Глаза Лекси стеклянные. Мы все понимаем, что Мер могут найти мертвой. Я хочу кричать и рыдать, но кого сейчас спасет мое разбитое сердце и ужас возможной потери любимой? Каждый из них сейчас переживает, но никто, черт возьми, не знает, что я чувствую. В мою глотку будто залили расплавленное железо, а сердце напичкали стеклянными осколками. Я так люблю ее, Господи. Пожалуйста, пусть она будет цела. Пусть ее сердце будет биться, а грудь вздыматься от дыхания.

— Лекси, ты меня услышала? — рявкаю я. Больше я не могу держать себя под контролем.

Девушка кивает, и мы с Кайлом уходим. Я видел, что сын неодобрительно глянул на меня, но ему хватило ума промолчать. Останавливаю такси, и мы едем в ресторан. Вдруг мой телефон звонит, и мое сердце замирает. Надежда, что ее нашли, обрывается, когда на экране появляется имя моего клиента, Эндрю, чей курорт я переделал в Джексоне. Не хочу отвечать, но все же почему-то нажимаю кнопку «принять вызов».

— Эндрю, сейчас не подходящее время, — хриплю я, потирая глаза.

— Прости, я только хотел сказать, что последний домик без ремонта наконец освобожден, — говорит он.

Я хмурюсь.

— Какой клиент? — честно, мне вроде плевать, но что-то заставляет меня спросить это.

— Который хотел наладить отношения с сыном и внуком, — поясняет Эндрю. — Он уехал ровно в середине августа. Долго же он налаживал отношения.

Отключаюсь. Это странно. Человек жил в отеле слишком долго, а уехал ровно в то же время, что и Мер. Возможно, дело в недосыпе или паранойе. Но что, если тот человек и есть тот самый преследователь? Что, если он был всегда рядом и нападал на нее все это время, оставляя послания? Но зачем уточнять, что он приехал, чтобы наладить отношения с внуком и сыном? Для отвлечения подозрений? Тоже странно.

Глупо, но я почему-то вспоминаю отца. Кайл как раз приехал в то же время, что он и заселился… Боже, прах моего отца давно валяется на свалке. Моя мнительность доводит меня до безумия.

Когда мы подъезжаем к ресторану, моя паранойя лишь усиливается. Я не помнил названия, но отчетливо узнал вывеску. Когда мы с отцом ездили вместе по делам в Нью-Йорк, мы заходили сюда. Он заказывал стейк и салат. Совпадение ли это? Преследователь знал многое о моей семье и грязных скелетах в шкафу, а теперь всплывают такие подозрительные детали.

Когда мы заходим в ресторан, я расталкиваю всех и подхожу к администратору. Девушка вдруг меняется в лице: приветливость превращается в испуг. Потом она осматривает меня и расслабляется.

— Вы же по поводу мисс Ван дер Меер? — девушка протягивает мне сумочку и разбитый телефон. Ее взгляд все еще странный. — Мне очень жаль, что я не сообщила раньше, потому что они вели себя странно. Девушка отключилась, как мне показалось, но мужчина убедил меня, что все хорошо. Жаль, что я не настояла. Больше помочь не смогу, камеры были выключены, но…

— Что? Почему вы так на меня смотрите? — спрашиваю я.

Сглотнув, девушка объясняет:

— Было бы у меня зрение похуже, то я бы подумала, что тот человек вернулся. Вы очень на него похожи. Те же глаза, черты лица, цвет волос, рост и телосложение. Только мужчина был старше, думаю, ему где-то под шестьдесят.

— На чье имя был заказан ресторан? — спрашивает Кайл.

Информация может понадобиться полиции. Администратор заглядывает в свою записную книжку и произносит:

— Маркус Уорд.

Игра слов окончательно добивает меня. Мое имя, а фамилия принадлежала Генри. Навязчивые мысли окончательно заполоняют мою голову. Человек, похитивший Мередит, имел личные мотивы, он хорошо знал обе семьи, а религиозные нотки в его речи…

Блять! Нет, нет, нет, пожалуйста.

Не знал, что она мне когда-то понадобится, но достаю из бумажника фотографию отца. Кайл хмурится, когда видит человека, с которым не был знаком, но прекрасно понимал, каким он был монстром. Я уверяю себя, что я просто успокаиваю свое шестое чувство и паранойю. Этого просто не может быть.

Девушке не требуется много времени для ответа:

— Да, это точно он.

Весь мой мир рушится в этот момент. Я не видел тела, не знал подробностей аварии, но у отца были деньги. Он мог сделать все. Теперь все точно: мой отец жив, он подстроил свою смерть, и все эти годы скрывался где-то. Он приезжал в Джексон, следил за нами и хотел убить Мер, но за что?

Я выбегаю на улицу. Мне не хватает воздуха, голова кружится. Я знаю своего отца и то, что он может сделать с моей любимой. От шока меня выворачивает прямо на обочину. Кайл выходит за мной.

— Скажи, что это неправда, — умоляет сын. — Скажи, что этот монстр не выжил и не украл Мередит. Пожалуйста.

Хотел бы, но я не могу. Зато я знаю, где мой отец может быть. Сжимаю кулаки до боли, бью себя по щекам, чтобы привести себя в чувства. Вытираю свой рот и давлюсь словами:

— Звони в полицию, скажи, что Квентин Монтгомери жив. Когда дождешься их, поезжай в наш дом, ты помнишь адрес?

Кайл кивает. Его лицо приобретает мертвенно-серый оттенок. Кажется, что это какой-то кошмар, а не реальность. Так настоящая жизнь не может издеваться над людьми. Останавливаю такси, залезаю в автомобиль и напоследок бросаю:

— Я поеду в Хэмптонс первым.

Кайл вдруг залезает рукой в карман и протягивает мне складной нож-бабочку. Не спрашиваю, откуда он у него, и уезжаю в семейное поместье Монтгомери, где не был уже много лет. Шок из-за того, что отец жив, не такой сильный, как страх перед потерей Мер. Мой отец умел причинить боль, его наказания навсегда остались на моем теле. Если его целью стала Мередит, то…

Нет, я успею.

***

Водитель гнал, как мог, и довез меня до семейного дома. Особняк пустуют уже много лет, и если Квентин здесь, то я не увижу его. Чтобы не спугнуть отца, я попросил высадить меня подальше. Прохожу за забор, вижу обветшалую теплицу и скрытый под ветвями автомобиль.

Я был прав, он здесь.

Я не собираюсь исследовать все четыре этажа, потому что знаю, какую комнату отец выберет для истязания. Для «очищения от грехов», как он говорил. Говорит, точнее. По памяти спускаюсь в подвал и едва не падаю от ужаса. Мой отец, живой и здоровый, обрызган кровью. Его руки протирают ножи. На полу несколько лужиц крови, и она явно не его. Рядом с ним стоит стул, обвязанный толстыми шнурами, пропитанными красной жидкостью. Мер нигде нет.

Я взрослый мужчина, но страх перед отцом остался при мне. Татуировки на теле напоминают о нем каждый божий день. Молитвы, розы, пистолет и нож. Сломленный ребенок внутри меня все еще хочет убежать со всех ног, но я затыкаю его желания и запихиваю этого трусливого мальчика в самый дальний угол своей души. Здесь я ради своей любви.

Выхожу из своего укрытия, и отец сразу замечает меня. Его лицо сверкает от счастья. Квентин имеет наглость подойти ко мне и раскрывает свои руки для объятий. Он встречает меня с такой гордостью и радостью, что я замираю на месте. Мои руки дрожат, а глаза не могут оторваться от его лица. Я и забыл, что мы так сильно похожи. Только внешне, я не он.

Эта мысль отрезвляет мой разум, ставит мозги на место, и я быстро вытаскиваю из кармана нож, данный Кайлом. Отец подходит достаточно близко, я приставляю лезвие к его горлу и шепчу:

— Где она?

Квентин хмуро смотрит на нож у своей шеи и, прищурившись, отвечает:

— Она там, где и должна быть. Я отомстил за тебя, за нашу семью и спас твою душу от этой обольстительницы.

Надавливаю ножом на его шею и вижу капельки крови, выступившей на коже. Страх превращается в ярость, я прижимаю его к стене и кричу:

— Что ты несешь, сволочь?! Во всем виноват лишь ты! Ты поганый убийца, тиран и монстр! Где женщина, которую я люблю? Отвечай мне, чудовище!

Отец меняется, и в его холодных глазах я вижу то же самое, что видел всю неделю в подвале. Им овладевает религиозный борец за справедливость или еще какая-то хрень, которая убеждает, что все его действия верны. Когда он в таком состоянии, он становится всесильным. Вера в свою правоту заставляет забыть его обо всех препятствиях, и нож у его горла становится не больше, чем простой зубочисткой. Квентин откидывает меня с невероятной легкостью и бьет меня по голове. Мы меняемся местами, и теперь он ударяет меня по корпусу. Я цепенею, вспомнив свое детство. Пытаюсь заблокировать удары или ответить, но ни черта не получается.