Буеслав, вытирая рот, очумело посмотрел на своего невольного противника, потом сполоснул водой лицо и расхохотался:

– Ловко ты меня, брат! И поделом!

Стера поднял оторванный рукав, прислонил к рубахе, вздохнул с сожалением и полез в вещевой мешок. Волкодавы смотрели на него серьёзно и ожидающе. А видящий покопался в мешке, вынул алую накидку и аккуратно положил рядом с рушником. Затем достал нитку с иголкой и проговорил миролюбиво:

– Не за что прощать, человек из братства волка! Мы люди взрослые – повздорили и разобрались. А за приглашение спасибо! Коли чайком угостите – не откажусь!

Волкодавы выдохнули облегчённо, и девушка подскочила к Стере:

– Позволь я рукав пришью? Меня Веей звать!

– Стера, – представился тот, стянул через голову рубаху и протянул заалевшей девушке.

Дрова в костре потрескивали, котелок наконец закипел, и жилистый ловко снял с огня посудину, вкинул туда пучок одуряюще пахучих трав, перемешал деревянным вёселком, а после стал разливать получившееся варево по кружкам.

– Я – Хват, – представился он, протягивая одну из кружек Стере, – Вот тот здоровяк – Жито. А этот, с серьгой в ухе – Дредай. Боец хороший, хоть и балабол.

Подошёл выбравшийся из пруда задира, протянул видящему руку и пожал крепко, с чувством:

– А я Буеслав. Ты не держи зла. Мы тут Ауку ищем уже вторую неделю, и всё никак.

– Ауку? В поле? – изумился Стера, – Эта ж нежить в лесу живёт.

– В лесу, – подтвердил жилистый Хват. Да токмо тут такое дело странное – в поле завёлся. Как и где прячется – непонятно. Но уже четыре жертвы было.

– Да точно ли Аука? – видящий попробовал варево на вкус, достал маленький туесок с мёдом, добавил чуть тягучего золота в чашку и неторопливо помешал. Предложил мёд волкодавам и Жито взял благодарно. В его огромной ладони туесок утонул, как напёрсток, и Стера с восхищением посмотрел на настоящего богатыря. Рыжего, огромного, в сажень ростом и почти в сажень в ширину.

– Точно, – Хват, самый невысокий из волкодавов, явно выполнял роль старшего: – Трупы, которые в поле нашли, обглоданы Аукой.

– И как определили? – заинтересовался Стера.

– На костях следы зубов характерные, – Хват достал книжицу потрёпанную и стал листать. Подошёл к Стере и присел рядом: – Смотри, видишь бороздки какие на твёрдой поверхности нарисованы? Это зубы Ауки. И следы возле трупов его, вот, смотри, на следующей страничке!

– Ого, – удивился видящий, рассматривая не столь картинки, сколь саму книжицу: – Это у всех волкодавов такие?

– У каждой команды, – кивнул Хват.

Вея закончила пришивать рукав, откусила нитку, бережно воткнула в катушку иголку и передала рубашку Стере:

– Почти как новая! Хорошо, что по шву рукав оторвался!

– Благодарствую, – парень улыбнулся счастливо, отставил кружку, натянул рубаху и вновь взял напиток, отхлебнул блаженно и прислонился спиной к дереву. Прикрыл глаза, прислушиваясь к полуденной тишине и предложил: – Хотите, могу в поисках подсобить?

Хват глянул удивлённо, а Дредай мотнул головой так, что серьга в ухе качнулась, и спросил:

– И сколько помощь стоить будет? А то, может, овчинка выделки не стоит?

Стера глянул на волкодава удивлённо и произнёс:

– Мы денег не берём. А ежели кто и хочет отблагодарить – в братство видящих пожертвование вносит.

– Это как? – округлил глаза Дредай, – А ежели я не захочу платить?

– Значит, не плати, – просто улыбнулся Стера.

Тонкогубый волкодав вновь мотнул головой удивлённо и произнёс:

– И как вы не разорились ещё?

– Мир добр, – лениво разомкнул губы видящий, – И люди добро помнят. Так помогать вам или нет?

– Я бы от помощи не отказался! – твёрдо сказал Буеслав и оглянулся на побратимов.

– Я тоже согласна! – произнесла Вея и густо покраснела вновь. Впрочем, её товарищи сделали вид, что не заметили смущения девушки.

– Жито – за! – пробасил здоровяк.

– Большинство согласны, значицца и обсуждать нечего, – улыбнулся Стере Хват, – Поможешь – будем благодарны!

Стера, который только-только глаза прикрыл, отомкнул левое веко, глянул вбок куда-то и произнёс:

– Шиш, а ну, пошукай нежить Ауку. Знаешь, как выглядит? – видящий помолчал немного и добавил: – Ростом с жеребёнка. Мерзкое и волосатое, на двух лапах передвигается, но передние лапы длинные и как руки, по земле волокутся. Тут в полях кроме неё нежити и не будет больше. Ежели только Полевик. Но та мерзость мелкая и малоопасная.

Парень вновь прикрыл глаз, но теперь волкодавы, обуянные любопытством, сгрудились вокруг видящего.

– Стера, – негромко позвал парня Хват, – А это ты с кем гуторил сейчас?

Стера вновь открыл глаза, вздохнул тяжело, сорвал травинку и принялся её жевать:

– С духом одним. Увязался тут за мной.

– А вы… с духами и говорить можете? – спросил охрипшим голосом Дредай.

– С духами все говорить могут, – пожал плечами видящий, – Просто не все духов увидят. А из видящих ещё меньше ответы услышат. А так – болтай на здоровье. Духи слышат хорошо любого.

– Однако, – покачал головой Хват. Но больше не сказал ничего. А Стера оглядел всех своими голубыми глазами, в которых будто небо отразилось, и спросил:

– Могу я теперь подремать немного?

– Конечно-конечно, – даже руками замахал Хват и цыкнул на остальных, чтоб не лезли больше к видящему.

Впрочем, сами волкодавы тоже подремать решили. Развалились кто-где по поляне, кроме Буеслава, коего Хват караульным оставил. В июньский полдень двигаться куда-то – смерти подобно. В степи да в лугах от жары сомлеешь быстро, и никакая вода не поможет. И Ауки не надобно, чтобы упал, солнцем ударенный, да так и умер до вечера на солнцепёке. Потому на открытой местности замирала жизнь летом. Даже косари, пахари и прочий крестьянский люд работали с раннего утречка, когда только-только солнышко встало, то есть, с пятого часа, да чуть не дотягивая до полудня. А после два часа прятались, как мыши в норах, кто где: под сенью деревьев, в хатах, возле водоёмов. В общем, где угодно, главное – не под лучами жгучего, как пламя, солнца. А после, ежели лето – и до конца дня работали, пока совсем сумрак не опускался на землю.

Вот и сейчас что волкодавы, что видящий продремали глубоко за полдень, и лишь когда жара спадать начала, зашевелились. Буеслав поднялся первым. Быстро умыл лицо в пруду, прихватил котелок, да потопал к роднику, бьющему возле водоёма прямо из холмика. Искристая, холодная до зубовной ломоты вода билась тонкой струйкой, да разбивалась чуть ниже, превращаясь в ручеёк, деловито журчащий по небольшому устью в пруд. Буеслав подставил котелок под струю, набрал водички и как был, босиком, потопал прямо по колючкам назад к костру. Только хотел котелок над огнём повесить, как Жито протянул руку и попросил сипло:

– Дай водицы испить! – да и выхлебал весь котелок одним разом.

Буеслав только крякнул с досады, но снова к роднику потопал. Когда вернулся вдругорядь, уже Хват попросил:

– Дай и мне попить, друже!

Буеслав глянул на него диковато, но котелок протянул. Хват выхлебал половину, и к котелку руки Дредай протянул, который и допил всё до дна. Протянул посудину Буеславу, но тот только отмахнулся:

– Сам набирай теперь! – и демонстративно завалился на траву.

Дредай захохотал заливисто и побежал к роднику. Не успел котелок набрать, как видящий встрепенулся и повернулся к Житу:

– Нашли мы вашего Ауку. В паре вёрст отсюда в берлоге прячется.

Волкодавы схватились, как один, и принялись сосредоточенно собираться…

Стера напросился с волкодавами сам. Очень уж любопытно было глянуть, как работали люди из братства волка. Они, в отличие от видящих, готовились не с самого детства и не за стенами монастырей. Вернее, готовились с детства, да к другим подвигам. Чаще – ратным. А потом уже в зрелом возрасте разными дорогами приходили к братству. Волкодавам не нужно было особых умений или видения. Хватало отчаянной отваги да бесстрашия. Ну, и чтобы руки твёрдо оружие держали, будь то копьё с посеребрённым наконечником, лук или меч. Тоже посеребрённый, так как нежить другим оружием убить в разы труднее. А от серебра почти любая нежить раны получала. А охотники за нежитью получали куны.