Я вышел из магазина, сел в машину к Синтии. Протянул ей коробку с Аграфеном.

— Это… мне?!?

— Тебе

Коробка была незамедлительно открыта. Повисло долгое молчание. Из глаз Родригес внезапно хлынули слезы.

— Я… я не могу. Это очень дорогой подарок. Очень.

Тут уже я растерялся. Агент ФБР плачет, вытирая слезы бумажным платком и размазывая им тушь. Что делать?

— Это тебе. И пожалуйста, посмотрись в зеркальце!

Фууу… Удалось переключить внимание. Синтия начала приводить себя в порядок.

— Я все-равно не могу это взять! Ты мне только вчера подарил пять тысяч долларов

— Давай так. Колье твое — я забрал коробку, закрыл ее и засунул в бардачок — А доллары сохранишь для меня

— Ну разве что так… А тебе можно иметь нашу валюту? У вас же уголовная статья есть на этот счет

Подкованная.

— Если ввозить, то нельзя. А так — я пожал плечами — У тебя вон там, в углу глаза пятно. Посмотри еще раз.

Мнда… начинаю понимать, почему женщины-агенты, тем более "в поле" — это уж не такая отличная идея. Эмоции, месячные… В семерки тоже слышал от Алидина — мучаются. Понятно, почему Гувер тянет в ФБР белых “вапсов”. Меньше проблем — больше отдача.

В самой Плазе была суета. Сложенные в коридоре баулы, беготня громовцев туда-сюда.

— Что происходит? — я поймал взмыленного Незлобина

— Ты где ходишь?!

— Я оставлял записку.

— Москва объявила срочную эвакуацию. Под нас даже задержали вылета Ила. Ого, новая медаль? — Огонек заметил награду на форме

Рядом стояла Синтия, нахмурившись прислушивалась к нашей беседе. Интересно, она понимает беглый русский?

— Да что случилось то??

— Какое-то ЧП — Незлобин пожал плечами — Вилорик и сам не знает.

Я оставил Синтию со своим замом, пошел выяснять.

Вилорик уже кое-что знал. Но прежде, он решил наорать на меня.

— Подполковник, это что за самоволка?? Кто уполномочил встречаться с Гувером?! Я доложу все в Москве!

Тут у меня то забрало и упало. Поляков, беременная жена, предложение Никсона и Ко, слезы Синтии… Я схватил Вилорика за горло, припер к стене:

— Хочешь, гондон штопанный, я сделаю так, что докладывать будет кто-то другой?!

Слегка сжал пальцы. Вилорик захрипел. Я обернулся. Дверь была закрыта, но за ней были громовцы. Рядом с выходом стояли чемоданы куратора, сам он вцепился обеими руками в мое правое запястье, пытаясь дать себе хоть чуток воздуха.

— Ну так что? Каков будет твой положительный ответ?? — я перешел на “ты”

Вилорик закивал. Точнее попытался. Стоя на цыпочках, с прихваченной шеей это делать сложно.

Я рванул цэковского товарища от стены, бросил его на кровать. Вилорик кубарем перелетел через нее, остался лежать на полу. Я подошел ближе. Дал легкого пинка.

— Ну что? Пришел в чувство? Я боевой офицер. Запомни это, гнида. А ты никто. Понял?

— Да, да. Все понял.

Вилорик затрясся на полу.

Надо было его сразу, еще в Праге прищучить. А я тянул, все пытался по-хорошему. А такие понимают только язык силы.

Тем временем Вилорик уже встал, принялся заправлять выбившуюся из брюк рубашку. Тихим дрожащим голосом сообщил, что в Союзе несколько заключенных Саратовский тюрьмы, вырвались на прогулке, напали на конвориров. Послле чего заперлись на этаже с холодным оружием.

— Заложники?

— Двое

Иво уже поднял “Гром” в ружье, вылетел в Саратов.

— Нам приказано срочно эвакуироваться, для нас задержали рейс из Нью-Йорка.

Дальше началась суета. Выселение из номеров, погрузка в автобус…

— А как же культурная программа? Встреча с ветеранами?

Синтия была расстроена и даже не скрывала это. В глазах стояли слезы.

— Не последний раз тут — пророчески произнес я. Тихо и на ухо. Лицо Родригес посветлело.

В аэропорту она отработала на все 100%. Носильщики нашлись мигом, таможню и паспортный контроль прошли галопом.