Вот и в эту секунду под ложечкой сосало, а душа требовала снова зайти в её комнату и провалиться в воспоминания, окунуться в этот омут с головой. И сжав руки в кулаки, собрав всю волю и стиснув челюсти, Егор начал потихоньку подниматься по лестнице, надеясь, что когда-нибудь он преодолеет этот болевой порог и сможет перестать думать о Тасе как о своей...

Уже второй день Тася провела в родном городе, но так и не заехала к родителям: что-то постоянно останавливало. Казалось, словно камень тяжёлым ярмом отягощает и не пускает. Страшно было посмотреть маме в глаза и снова услышать от неё какую-то колкость. Конечно, по телефону они общались, но разговоры были короткими, и у Анфисы Олеговны просто не оставалось времени на то, чтобы вываливать на дочь свой негатив.

Работа над проектом продвигалась быстро, и Тасе стало казаться, что совсем скоро она сможет улететь обратно в Москву. Пусть это был большой город, которого поначалу девушка даже боялась, она желала поскорее вернуться и снова отрешиться от воспоминаний, теперь терзающих душу с новой силой.

Тася уже собиралась уйти в гостиницу, когда услышала, как девчонки-дизайнеры обсуждают свежие сплетни.

— Это сын Сабурова я тебе говорю. Его же как-то отмазали сначала, а теперь вот опять за изнасилование девчонки посадили… Говорят дочка мента какого-то, теперь сумма взятки для освобождения ублюдка станет существенно выше, — шептала одна, а вторая хихикала и вторила ей, что-то о цене за свободу.

Услышав знакомую фамилию, Тася почувствовала, как внутри всё рухнуло. Снова Стас начудил, и это было вполне ожидаемо. Вот только упоминание о нём больше не пугало. Теперь себя можно было защитить с помощью газового баллончика, который носила с собой. Тася с удовольствием бы залила этому ублюдку глаза перцем, если бы посмел приблизиться к ней.

— Тасенька, а вы уже нас покидаете? — послышался голос Виталия Алексеевича за спиной, и пришлось обернуться в его сторону, рисуя на лице улыбку.

— Рабочее время подошло к концу… Решила немного почитать, давно не занималась этим.

— А что, если «почитать» отложим на потом? Я хотел бы предложить вам прогуляться по парку. Погода сегодня прекрасная. А как красиво в парке… Впрочем, вы наверняка это знаете, вы же здесь родились и выросли.

— Прогуляться? Это, конечно, хорошая идея, но…

Тася не хотела идти в парк. Он ассоциировался у неё с прошлым, которое нанесло сильную душевную рану, сильнее, чем физическое насилие. Но Виталий Алексеевич не оставил ей выбора.

— Отлично. Я только заберу пиджак в кабинете.

Тася даже слова против не успела сказать и сомкнула губы, когда начальник скрылся за поворотом. Виталий Алексеевич был видным мужчиной, вот только не интересовал он Тасю. Никто не интересовал девушку, потому что она тосковала по своему Страннику-Егору и мучилась. Если бы он только сказал, почему решил отнять единственный шанс у их отношений, которые даже развиваться не начали. Испугался раскрыть правду? Значит, и не любил. Если любил, как писал ей, то продолжил бы бороться за них, а не струсил.

Вздрогнув от неожиданности, когда появился Виталий Алексеевич, Тася направилась следом за ним к машине. Она уже всерьёз подумывала о том, чтобы пойти учиться на права, вот только в Москве на автомобиле особо не поездить из-за пробок: постоянно приходится толкаться в метро, чтобы не опоздать на работу, а квартиры рядом с офисом настолько дорогие, что на их аренду будет уходить вся зарплата.

В машине Виталий Алексеевич задавал вопросы касательно проекта и пытался выяснить, что там замышляет столичная «верхушка» их бизнеса. Тасе на самом деле не были известны никакие планы, но даже если бы что-то знала, вряд ли стала болтать.

— Меня руководителем проекта прислали только потому, что все остальные сейчас заняты, а так я же просто дизайнер, Виталий Алексеевич. Вы выше меня в должности, вам должно быть известно больше, — пожимала плечами девушка, отвечая на вопросы мужчины.

Время от времени Тасе казалось, что Виталий Алексеевич пытается сблизиться ради того, чтобы получить какую-то информацию из центрального офиса, но его попытки случайно прикоснуться и двусмысленные намёки говорили о другом.

Оказавшись в парке, Тася почувствовала, как всколыхнулись воспоминания внутри, а в горле застряла горечь. Тяжело было взять и отпустить, хоть там, в Москве, казалось, будто бы уже всё позабыто и оставлено за спиной.

— Вы, может, меня под руку возьмёте? Не то чтобы я настаивал, но так больше шансов, что нас посчитают счастливой парой и не станут мешать попрошайки или молодёжь со своими листовками, — предложил Виталий Алексеевич, пододвигаясь ближе.

Тася нахмурилась. Она никогда не слышала о том, что молодёжь не станет раздавать листовки с рекламой счастливым парочкам, или попрошайки решат обходить их стороной, да и под руку идти с Виталием Алексеевичем не была готова. Девушка постаралась сболтнуть что-то несуразное, сделав вид, что не услышала его предложение. Мужчина глупым не был и просто пошёл рядом. Он не давил, но всё равно пытался сблизиться. Тася решила, что раз уж оказалась в парке, не станет погружаться в размышления о планах мужчины, идущего рядом, а насладиться красотой этого места.

Ковёр из пёстрой листвы, которую дворники никогда не успевали сметать, потому что за час её снова собиралось немало, застилал дорожку из тёмно-серого камня. Осеннее солнышко ласкало остатками летнего тепла и освещало землю, плавно опускаясь за горизонт. Птички, которые ещё не успели улететь на юг, сидели на ветвях деревьев и чирикали свои прощальные трели. Воробьи сражались за кусочки хлеба, найденные под опавшими листьями. В воздухе витало что-то особенное — аромат уходящего лета, который невозможно описать словами, только почувствовать.

Подходя ближе к небольшому пруду, на котором в это время года уже не толпились утки, Тася почувствовала, как сердце пробило рваный удар. Она не понимала, с чем это связано, но ощущение было странным. В кончиках пальцев стало покалывать. Показалось, словно кто-то смотрит на неё, даже слова Виталия Алексеевича размывались где-то на задворках сознания, а в ушах звучала приятная мелодия. Тася не знала её, но ей нравилась эта музыка, идущая откуда-то из глубины души. Стойкое ощущение того, что кто-то смотрит в спину, заставило девушку обернуться, и всё сжалось до размеров сдутого воздушного шарика. На скамейке сидел ОН.

Егор.

Константинович.

Сабуров.

Её Странник.

Он не скрывал своего взгляда, смотрел в упор, так как раньше не позволял себе смотреть, а во взгляде мужчины читалось отчаяние. Тася замерла, разглядывая его: чёрные джинсы, рубашка молочного цвета, тёмно-серый пиджак и щетина на лице, которая теперь отросла сильнее, чем когда-либо раньше. Сердце защемило, а от обиды не осталось и следа. Тася вспомнила того Егора, что ухаживал за ней год назад, не бросил в сложную минуту, и она решила подойти поздороваться с ним. Пусть он и струсил, не подойдя к ней в прошлом, Тасе хотелось ещё хотя бы раз услышать голос мужчины.

— Тась, вы о чём задумались? — ворвался в сознание голос Виталия Алексеевича, руша на мелкие осколки тот выдуманный мир, что начал выстраиваться в голове девушки при столкновении взглядом с Егором.

Она обернулась к своему спутнику:

— Извините, ради бога, я просто встретила своего старого знакомого и хотела бы подойти поздороваться с ним… — произнесла Тася взволнованным голосом и обернулась в сторону Егора, но его уже не было на скамейке. Он шёл по тропинке, удалившись на значительное расстояние, всем видом показывая, что общаться с ней не желает.

К уголкам глаз тут же подступили слёзы, и Тасе до чёртиков захотелось закричать ему вслед: «В чём я провинилась?».

Но она проглотила обиду, хороня свои переживания глубоко внутри. Это была глупая затея — соглашаться стать руководителем проекта и возвращаться в родной город, откуда сбежала, чтобы начать жизнь с чистого листа, потому что теперь сломленная девочка, до мозга костей влюблённая в отца своего насильника, снова пыталась вырваться наружу. Тася хотела утонуть в объятиях своего Странника, который отчего-то отказался от неё и женился на другой.