— Угу… новый образ… до этого с розовым цветом ходила… — она скрестила руки на груди.

— Не дуйся. Тебе не идёт, — извиняться не стану. Я прав.

— А быть тёмненькой — идёт? Нравится? — развернулась лицом. Потом вовсе залезла с ногами на сидение.

Странно слышать от неё подобный вопрос в свой адрес. Какая разница: нравится или нет? — допустим, нравится. И? Какое это имеет значение? — не хочу отвечать.

Из ситуации спас телефонный звонок — это мама.

«Совсем забыл сообщить ей, что выехали».

— Сядь нормально и пристегнись, — обратился к Тине. Затем включил «громкую связь»: — Да, мам, говори.

— Сынок, — недовольным тоном голоса сказала она, — я же волнуюсь, а ты не звонишь, не предупреждаешь.

— Всё хорошо, скоро будем.

— Лёля, привет! — вмешалась Тина.

— Привет! Девочка моя, как добралась? — мама сразу подобрела.

— Отлично. Почти весь полёт спала.

— Мы очень ждём тебя, подготовили комнату с учётом всех пожеланий.

— Это так мило, спасибо, — почему-то прозвучало неискренне…

— Макс, когда примерно приедете?

— Минут сорок-сорок пять.

— Поняла. Тогда до встречи, — она отключилась.

Я не мог не обратить внимания, как Тина поникла и… расстроилась?

— В чём дело? — «что сейчас-то не устраивает?».

— Вообще-то планировала жить отдельно, арендовать квартиру поближе к институту… — с грустью вздохнула.

— На это можешь не надеяться, — возмутился, — мои родители не позволят, и, кстати, твои — тоже.

— Дома постоянно контролировали, шагу ступить нельзя, и тут снова всё повторяется…

— А ты на что рассчитывала? Если думаешь, будто выбралась на свободу, то зря.

— Пойти в клуб рассчитывала!

— Ладно, уговорила, так и быть, пойдёшь со мной, если будешь слушаться и хорошо себя вести, — сам не ожидал такого предложения.

— Да! Да! Да! — она радостно заёрзала на сидении, пританцовывая.

— Ты подловила меня? — наконец, сообразил.

— Конечно! Теперь не отвертишься! — Тина подалась вперёд, прикоснулась к моей руке, лежащей на руле, и прошептала: — Дядя Макс…

«Твою мать… И на что я подписался, соглашаясь взять её с собой?».

— Сказал же: не называй так — я тебе не дядя… — раздражённо прошипел сквозь сомкнутые зубы, с силой сжимая руль.

Нахожусь в обществе этой девушки минут двадцать, а она успела взбесить меня.

Бегло взглянул на неё.

— Всё-всё, перестала, — она изобразила пантомимой, как закрывает рот на замок и выбрасывает ключ.

— Ну-ну… — рассчитывать на спокойную жизнь рядом с Тиной не приходится — это я уже понял, «вынос мозга» какой-то…

— Может быть, иногда… редко… по настроению и желанию… — продолжает провоцировать.

— Заканчивай! — перебил. — И что бы больше я не слышал в свой адрес обращения «дядя». Ясно?

— Макс, прости, ничего не могу поделать: когда ты злишься, то такой забавный и милый, — она заливисто рассмеялась.

«Милый?» — только симпатий с её стороны не хватало для полного комплекта…

— Прекращай ржать, и учти, если в клубе выкинешь какой-нибудь номер — сразу отправишься домой, а вообще — это первый и последний раз, не жди, что опять возьму с собой или предложу что-нибудь подобное.

— Буду паинькой — обещаю, — наконец, угомонившись, пролепетала хитрым голоском.

— Почему-то я тебе не верю… — «потреплет ещё нервы, попьёт крови…» — и так эмоции накалёны до предела, внутреннее напряжение нарастает, а контроль даётся не без труда — еле терплю, чтобы не сорваться.

«А дальше? Превращусь в психа?» — это нужно пресекать на корню, исправлять ситуацию. Срочно!

Тина снова прикоснулась к моей руке — от этого простого жеста в жар бросило, по телу пробежала волна мурашек. Да что ж такое со мной происходит?!

Резко отмахнулся. Мне не нравится, насколько легко поддаюсь на эти невинные уловки. Реагирую, словно мальчишка-юнец, не знавший женского внимания прежде.

— Чего дёргаешься? — недовольно произнесла.

— Не трогай, и сядь нормально.

— Как скажешь… — она откинулась на спинку сидения.

— И не вздумай говорить «дядя», — предупредил, а то будет постоянно изводить этим дурацким обращением.

— Расслабься, Макс, — Тина склонилась к ботинкам и стала развязывать шнурки. Скинув их с себя, начала расстёгивать пуговицы на брюках.

Краем зрения слежу за ней.

— Что ты делаешь? — «очередные сюрпризы подготовила?».

— Раздеваюсь, разве не видно? — возмутилась, больше наиграно, чем всерьёз.

— Видно. Вопрос в другом: зачем? — я растерялся. Пока плохо понимаю, на какие поступки девушка способна.

— Переодеться надо, моя мама расстроится и разозлится, если узнает, в каком неприглядном виде, по её мнению, я приехала и показалась на глаза крёстной. Она обязательно спросит об этом, — пояснила.

Соглашусь: гардероб стоит поменять, а от подобной безвкусицы — избавляться как можно быстрее.

Так! Стоп!

— Сейчас собралась переодеваться? — удивился, когда дошло.

— Да, — сняла штаны, носки, бросив одежду на пол, та же участь постигла кофты.

На ней остались лишь белые трусики и топик в обтяжку, ничего не скрывающий и эффектно подчёркивающий женские прелести…

Не то что бы я слишком явно изучал её фигуру, хотя заметил, как прекрасно она сложена: налитая полная грудь, крутой изгиб бёдер, на фоне которых талия выглядит тоненькой… и кожа красивого бронзового оттенка…

Идеальная.

— Надеюсь, не догола решила раздеться? — кое-как отвернулся, переключив внимание на дорогу.

— А ты смотри перед собой, тогда не увидишь, буду ли я обнажаться, — она протиснулась между переднего ряда сидений.

Пока она перелезала назад, на несколько секунд её округлая аппетитная попа очутилась на уровне моих глаз, даже возник внезапный порыв — ущипнуть или шлёпнуть по заднице, желая убедиться, что на ощупь ягодицы упругие…

Но сдержался…

И тут посетила неожиданная мысль: вся эта ситуация как дико раздражает, так и заводит, во всяком случае — никто и никогда из моих девушек не вёл себя подобным образом — вольготно и расковано, без грамма стеснений или каких-либо элементарных приличий.

Или потому что Тина не воспринимает меня как мужчину — в этом причины такого поведения?

В зеркало заднего вида, украдкой подглядываю за ней. Не могу отказаться от этого маленького удовольствия — по-другому и не назвать… не в состоянии оторваться…

Она порылась в рюкзаке. Достала оттуда вещи и, развернувшись спиной, всё-таки сняла топик. А вот очертания груди я успел увидеть… Выросла девчонка, от излишней худобы и костлявости не осталось ни следа. Природа наградила её роскошными формами.

«Твою ж… Соберись! Какого хрена глазеешь?! Хватит пялиться!» — дал себе мысленный подзатыльник, хотя по-прежнему продолжаю увлечённо, с интересом, наблюдать…

Тина надела сарафан, резко обернулась и, встретившись со мной взглядом в зеркальном отражении, подмигнула.

Подловила…

— Подсматриваешь, — усмехнулась. — Ну и как, понравилось? Хоть чуть-чуть?

В наиболее нелепом положении не оказывался прежде…

И сказать в оправдание нечего. Стыдно.

— Молчишь — значит, понравилось, — она снова перелезла на переднее сидение, обула сандалии, которые прихватила с собой. Подняла ранее снятую одежду и ботинки с пола, кинув всё назад. — Мне не жалко — любуйся.

«Метко выразилась — да, любовался» — но признать открыто — не признаю, пусть это уже не секрет, и не стану отвечать — понравилось или нет.

Понравилось — ещё как понравилось!

— Твоим родителям известно про тату на пояснице? — переключился на другую тему. Рисунок толком не разглядел — какая-то надпись изображена в обрамлении витиеватых линий.

— Конечно, известно. На своё восемнадцатилетие сделала — с разрешения, разумеется.

К татуировкам на женском теле — отношусь негативно, а ей, как ни странно, идёт — гармонично смотрится, учитывая весь образ, в целом, и цветущую молодость…