Сегодня был шестой день моего пребывания в «Кобыле», так что пришло время провести ревизию финансов и решать, что делать дальше. В моем тощем кошельке осталось полтора десятка серебряных монет, меди не осталось вовсе. А мне еще надо было купить перчатку на правую руку, чтобы скрыть металл от чужих глаз, да заказать чехол для посоха. А это — серьезные траты, минимум пара золотых. Курс шаринской монеты был близок к курсу кло, так что цены я плюс-минус мог прикинуть. Хотя неизвестно, как на ситуацию в Альсефорде повлияла кваттская оккупация и беспредел, что чинили бандиты и наемники по всей западной части павшего государства.

Ни с кем не общаясь во время приема пищи, я все же внимательно слушал, что говорят люди вокруг. Так как это очень часто были служивые, я был в курсе, что на улицах сейчас неспокойно, банды за стенами города совсем потеряли страх, а местная аристократия упорно делала вид, что ничего такого не происходит. Многие жаловались на взлетевшие на еду цены, другие — на потерю работы. Альсефорд пока держался, но мне было отчетливо видно, что эти старые дрожжи скоро уйдут и город, да и все бывшее княжество, ухнет в аналог местных девяностых, если не найдется достаточно уверенного в себе правителя или партии аристократов, которые возьмут ситуацию под контроль. И для начала, хотя бы восстановят законность. Потому что с торговлей сейчас было совсем плохо.

Из этих же разговоров я узнал, что коня купить сейчас непросто. Токонских и восточных лошадей — так тут называли крупные клерийские и паринийские породы — в столице не осталось, а те низкорослые гонгорские животные, что были в наличии у перекупщиков, больше были похожи на тощих ослов, чем на настоящих лошадей. Нет, нормальные ездовые лошади остались у аристократов, но кто же будет продавать свое имущество в подобной ситуации?

— Эй, солдат, что исцелился? — спросила хозяйка, которая по утрам сама разносила заказы.

— Ась? — я был погружен в собственные мысли, так что даже не заметил, как она появилась рядом с дымящейся тарелкой каши и кружкой пива в руках.

— Я говорю, не такой уж ты и калека, — женщина кивнула на мою перетянутую тряпками руку, которая сейчас вполне свободно лежала на столе.

— А, это. Так я же натирания специальные использовал, мне в одной деревне продали по пути, уверяли, что поможет. Согревающая мазь, восстанавливала поврежденные жилы, — я начал лихо врать.

Вдова только покачала головой и бухнула передо мной заказанную еду.

— Везучий ты значит, раз калекой не остался. Обычно кого кобыла лягнет и неправильно кости срастаются, потом увечные ходят. А чего в тряпки замотал?

— Так это чтобы мазь эта не выветривалась. Сказали, в тепле держать, — ответил я.

Удовлетворившись моей ложью, женщина пошла обслуживать оставшиеся три столика — именно столько постояльцев высказали желание позавтракать сегодня тем, что приготовят на кухне «Кобылы». Я же подхватил ложку и щедро зачерпнул не очень аппетитной на вид, но вкусно пахнущей каши неизвестного происхождения. Как-то специально обработанная пшеница? Или какая местная крупа, с которой я не сталкивался? Это было не так и важно. Мяса в каше не было, но определенно, в котле растопили кусок свиного жира, так что блюдо было достаточно нажористым для того, чтобы я до самого полудня спокойно занимался делами.

Когда я уже почти расправился с кашей, в дверном проеме показались фигуры трех стражников. В одном из мужчин я довольно быстро опознал моего спасителя — десятника Рааса, двух других же видел, вроде как, впервые.

Раас по-хозяйски, как и любой другой служивый, что захаживали в это заведение, прошелся по залу, поздоровался с вдовой, после чего, заметив меня, направился прямиком к моему столику.

— Здарова бойцам! — поприветствовал меня десятник, прислоняя свою алебарду к стене и усаживаясь на свободный стул.

— И тебе здравствуй, господин десятник, — приветливо ответил я, отправляя в рот очередную ложку каши.

Мужчина только шутливо махнул рукой, мол, какой я тебе господин. Двое других стражников устроились за столиком неподалеку, но так, чтобы не мешать старшему.

— Ну что, как тебе в «Кобыле»? Нормально?

— Да, отлично. Хозяйка тут хорошая, я по дворам в свое время помотался, всякое видел, — честно ответил я.

Тут на самом деле было относительно чисто, почти уютно, да и кормили хорошо. Все же, марку для стражи надо было держать, ведь именно за их счет и существовало заведение.

— А я говорил, что хорошее место! А главное, лихие люди сюда не заглядывают! — ответил Раас.

В этот момент к нам подошла вдова и быстро просила, что господин десятник будет пить или есть.

— Давай как обычно, кружечку пивка, дорогая, дома поел. И я потом подойду еще, — ответил десятник.

В этот момент я почувствовал, что что-то тут не так. Точнее, я четко ощутил исходящее от вдовы раздражение. Что это было? Но времени разобраться в эмоциях хозяйки мне не дали, так как Раас опять заговорил:

— Смотри, потолковал я со свояченицей своей, нет у нее комнат, извиняй. Но может стоит пройтись по паре улиц, самому поспрашивать. Расскажу, где. Народу в Альсефорде не так, чтобы битком сейчас, что-то найдешь, недорого — точно, — сказал десятник.

Я и не ожидал, что мои жилищные вопросы решатся с его помощью, но новость была неприятная. К имеющимся проблемам добавились и хлопоты по поиску комнаты. Дальнейшая беседа вроде прошла обычно, но что-то меня в десятнике напрягло, так что я впервые с момента моего освобождения из темниц попытался коснуться разума другого человека, чтобы прочитать мысли. Ожидаемо, у меня ничего не получилось, но вот эмоции Рааса я уловил четко: холодный, деловой настрой, самоуверенность, направленная на вдову. И что-то еще.

Выпив свою кружку пива, десятник попрощался и направился к стойке, я же остался сидеть на своем месте, откуда открывался неплохой обзор. Через минуту я заметил, как вдова положила на отполированное сотнями ладоней и локтей дерево стойки тугой кошель, который десятник мгновенно смел рукой и спрятал под кольчугой.

А, так вот оно что! Это был визит по сбору дани. Значит, городская стража «крышевала» это заведение, гарантируя постоянные визиты служивых и отсутствие внимания со стороны бандитов? Видимо, если их услугами пользовались, то брали они меньше, чем местные воры. Вот только делать они это должны были за счет управы, ведь хозяйка платила налоги, я в этом был уверен.

Выяснив, в чем была причина странного поведения вдовы, я мгновенно потерял к этой истории интерес. Пусть и прошло больше десяти лет, я отлично помнил, как когда-то воры Пите пытались прессовать одного удачливого счетовода, что затеял очень прибыльное дело. Так что откаты за крышу — вполне обычная история. И понятно, что не в свой карман Раас положит эти деньги, нет. Они пойдут выше, возможно, до самого городского головы или минимум — до начальника стражи.

План созрел достаточно быстро. Я долго размышлял, где бы мне разжиться деньгами. Можно было сунуться в какую-нибудь торговую гильдию и попытаться легально взять ссуду или деньги под имя Орвиста или, чем черт не шутит, клерийского монарха. Для этого бы даже не пришлось сильно напрягаться: достаточно снять с правой руки тряпки, а с посоха — маскировку. Других таких колоритных персонажей с железной рукой и артефактным оружием на Таллерии в этом поколении, вроде как, не наблюдалось. Собственно, я это и планировал сделать, пока шел в Альсефорд, но все же передумал.

Сейчас, находясь инкогнито, я был мертв для всего мира, кроме жрецов Кватта. Фактически о том, что меня выпустили, знает ограниченный круг лиц. В Клерии я, скорее всего, числился пропавшим в бою, а вот беглые клерийские герцоги были уверены, что меня держат в казематах под бывшей Академией. И вот именно угроза со стороны Вилса тревожила меня сильнее всего. Сейчас я не имел права на ошибку, у меня не было прикрытия. Выйти из тени мне светит, только когда рядом окажется Лу, полная сил и готовая в любой момент встать со мной плечом к плечу. До этого момента мне лучше оставаться мертвым для мира, а для беглых герцогов, что жаждали моей крови — пленником жрецов Кватта. Интересно, отправлял ли Вилс новых гонцов к брату Итану с требованием выдать меня? Или все ограничилось единичной истерикой?