— Поговорю с лечащим врачом — решил я, убирая туфли и хрусталь обратно в сумку

— Так 1-е же мая! Нет его.

Ну вот…

— Слушай, Орлов, а как ты узнал мой размер ноги? — Яна лучилась любопытством

— Посмотрел на этикетке коробки твоих черных туфель.

— Подготовился — жена положила голову мне на плечо, вздохнула — Хорошо бы мальчик был. Хотя и девочка тоже отлично.

— Ты насчет имен уже думала?

— Рано! Да и примета плохая…

Прощание вышло опять со слезами. Но тут я был готов. Вытащил просмотровый ордер, который предусмотрительно забрал на Лубянке до поездки в ЦКБ.

— Сталинская высотка? — слезы Яны мигом выросли — Двушка??

— Пятьдесят три квадрата! Кухня девять. И даже казенная мебель — ничего покупать не надо. Вещи, посуду перевезла и живи…

— Я тебя люблю! — жена чмокнула меня в губы, встала, взяла кулек с фруктами — Пойду звонить папе, благодарить.

— Вот это правильно! А я поеду гляну квартирку.

Двухкомнатная квартира в высотном доме на площади Восстания? Генерал неимоверно крут. Сколько лет обычному сотруднику Комитета ждать отдельную квартиру в Москве — пять? Десять? А до этого будь любезен в коммуналке пожить.

Припарковавшись перед центральным подъездом, выясняю у вышедшей консьержки, где здесь домоуправление, и, не теряя времени, направляюсь туда. Майские праздники — все закрыто. Но управдома мне находят. Звонком. Все та же самая бабуля-консьержка. Массивная дама с начесом а-ля Фрекен Бок из книжки про Малыша и Карлсона. Она явно недовольна, интересуется кто я такой и почему не могу прийти в рабочие часы. Удостоверение сотрудника КГБ и ордер примиряют ее с действительностью, мы отправляемся смотреть квартиру.

“Фрекен Бок” оказывается кладезем информации. Я узнаю, что в дома 452 квартиры, 14 подъездов и 22 жилых этажа. Плюс еще семнадцать в двух боковых крыльях. Целый город-человейник. В доме есть свой гастроном, кинотеатр “Пламя”, почта, сберкасса. И до кучи бытовых учреждений — химчистка, ателье, парикмахерская, даже кафе-мороженое. Можно существовать вообще не выходя за пределы территории.

— Вы один будете жить или с семьей? — интересуется управдом

— С женой. Но в сентябре ожидается прибавление

— Поздравляю — равнодушно роняет “Фрекен Бок”, нажимая кнопку лифта. Холл, конечно, впечатляет — огромные хрустальные люстры, спускающиеся на цепях с потолка, мраморные колонны с резными капителями, цветные витражи… Социализм в отдельно взятой стране.

На полу — тоже мрамор, с каким-то затейливым рисунком.

— Вам нужно будет ознакомиться с правилами пожарной безопасности. Они тут строгие — перед нами раскрываются створки лифта, мы входим в кабину — Изучить план эвакуации.

— Были прецеденты?

— Пожаров не было, но случаются учебные тревоги.

Молча, поднимаемся в лифте на 17-й этаж. И снова попадаем в холл — лепнина, огромные зеркала. От лифта в разные стороны расходятся два вестибюля, а дальше коридоры, в которые выходят двери квартир.

— А кто соседи?

— О, это известные люди — хмыкает управдом, доставая ключ из кармана — Познакомитесь.

— Неизвестных тут похоже, вообще нет

— Этот дом и другие высотки — назидательно произнесла “Фрекен Бок” — Распорядился построить лично Иосиф Виссарионович Сталин.

Последнее было мне сообщено аж с придыханием.

— Мне передавали, что на одном из совещаний товарищ Сталин сказал — «Ездят у нас в Америку, потом приезжают и ахают — ах, какие же огромные дома! Пускай теперь ездят в Москву, видят, какие у нас дома, пусть ахают».

Женщина открыла дверь, мы вошли в большую прихожую. На полу паркет, на стенах вешалки в форме небольших оленьих рогов.

— Здесь кухня — “Фрекен Бок” повернула направо, я пошел вслед за ней — Холодильник, электрическая плита, столовая мебель.

В центре кухни стоял небольшой дубовый стол, окруженный массивными стульями. На окне висели занавески. Даже это предусмотрено.

— А холодильник это от прежних жильцов?

— Нет, что вы… Это штатная техника.

Потом мы посмотрели раздельный туалет и ванну, зашли в гостиную. Еще один стол, шкафы. В стене — встроенный пылесос. Управдом рассказывает, что внизу здания размещена промышленная установка, которая высасывает пыль по всей высотке. Подключаешь гибкий шланг и вперед, убираться в квартире. Честно сказать, даже в будущем такого шика в элитных домах не будет.

— Вам понадобится место на подземной парковке? — интересуется “Фрекен Бок”

— А тут есть подземная парковка?? — окончательно выпадаю в осадок я

— Разумеется. Вам полагается одно машиноместо.

— Понадобится. Под служебную Волгу.

— Пишите номер — управдом протягивает мне записную книжку — Я оформлю пропуск.

Мы проходим в спальню. Тут висят на окнах тяжелые гардины, стоят большая кровать, два раздельных шкафа. На стене — круглое зеркало, есть даже дамский столики с пуфиком. Шик.

— Все устраивает?

— Более чем

— Тогда послезавтра можете в управлении получить ключи и расписаться за имущество. Успеете оформить ордер?

— Постараюсь.

Выйдя из квартиры, мы нос к носу сталкиваемся с семьей из четырех человек — невысокий военный в кителе, с наградами. Женщина лет тридцати с высокой прической, девочка в платьице, с бантами и паренек в школьной форме, в пионерском галстуке.

— А вот и ваши соседи — произносит управдом — Познакомьтесь.

— Кожедуб[4] — первым реагирует военный — Иван Никитович.

Я приглядываюсь к кителю. Так и есть. Три звезды Героя! Это же прославленный ас. Он тут живет?

— Майор Орлов — представляюсь я — Буду вашим соседом.

Меня знакомят с семьей. Жена Вероника Николаевна приглашает сразу в гости, я прощаюсь с управдомом, захожу в квартиру Кожедубов, зависая у стены с боевыми фотографиями. Чего тут только нет — фронтовые друзья, Рейхстаг Берлина с надписями на колоннах… Конечно, знамя Победы.

— Чего стоишь? — по-простому подхватил меня под локоть Кожедуб — Пойдем, примем по сто грамм за солидарность всех трудящихся.

— С демонстрации пришли? — догадался я

— Так точно.

Мы садимся за стол, на нем быстро появляется нехитрая закуска, графинчик с рюмками. Вероника Николаевна так и мелькает туда-сюда.

А я тем временем узнаю, что высотка на площади Восстания раньше принадлежала министерству авиационной промышленности, поэтому тут живет много летчиков, конструкторов…

— Дом авиаторов — Кожедуб разливает нам водку — Вот где ты теперь будешь жить.

Мы быстро переходим на “ты”, я немного рассказываю о себе, даже признаю, что тоже есть золотая звезда. Правда всего одна. Сразу следует вопрос “за что?”. И что отвечать? Про Кобры рассказывать нельзя, говорю, что за посольство и Мавзолей.

— За Мавзолей?? Так это ты?!?

Кожедуб кое-что слышал о делах Грома, на меня сыпется град вопросов.

— Иван Никитич! — развожу руками я — Извини, сам знаешь, что такое военная тайна. Давай за весну, за женщин…

Мы с удовольствием чокаемся, тут же вякает дверной звонок. Это пришли сослуживцы Кожедуба. Застолье разрастается, хлопают пробки шампанского, кто-то ставит музыку на проигрывателе. Начинаются танцы, меня знакомят с множеством соседей.

Ну вот, считай влился в местный коллектив!

К моему удивлению, тема проверки боеготовности 9-ки начала раскручиваться очень быстро. Одно совещание в Большом доме, второе… Генерал Захаров — грузный, лысый начальник охраны — сначала был против. Упирал на то, что вся затея — небезопасна, может случится перестрелка, да еще в присутствии высших лиц страны. Все на пару дней застопорилось, но потом вопрос в свои руки взял Андропов. Прочитал мою служебку, обговорил порядок действий со всеми участниками. Был определен конкретный день, когда должна была состоятся проверка. Телохранителям и сотрудникам кремлевского полка были выдана два комплекта оружия — с холостыми патронами и боевыми. Последнее носили начальник смен, они были предупреждены о начале учений. Состоялся даже целый инструктаж на Лубянке.