Домой шли молча. Почему-то не хотелось говорить. Каждый переживал только что увиденное на экране.

Первой молчание нарушила Вера.

— Скажи, комсомольский секретарь, — обратилась она к Худолееву, — что ты будешь делать, если начнется война?

— Как что? — удивился Вася. — Уйду на фронт!

— На фронт? — переспросила Вера. — А стрелять ты умеешь, вояка? Это тебе не собрания проводить. По этой части ты у нас мастер.

— Я в кружке занимаюсь, — немного растерявшись, проговорил Худолеев. — Мы там винтовку изучаем.

— Вот утешил! — голос Веры стал непривычно злым, насмешливым. — Значит, с одной винтовкой думаешь воевать? Какой герой!

Друзья с интересом слушали, стараясь понять, к чему клонит Вера.

— Сейчас, Вася, мало знать винтовку, — задумчиво продолжала Вера. — Сам только что видел их в кино. Надо хорошо владеть и другими видами оружия, уметь водить мотоцикл, автомашину, прыгать с парашютом. Без этого сейчас нельзя.

— Ты, конечно, права, Вера, — согласился Худолеев и как-то по-новому, пристальней взглянул на шедшую с ним девушку, словно он только сейчас разглядел в ней что-то такое, чего раньше не замечал.

— А что, если собрать комсомольцев, — предложила Нина Цалит. — И пусть Вера выступит и скажет все, что только что говорила. Ведь она очень права. Надо сейчас готовиться к войне, тогда поздно будет…

А через несколько дней в актовом зале института шло открытое комсомольское собрание с повесткой: «Защита Отечества — священный долг каждого гражданина СССР».

С докладом на собрании выступила Вера Волошина…

Летом на каникулы Вера уезжала домой, в родной город. Сколько радости было у Клавдии Лукьяновны, когда ее повзрослевшая, возмужавшая Веруська входила с чемоданом в руке в маленькую комнату на Индустриальной улице!

Мать радовалась каждому приезду дочери и еще задолго начинала готовиться к нему. Иногда ей казалось, что Вера за эти годы стала как-то сдержаннее, спокойнее. Это и радовало и тревожило сердце матери. «Может быть, она отвыкла от нас, стариков, и ей здесь скучно?» — с тревогой думала Клавдия Лукьяновна. Но, встретившись с ласковыми глазами дочери (словно та догадывалась о тревоге матери), Клавдия Лукьяновна успокаивалась. «Нет, она такая же, как и раньше. Серьезнее только», — с радостью думала мать.

Каждое утро к Вере приходили школьные друзья, и они вместе уходили купаться на Томь или же на стадион, где их школьный учитель физкультуры Николай Ступников теперь работал старшим тренером. И как в давние школьные годы, разбившись на команды, играли в волейбол, выступали на городских соревнованиях по легкой атлетике.

…Как быстро летит время! Казалось, что совсем недавно, забившись в угол, ее Веруська играла подолгу в детские, одной ей понятные игры. Хорошо помнит Клавдия Лукьяновна и тот день, когда Верочка впервые пошла в школу. За повседневными заботами как-то незаметно шли годы. На лице пролегли первые морщины, в волосах заблестели седые пряди, а ее девочка выросла и стала высокой стройной девушкой, чем-то напоминавшей ее молодость.

— Мама, ты меня не жди, ложись спать, — говорила теперь Вера, уходя вечером из дому. И Клавдия Лукьяновна ни о чем ее не спрашивала. Зачем спрашивать? Разве она не видит, как радостно светятся глаза дочери, когда она перед зеркалом надевает свое новое платье? А Юрий Двужильный, как и в школьные годы, почему-то стесняется заходить в дом и все так же стоит за углом соседнего дома, терпеливо поджидая Веру.

«Эх ты, мальчишка!» — с ласковой укоризной думает Клавдия Лукьяновна, заметив в окно его ладную, в форменном кителе, фигуру.

Юрий учился в Ленинграде, в институте инженеров Гражданского воздушного флота. А когда началась война с белофиннами, он добровольно вступил в лыжный батальон и ушел на фронт. Вера вспомнила, с каким волнением ждала она его коротких писем со штампом полевой почты! Иногда, очевидно написанные в перерывах между боями, письма становились длиннее, и Юрий в них рассказывал о своем солдатском житье-бытье. Но чаще всего вспоминал родной город, друзей, школу… О том, что каждый день думает о ней, как бережно хранит фотокарточку, которую Вера подарила ему на выпускном вечере, Юрий почему-то не писал.

Когда Вера впервые увидела на груди у Юрия орден Боевого Красного Знамени, она тихо спросила, словно не веря своим глазам:

— Ты правда воевал, Юра?

И, понимая, что задает наивный вопрос, как бы оправдываясь, добавила:

— Я все время думала о тебе, но никак не могла представить, что ты на войне, что тебя могут убить…

Впереди — последний курс…

Вечер. Приглушенная расстоянием, доносится из сада музыка. С реки тянет прохладой. В небе загораются первые звезды.

Они идут вдоль набережной реки, совсем рядом Вера чувствует плечо Юрия. Немного повернув голову, вглядывается в его лицо, стараясь угадать, о чем он думает.

— Скажи, Юра, война будет обязательно?

— Странная ты, Вера! Ведь тебе же самой не раз приходилось отвечать на такие вопросы, и ты сама хорошо все знаешь…

Но Вере непременно хочется знать, что об этом думает Юрий.

— Мне кажется, — задумчиво говорит юноша, — что война будет. Не знаю, когда точно, но будет обязательно.

— А как же пакт о ненападении? Ведь они же сами нам предложили.

— Это только на время. Фашисты не успокоятся. Вот увидишь. Там, в Финляндии, я видел их пулеметы, танки, пушки… Нет, Франции им мало. Рано или поздно, но они начнут.

— Ну и пусть! — В голосе девушки слышалось раздражение, решимость. — Пусть тронут, гады! Это им не Франция…

Немного успокоившись, уже тише Вера сказала:

— Если начнется война, я обязательно уйду на фронт…

Странно устроены люди! Зачем им сейчас думать о войне, когда так хорошо вокруг в этот прекрасный вечер… Ведь скоро они снова расстанутся, а Юрий так и не решается сказать ей о самом главном, о чем так хотелось написать с фронта. А ведь там, в Финляндии, он так много думал о Вере, и сердце юноши наполнялось радостью, счастьем. Ведь это так хорошо, когда на всем белом свете у тебя есть один человек, самый дорогой и близкий, которому хочется рассказать самое сокровенное. А по ночам, надев маскировочный халат, он уходил в разведку, оставив старшине роты все документы, недописанные письма и фотографию Веры. Уходя на задание, разведчики оставляют все.

И вот теперь они идут рядом, почему-то говорят о войне, а не о самом главном…

…В этот вечер долго бродили они по опустевшим улицам города, мечтали, пытались представить, что будет через год, когда они закончат учебу и уедут вместе далеко-далеко…

В день отъезда Веру и Юрия провожали родные, друзья. Чтобы скрасить минуты расставания, шутили, вспоминали забавные истории.

Но вот паровоз дал прощальный гудок, и поезд стал медленно отходить от перрона. Юрий, Вера, оба улыбающиеся, счастливые, стояли на подножке вагона и махали на прощание руками.

Такими и запомнила их Клавдия Лукьяновна на всю жизнь…

Сдав летом 1941 года экзамены за третий курс, Вера Волошина и Нина Цалит уехали в Загорск на производственную практику. Работали они теперь в райпотребсоюзе: Нина — в бухгалтерии, Вера — в плановом отделе.

С первого же дня их зачислили в штат, выделили отдельные участки работы, за которые они теперь полностью отвечали.

Вначале было страшновато: а что, если не получится? Ведь это же их первая в жизни самостоятельная работа, за которую они даже будут получать зарплату!

Вере поручили составление квартального отчета о выполнении плана товарооборота. Нужно было не просто собрать воедино сводки, различные цифры, но и проанализировать их, выяснить, почему отдельные товары залежались на складах, почему некоторые магазины не выполняют плана. Во всем нужно было разобраться, сделать свои выводы и дать предложения.